Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 20

– Лэш, хозяин постоялого двора, – тоже твой приятель? – наугад спросил Деян.

– Знакомы, – неопределенно ответил капитан. – Сам я издалека родом. Но в Нелове, если все вместе посчитать, прожил порядочно. Неказистый городок; а все-таки что-то в нем такое есть… Ну, пришли. – Капитан свернул в переулок и остановился перед широкой некрашеной дверью; единственная ступенька к ней до половины утопла в огромной луже.

– Сразу суть своего дела объясни и попроси по-хорошему. Тогда не откажет, – сказал он и постучал.

– IV –

Дверь отворила высокая худая женщина средних лет, в простом шерстяном платье и белом переднике.

Она удивленно взглянула на капитана:

– Что-нибудь забыл, Ранко? – Говорила она так же порывисто, как и двигалась, и слегка картавила.

– Служебная надобность возникла. – Капитан дурковато улыбнулся. – Мы можем войти, Хара?

– Мы?..

– Э-э… здравствуйте, – выдавил из себя Деян, когда внимание женщины обратилось на него.

– Здравствуйте, – эхом отозвалась она, ступив на полшага за порог, чтобы лучше разглядеть. – Что вам угодно?

Деян боролся с желанием развернуться и сбежать. Все загодя придуманные фразы вылетели из головы; после слов капитана о «лучшей врачевательнице» он ожидал увидеть старуху. Может, не такую дряхлую, как Сумасшедшая Вильма, но ненамного моложе Шалфаны Догжон и не симпатичнее Горбатой Иллы. Со старухами было легко; он всегда неплохо с ними ладил, даже с выжившими из ума.

Однако Хара приходилась, самое большее, ровесницей Альбуту и была… красива.

Очень странной красотой, но определенно красива. Слишком смуглая кожа не портила впечатления от резких и тонких черт ее лица; редкие морщины и необычно низко, у самых бровей повязанный линялый платок, которым она убирала волосы, только подчеркивали глубину ее больших темно-карих глаз. Взгляд у нее был пронзительный, умный, настороженный и совсем – нисколечки – не сумасшедший.

– Простите за беспокойство, – овладев собой, заговорил он. – Госпожа…

– Харрана абан-хо, – прошептал капитан.

– Харрана абан-хо. Я Деян Химжич. Сожалею о необходимости тревожить вас, но обстоятельства вынуждают искать помощи… и капитан был столь любезен, что подсказал мне обратиться к вам. – Деян постарался, по примеру Голема, придать своему голосу толику княжеской важности и нахальства; получилось плохо. – Мы можем войти, чтобы продолжить разговор?

Харрана наградила капитана долгим и не слишком-то дружелюбным взглядом, после чего молча посторонилась.

– Никогда прежде не встречал хавбагских женщин? – шепотом спросил капитан, пока они шли по темному коридору куда-то вглубь дома. Он явно бывал тут раньше, и не раз.

– Не встречал, – лаконично подтвердил Деян; о том, что еще недавно он вообще не знал о существовании такого народа, как хавбаги, он упоминать не стал.

«Хавбаги, значит… Вот они какие», – едва оказавшись на свету, он украдкой снова стал разглядывать хозяйку. В детстве чужеземцы почему-то всегда представлялись ему совсем отличными от простых людей, но, хотя Харрана имела смуглую кожу, она казалась вполне обычной женщиной. Недовольной и встревоженной их внезапным появлением.

– А я прежде не встречала вас в городе, господин Химжич, – с вопросом в голосе сказала она Деяну, подтверждая, что слух у нее столь же хорош, сколь и память.

– Да, я… – начал Деян, но капитан перебил:

– Все верно, Хара. Он, – капитан мотнул головой в сторону Деяна, – один из тех двоих, о ком я говорил ночью. Мы, видишь, пока застряли тут. По милости второго… моего временного командующего. Господин Ригич набрался вчера так, что сегодня готов протянуть ноги. То ли желудочное кровотечение начинается, то ли еще какая дрянь: головы от подушки оторвать не может, и видок у него – хоронят краше.

Если это и было преувеличением, то очень незначительным.

– Один из тех двоих, – недобро прищурившись, сказала Харрана. – Тех двоих опасных типов, которых остерегается старый лис-епископ, – так ты вчера говорил, Ранко. А теперь привел одного из них сюда?

