Жестокий принц - Блэк Холли - Страница 19

— Раздевание, — отвечает Валериан под еще более громкий смех. — Когда девушка снимает платье.

— Эльга? — Наставник обращается к девушке с серебристыми волосами, смех которой напоминает звук бьющегося стекла. — Можешь ответить? Похоже, его неудача в любви и объясняется незнанием.

Эльга бормочет что-то невнятное и запинается. Подозреваю, просто не рискует вызвать неудовольствие Валериана.

— Неужели мне нужно снова обращаться к Джуд? — насмешливо спрашивает Ноггл. — Или к Кардану? Может быть, ты нас просветишь?

— Нет, — коротко отвечает Кардан.

— Что так?

В голосе Кардана звенят злоба и уверенность в своей власти.

— Я согласен с Валерианом. Урок скучен. Зажгите лампы и начните другой, более достойный и полезный.

Ноггл держит долгую паузу.

— Да, мой принц, — говорит он наконец, и все световые шары вокруг нас вспыхивают. Глаза привыкают не сразу, и я несколько раз моргаю. Интересно, приходилось ли Кардану когда-нибудь заниматься тем, что ему не по вкусу. Неудивительно, что на лекциях он почти всегда спит.

— У нее плохое зрение, — с притворным сочувствием говорит Никасия, и я лишь теперь понимаю, что она стоит надо мной и размахивает моей тетрадкой, демонстрируя всем мои каракули. — Бедная, бедная Джуд. Сколько трудностей ей приходится преодолевать.

На пальцах и золотистых манжетах платья — повсюду чернильные пятна.

Кардан разговаривает о чем-то с Валерианом. Локк с обеспокоенным лицом наблюдает за нами, а Ноггл роется в стопке толстенных пыльных фолиантов, пытаясь, наверно, придумать, какой урок может понравиться Кардану.

— Извини, что не можешь разобрать мой почерк. — Я дергаю тетрадку. Страницы рвутся, так что от моей вечерней работы мало что остается. — Но я бы не сказала, что это недостаток.

Никасия бьет меня в лицо. Застигнутая врасплох, я спотыкаюсь и падаю на колено, лишь в последний момент собравшись, чтобы не растянуться на земле. Щека жжет и горит, в ушах звенит.

Я думала, что понимаю, как ведется игра. И, оказывается, ошибалась.

— Знаешь, так нельзя. — Бессмыслица, конечно, но ничего другого в голову не приходит.

— Я могу делать все, что хочу, — тем же надменным тоном отвечает она.

Остальные взирают на нас в полном изумлении, а Эльга даже прикрыла рот ладонью. Смотрит из далека и Кардан, и по выражению лица ясно, что своим поступком Никасия совсем ему не угодила. Все то время, что я нахожусь среди них, никто не позволял себе переступать определенные границы. Когда нас с сестрой столкнули в реку, этого никто не видел. Так или иначе, я живу в доме генерала и нахожусь под его защитой. Кардан еще мог бы набраться смелости и бросить ему вызов, но остальные, как мне представляется, если и решились бы нанести удар, то только исподтишка.

Похоже, я разозлила Никасию так, что она позабыла об осторожности.

— Вызываешь меня на поединок? — спрашиваю, поднимаясь, и представляю, с каким удовольствием посчиталась бы с ней. — Потому что если да, то право выбора времени и оружия за мной.

Не сразу, но до нее все же доходит, что мой вопрос требует ответа. Я могу быть для них грязью под ногами, но это не освобождает Никасию от обязательств перед собственной честью.

Уголком глаза замечаю идущего к нам Кардана. Тревожное беспокойство смешивается со страхом. С другой стороны Валериан толкает меня в плечо. Делаю шаг в сторону, но недостаточно быстро, чтобы избежать волны запаха перезревших фруктов.

Высоко над нами, в черном куполе ночи, падают семь звезд. Машинально вскидываю голову, но определить точную траекторию падения уже не успеваю.

— Кто-нибудь отметил? — кричит Ноггл и роется в бороде в поисках карандаша. — Это же то самое небесное событие, которого мы ждем! Кто-то должен был отметить точную исходную точку. Быстрее! Записывайте все, что помните.

Пока я смотрю на звезды, Валериан прижимает к моим губам что-то мягкое. Яблоко, гнилое и сладкое. По губам, по языку бежит медовый сок со вкусом солнца, бестолковой радости и пьянящего безрассудства.

