Подземелье призраков Аккермана - Лобусова Ирина - Страница 18

Но самой ужасной была огромная рана на горле — его перерезали от уха до уха. Рана была такой глубокой, что голова убитого была запрокинута назад. Таня поневоле сразу вспомнила Людоеда, наносящего такие глубокие раны, что голова убитого держалась буквально на полоске кожи.

Глаз у турка не было. Вместо них были такие же раны, какие Таня уже видела у профессора в анатомическом театре — их вырезали квадратами, очень глубоко, прихватив и куски лицевых мышц, и веки, и брови. Почерк был тот же самый. Было понятно, что действовал в обоих случаях один человек, причем человек, уже напрактиковавшийся в таких ударах.

Словом, подобную картину Таня уже видела в анатомическом театре, с той только разницей, что профессор лежал на спине, а турок Азиз был прислонен к стене, и тело его застыло полусидя. Не привыкшая к таким зрелищам, Таня почувствовала легкую дурноту.

С трудом заставляя себя двигаться, она подошла поближе. В нос сразу же ударил сладковатый запах разложения — жуткий трупный запах. Это означало, что турок мертв как минимум сутки, а может, и больше.

Заставляя себя вспомнить все то, что рассказывал Володя об осмотре тела, Таня наклонилась над турком, но прикоснуться к нему все-таки не смогла. Судя по одежде убитого, он был застигнут врасплох, возможно, лежал в постели. Убийца нанес первый удар так быстро, что Азиз не успел одеться.

Определить выражение лица убитого было невозможно из-за вырезанных глаз. Таня обратила внимание на то, что на нем не было ни медальона, ни браслетов.

В комнате почувствовался легкий сквозняк. Таня отошла от трупа и увидела, что окно полуоткрыто. На подоконнике лежали какие-то странные комки грязи.

Она взяла один из них в руки. Это был комок глины странного зеленовато-желтого цвета, словно с болотной тиной и подмешанным песком. Ничего общего с обычной землей. Таня не видела такой странной глины ни разу в жизни. Она понюхала — глина издавала солоноватый, болотный запах, довольно специфический. Заинтересовавшись, откуда появилась в комнате эта странная глина, Таня завернула ее в платок и решила забрать с собой. Затем принялась рассматривать подоконник более внимательно.

Было очень похоже, что через подоконник пытались вытащить какой-то большой предмет, перепачканный этой глиной. Кое-где грязь сливалась в сплошные полосы, а кое-где, наоборот, разлеталась уже засохшими комками, как будто действительно откуда-то осыпалась.

Таня нагнулась, чтобы более внимательно осмотреть пол под подоконником, как вдруг внимание ее привлек странный блестящий предмет, провалившийся в отверстие между рассохшимися досками пола. Было понятно, что долгие годы этот пол не знал никакого ремонта.

Солнечный луч уже заходящего солнца из окна упал как раз на одну из щелей и ярко осветил металлический предмет. Что-то закатилось под пол. Что — кольцо, мелкая монета?

Таня опустилась на колени возле щели и попыталась засунуть в нее пальцы. Но не тут-то было — щель была слишком узкой, сквозь нее не проходил даже мизинец.

Тогда Таня достала нож и принялась ковырять гнилую доску, пытаясь расширить отверстие. Это было легко — пол прогнил настолько, что острый нож входил в трухлявую древесину, как в масло. Через время Тане удалось расширить щель настолько, чтобы просунуть ладонь.

Таинственный металлический предмет оказался небольшим ключом из светлого металла, опутанным паутиной и присыпанным пылью. Что за странный ключ, что можно открыть им? Он явно не подходил к дверному замку — был слишком маленьким.

В оконной раме ключи не использовались. Что тогда? Шкаф? Это было даже не смешно. Как и во всех комнатах этого притона, шкаф был поломанный, дверцы вообще не запирались на ключ, да и замочных скважин в дверцах шкафа вообще не было.

Чувствуя, что эта загадка может быть тесно связана с убийством, Таня спрятала ключ в карман, туда же, где уже лежал в платке комок глины.

Внезапно в дверь раздался громкий стук. Он прозвучал так неожиданно в окружающей тишине, что у Тани от страха подскочило сердце. В дверь загрохотали кулаком.