Деян хмыкнул; по правде, этот вопрос занимал и его.

– Волк волка чует, Хара, – невозмутимо отозвался капитан. – Этот – не кусается. И тот – тоже; по крайней мере, сейчас. И он… иной породы, чем Варк или Скряга. Он…

– Шатун, – вырвалось у Деяна. На «не кусается» он решил не обижаться. Ответ капитана своих о резонах явно был не полон, но с этим тем более можно было разобраться позже. – Помогите ему, госпожа Харрана, прошу.

Она вновь обратила внимание на него.

– У вас не городской выговор: вам ли не знать, как «помогают» шатунам и почему?

– Медведь задрал моих отца и дядю. – Деян спокойно встретил ее взгляд. – Но Голем – другой случай. Он не безумец, пусть и может иногда показаться таковым.

«Пока не безумец», – но вслух этого говорить Деян, конечно, не стал.

– Надо же. Голем… – Ее губы растянулись в странной полуулыбке. – Князь Рибен Ригич, Рибен-Миротворец. Мой отец возносил молитвы Небесному Хранителю с тем же именем.

Деяну показалось, что под ногами пошатнулся пол.

– Мне тогда было вдвое меньше лет, чем вам сейчас, господин Химжич, – сказала Харрана, – когда отца выпотрошил урбоабский жрец. И, право слово, лучше бы это сделал медведь… Чтобы использовать имя Миротворца, господин Химжич, нужно быть или безумцем – или расчетливым жуликом. Или круглым дураком. Учитывая, что, как вы говорили, ему хватило ума и умения упиться едва ли не до смерти, я склоняюсь к последнему… Чтобы обвести Ритшофа и Бервена вокруг пальца, многого не надо: я тебе говорила, Ранко.

«Мрак! А ведь кто-то поминал вчера: они объявили его чуть ли не богом…» – Деян нахмурился, спешно обдумывая, что это заблуждение может принести, кроме проблем.

– Не знаю, кем вы считаете вашего приятеля, господин Химжич; допускаю, что вами движут добрые намерения, – продолжила Харрана прежде, чем он успел вставить слово. Тон ее немного смягчился. – Я стараюсь помогать тем, кто нуждается в моей помощи. Но жуликов, самоубийц и пьяниц я не лечу. В утешение могу сказать, что обычно они и не нуждаются в лечении. Спросите у трактирщика кислой соли; это поможет.

Она кивнула на дверь, красноречиво давая понять, что разговор окончен.

– Вы упустили последний вариант: боготворимый вашими родными князь Ригич и есть дурак, а до кучи еще и пьяница, – сказал Деян. Так и не придумав, что соврать, он решил придерживаться правды. – Он провел три века в состоянии, которое называет смертным сном, а очнувшись, испугался, что не сможет сам полностью вернуть контроль над телом и вместо воды и пищи за пять дней выцедил флягу «вдовьих слез». Знаете такое зелье? Он пил его по глотку, в надежде, что сумеет добраться до гроссмейстера ен’Гарбдада раньше, чем упадет без сил. Эта самонадеянность едва не стоила ему жизни. Как-то он сумел оправиться, но, боюсь, не до конца… И вчера он… значительно усугубил свое состояние. Но дело не только в выпивке, понимаете? Поэтому я и ищу кого-нибудь, кто был бы сведущ в таком. Хоть немного.

– Вы… – негодующим тоном начала Харрана.

– Это правда! – Деян не дал ей закончить. – Небом клянусь. Я не могу вам доказать, что не лгу. Но вы можете пойти со мной – и убедиться сами.

«А еще этот дурак и пьяница раздобыл вчера новую порцию зелья, – Деяну показалось, от кармана, куда он спрятал пустую флягу Бервена – свою флягу – по груди разлился холод. – И хвала Господу, что он бережет отраву для другого случая и потому не попытался пока ей воспользоваться; но попытается – если я не найду возможности помочь ему другим способом».

Во избежание таких попыток утром Деян незаметно спрятал чародейскую флягу в щели за шкафчиком, однако даже не надеялся, что Голем при желании ее не отыщет.

– Ранко, по-моему, этот человек – просто-напросто сумасшедший! И ты еще ему веришь! Не стоило приводить его сюда, – сердито сказала Харрана. Но ее голосу, как с радостью заметил Деян, не доставало уверенности.