Заговор Дайна защищает меня от колдовских чар и постороннего контроля, но эльфийские фрукты лишают тебя контроля даже над самим собой.

О нет, нет, нет, нет.

Я выплевываю яблоко, и оно катится по земле, но его яд уже проник в меня и начал свою разрушительную работу.

Соль. Я тянусь за своей корзиной. Мне нужна соль. Соль — противоядие. Она рассеет туман у меня в голове.

Видя, что я пытаюсь сделать, Никасия подхватывает корзинку и, пританцовывая, отступает. Валериан толкает меня на землю. Пытаюсь отползти, но он держит и снова запихивает мне в рот тухлое яблоко.

— Горько во рту? Я подслащу.

Гнилая мякоть забивает рот и нос.

Не могу дышать. Не могу...

Мои глаза открыты, и я вижу над собой лицо Валериана. Задыхаюсь. Он смотрит на меня с легким любопытством, как будто ждет, что будет дальше. С периферии зрения наплывает тьма. Я задыхаюсь... умираю...

Хуже всего — расцветающая внутри и стирающая ужас радость. Все прекрасно. В глазах все туманится и плывет. Я тяну руку к лицу Валериана, но мир идет кругом, и ничего не получается, а уже в следующую секунду это не имеет никакого значения. Зачем обижать его, когда я так счастлива?

— Сделайте что-нибудь! — говорит кто-то, но я в своем бредовом состоянии не могу определить, кто именно.

Внезапно кто-то отшвыривает Валериана в сторону. Я кашляю и перекатываюсь на бок. Кардан стоит надо мной. Слезы вперемешку с соплями бегут по моим щекам, но меня хватает только на то, чтобы, лежа на земле, выплевывать кусочки приторно-сладкой мякоти. Почему я плачу? Не знаю.

— Хватит. — На лице Кардана какое-то непривычно странное выражение. На скулах играют желваки.

Я смеюсь.

Вид у Валериана недовольный, даже мятежный.

— Не дашь позабавиться?

В какой-то момент кажется, что они вот-вот подерутся, хотя с какой бы стати им драться? Потом вижу, что Кардан держит в руке соль из моей корзинки. Противоядие. (Интересно, оно-то зачем мне нужно?) Он смотрит на Валериана, подбрасывает соль, и ее рассеивает по земле ветер.

— Да что с тобой? — Кардан презрительно кривит губы. — Ну вот умрет она, и что? Кого разыгрывать будешь?

— Не умру. — Я не хочу, чтобы они расстраивались. Чувствую себя хорошо. Пожалуй, даже лучше, чем когда-либо за всю жизнь. Я рада, что противоядия больше нет.

— Принц Кардан? — вмешивается Ноггл. — Ее нужно доставить домой.

— Какие все сегодня скучные, — говорит Кардан, но ему самому, суд я по тону, совсем не скучно. Наоборот, кажется, что он едва сдерживается.

— Она не хочет домой. — Никасия подходит, наклоняется и гладит меня по щеке. — Не хочешь, так ведь, милашка?

Меня уже начинает тошнить от медового вкуса во рту. Я ощущаю легкость. Я разворачиваюсь, как знамя на ветру.

— Мне бы хотелось остаться. — Здесь все так чудесно. И Никасия просто сияет.

Не уверена, что все хорошо, но чувствую себя распрекрасно.

Все такие удивительные. Даже Кардан. Раньше он мне не нравился, а теперь я думаю, что вела себя глупо. Я широко и счастливо улыбаюсь ему, хотя он и не отвечает тем же.

Ничего, просто не надо принимать все на свой счет.

Ноггл отворачивается, бормоча что-то о генерале и глупостях, а еще о том, что принцам недолго носить голову на плечах. Кардан смотрит ему вслед, сжимая кулаки.

Несколько девушек рассаживаются вокруг меня на траве. Они смеются, и я смеюсь вместе с ними.

— Впервые вижу, как смертная пробует эльфийские фрукты, — говорит одна из них другой. — Она это запомнит?

— Если только кто-то не наложит чары забвения, — раздается у меня за спиной голос Локка, но не злой, как у Кардана, а приятный. Я поворачиваюсь к нему, и он трогает мое плечо. Какая теплая у него ладонь.

— Она не захочет, — смеется Никасия. — Ей бы еще кусочек яблока.

При воспоминании о яблоке рот наполняется слюной. Сколько их, блестящих и золотистых, валялось на тропинке по пути в школе. Кляну себя за глупость и жалею, что не остановилась, не подобрала.