— Азиз! Башмачник, ты дома? Выходи! Старый хрыч внизу сказал, что сегодня тебя не видел! Выходи! — Снова мощные удары. Таня дрожала всем телом.

— Дрыхнешь, что ли? Успел нажраться, и без меня? Выходи, есть дело!

Грохот не стихал. При каждом ударе Таня чуть ли не подскакивала на месте, а сердце ее бешено колотилось в груди, одновременно умудряясь падать куда-то вниз. Спрятаться в комнате было решительно негде.

— Ну ладно! Пойду у хрыча запасной ключ возьму. Щас вернусь и живо подниму тебя с постели.

Послышались удаляющиеся шаги. Таня метнулась к окну, выглянула. Комната находилась на втором этаже, прямо под окном был небольшой выступ карниза.

Не раздумывая, она забралась на подоконник и лихо спрыгнула вниз, на карниз. Едва не поскользнулась на мокром от дождя выступе жестяной крыши, и, чтобы удержаться, схватилась о шершавые камни стены, больно оцарапав себе пальцы в кровь. Осторожно двигаясь по карнизу, добралась до водосточной трубы и по ней кое-как спустилась вниз, оставляя на жести клочки своей юбки.

Таня оказалась в небольшом, узком внутреннем дворике, заваленном грудами строительного мусора. Затем, спугнув двух тощих котов, бросившихся от нее врассыпную, через калитку в заборе вышла на улицу и очутилась в соседнем переулке, параллельном тому, на котором располагался притон «Подкова». Вне себя от страха, она бросилась бежать прочь.

Таня не знала, видел ли кто ее отчаянный спуск со второго этажа, не знала, сколько следов оставила в комнате, где произошло это жуткое преступление. Она не сомневалась ни одной минуты, что убийство турка Азиза совершил тот же самый человек, который убил главного редактора Краснопёрова и профессора в анатомическом театре. Каким образом все эти смерти связаны между собой? Таня хмурилась, чувствуя, что будет очень нелегко разгадать эту загадку.

Поднявшись вверх от порта и выбравшись в центр города, к Ланжероновской, она наконец смогла перевести дух. Солнце скрылось, начинало стремительно темнеть. Испугавшись дождя, с Ланжероновской и с бульвара исчезли почти все гуляющие. Несмотря на ранний час, улицы были совершенно пустынны.

Очутившись в другом районе, Таня остановилась перевести дыхание, затем пошла очень медленно, не глядя по сторонам. Завернула за угол и вдруг, почувствовав что-то, оглянулась. Из-за угла мелькнула черная тень. Тане показалось, что это человек в длинном черном плаще. Но все произошло так быстро, что она едва-едва успела его заметить. Будь на ее месте любая другая женщина, она не обратила бы никакого внимания на этот эпизод, но острый аналитический разум Тани зацепился за это, мгновенно отреагировал на него волной подозрительности и тревоги.

Она повернула на Екатерининскую и остановилась возле витрины большого магазина, сделав вид, что рассматривает ее. Тень в черном плаще появилась снова, застыла в квартале от нее. Теперь Таня была уверена точно: человек в черном плаще следил за ней, и, судя по всему, начал следить, как только она вышла из гостиницы.

Это было уже похоже на настоящую опасность. Сердце Тани замерло, потом с болью забилось в груди. Слежка — значит, кто-то понял, что она видела убитого турка и, возможно, убитого профессора. Что хотят выяснить эти люди? Кто она такая? Или они хотят ее убить? Разум Тани горел ярко-красным пламенем тревоги. И тогда она сделала неожиданный ход: резко повернувшись, быстро пошла прямо навстречу человеку в плаще.

Человек испуганно замер, затем припустил бежать со всех ног назад. Мгновение — и он скрылся за углом Екатерининской площади. Единственное, что успела заметить Таня: это был молодой мужчина. Еще ей показалось, что на нем были тяжелые армейские сапоги.

Развернувшись, она пошла домой. На Преображенской путь ей преградили крестьянские подводы, неспешно направляющиеся к Привозу. Одна из них была в густой грязи, прилипшей так плотно, что колеса двигались с трудом. На ней сидел старик с длинной белой бородой, время от времени подстегивающий жалкую тощую клячу.