Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга - Страница 31

Несся вверх широкими шагами, едва ли не перепрыгивая ступеньки. Я, как могла, старалась успеть, но ему, все равно, приходилось тормозить. Иначе, упала бы и волоклась сзади кульком. Я сердито догоняла, а он все так же молчал.

Несколько быстрых шагов по какому — то коридору на втором этаже, и он втолкнул меня в комнату. Щелкнул выключатель, свет зажегся.

Что ж, порадовало, что комната вполне обычная — никаких ржавых ведер, торчащих труб и тому подобного. Полностью отделанная и… комфортная. В ванне я могла бы и поплавать, наверное, до того она казалась огромной.

— Не засматривайся. В душ пойдем. — Он уже начал расстегивать рубашку.

Я в недоумении оглянулась.

— Какой душ, Кирилл? Ты сбрендил? И почему ты со мной туда собрался? Я, вообще-то, просто хотела ноги ополоснуть, чтобы песком не хрустеть по полу.

— Если не разденешься — прямо в одежде засуну. — И почему-то я сразу поверила, что так и будет.

— Я не хочу перед тобой раздеваться. И мыться с тобой не хочу. Не буду!

— Придется. — Хищный оскал сверкнул, вместо улыбки. И брови сведенные. Отчего он так злится-то? Пора бы и остыть…

— Нет! Сказала — не стану раздеваться.

Он двинулся ко мне, с очень явным намерением. Ну, как, намерением… Просто ухватился за подол платья и быстро его задрал, до плеч, затем выше, над головой. От растерянности, вскинула руки, позволяя стянуть его полностью. Хищный взгляд на бюстгальтер быстро привел в себя. Скрестила руки на груди, защищая остатки одежды, почти прозрачные. Черт меня дернул одеть кружевное белье…

— Ну, как хочешь. Я предупреждал.

Наивно понадеялась, что Кир одумался: отвернулся, пошел к душевой кабине, воду открыл…

А потом просто взял и поставил меня под обжигающе студеные струи. Я задохнулась от холода, вышибающего сразу весь воздух из легких, пыталась схватить хоть пару глотков, но сил не хватало. А этот урод лишь подвинул меня и встал рядом. Еще и радовался, судя по тому, как довольно закинул голову.

А потом я визжала, орала, царапалась и кусалась, требовала прекратить это бесчинство. Маты, все, которые знала, тоже вспомнила. А он молчал и крепко прижимал к стенке кабинки, не позволяя выскочить.

Долго истерить я физически не способна. Надоедает. Опять же, если действия бессмысленны — зачем их продолжать?

Поэтому я резко заткнулась, прекратила молотить Янкевича по груди и плечам, закрыла глаза и просто дрожала от холода. Чего он хотел добиться этим методом — не имею понятия, но того, что моя злость и обида перешли за грань ледяной ненависти, он достиг, однозначно. Теперь мне хотелось не прятаться и убегать, а расчленять его на куски, долго и мучительно. Это, конечно, если удастся выползти из кабинки живой и на своих ногах…

Неожиданное затишье, наконец, заставило Кира посмотреть на меня.

— Ну, как, остыла? Больше не будешь задираться и хамить? — Холодную воду он на этих словах выключил.

Я окинула его взглядом, полным презрения. Ну, мне кажется, что именно такой взгляд классики описывают, когда хотят показать, что героиня видит в герое жалкого червяка.

Кирилл себя червем не ощутил. Просто внимательно вглядывался в мою физиономию. Что там искал? Смирение или раскаяние? Бог его знает, но, видимо, не нашел. Я, в принципе, в курсе, что значат эти слова, но на деле очень редко ими пользуюсь.

— Или будешь, все-таки? Говори быстрее, Лиз. Нужно решать, продолжать мне водные процедуры или пора заканчивать?

— А ты давно к психиатру за справкой ходил? Или тебе выдали одну, пожизненную? Так, вроде, с такими завихрениями, даже автомобиль не дают водить…

Знала, что нарываюсь. Но должен же человек понимать, что у всего есть пределы? Ну, хотя бы, для общего развития?

Но Кир, как ни странно, лишь хмыкнул насмешливо…

— Такими темпами, меня с тобой в дурку совсем упекут…

— А почему со мной? Сам-то можешь, куда хочешь, идти, а я с тобой никуда не собираюсь.

— Лиза, прекрати себя так вести! — Теперь уже рявкнул. — Взрослая уже, ты можешь нормально разговаривать?!

— Ты прав. Я взрослая, свободная, самостоятельная женщина. И никто не давал тебе права со мной так поступать. — Как именно, уточнять не стала. Список претензий можно в подробностях на бумаге накатать, но разве ж он его прочитает?

— Если бы ты хоть иногда думала, прежде чем что-то сказать, то здесь, мокрая и холодная, не стояла бы.

— А что именно тебе не понравилось? — Притворилась, что сосредоточенно думаю. — А! Поняла! А что такого в том, что Андерс хорошо целуется? — Нарочито невинно. Да, сознательно злила его. Но я сама была слишком злая, чтобы нормально соображать.

— Забудь об этом! И не смей даже вспоминать! — Снова рявкает. Ну, что за человек? Разве же можно вестись на столь откровенную провокацию? Окончательный идиот.

— А что такого? Боишься, что проиграешь ему в искусстве об…

Все. Нарвалась. Договорить не дал. Сначала долбанул об стенку кулаком, так, что кабинка задрожала. А потом полез целоваться.

Грубо, жестко. Я пыталась увернуться, снова отпихивала. Но разве ж такую махину отпихнешь? Сжал голову руками и держал. Когда слишком сильно царапнула, просто руки назад отвел, перехватил запястья, задрал над головой, не прерываясь ни на секунду. Больно не было, просто обидно стоять так, почти распятой, и не иметь возможности вывернуться.

Теперь я поняла, что такое ненависть. Это когда ты думаешь, какой вариант кончины больше подойдет — быстрый и очень больной, или долгий и мучительный — на полном серьёзе.

Ему было пофигу, что я там думала. Он сейчас продолжал воспитывать и наказывать. Не обращая внимания, что мне уже нечем дышать. Пока, видимо, сам не задохнулся.

Я уж, было, порадовалась, что успокоится и отстанет. Невозможно, ведь, бесконечно целовать, не получая ответа. Рано или поздно, дойдет до мозгов, что зря это делает. Ну, или просто надоест…

Но ему не надоело. Он просто спустился чуть ниже. По шее, ключице, плечам…

Тонкое, промокшее белье не защищало от грубовато-жадных прикосновений. А контраст между холодной кожей и жаром от губ и языка заставил вздрогнуть, потом уже — мелко задрожать. Снова стало недостаточно кислорода в воздухе. Мелкие мурашки по всему телу — уже неясно, от чего: от жарких касаний или от холода в кабинке. Извращение. Сознание об этом говорило, а тело не слушалось. И это еще больше злило. Похоже на изнасилование. Лучше бы, реально, силой взял, чем вот так — возбуждать, зная, что я этого категорически не хочу. Абсолютно, совершенно, стопроцентно — я против. И это яркое нежелание заводиться от его жестких ласк не идет ни в какое сравнение с предыдущими играми.

Вот только, эта сволочь гадкая совсем не играть изволила. Что-то неуловимое изменилось, в движениях, дыхании, в захвате сильных рук, что-то неясное, отделяющее грань между попыткой подчинить и настоящим возбуждением. То, что он начал со мной творить — пытка на грани жестокости. Его губы на животе, пальцы — на бедрах, ниже, пробегают вниз, трогают и сжимают нежную кожу под коленями, потом снова вверх, и ноги меня больше не держат. Тянущее желание зарождается вслед за каждым прикосновением, колет иголочками, заставляет впиваться ногтями в ладонь, чтобы не схватить его за плечи, и вдавливать затылок в хрустящий пластик кабинки, в поисках точки опоры, чтобы не упасть. А в душе гуляет возмущение, будоражит обида и злость. На себя, на собственное бессилие, на неспособность справиться и устоять…Теперь я, кажется, попробовала на вкус бешенство. Которое сжигает изнутри, потому что вырваться ему нельзя — рано и не время.

Странное ощущение от того, что тело так ярко реагирует на каждое действие мужчины, а мозг, который должен бы отключиться давно, продолжает фиксировать происходящее, будто со стороны. А хочется просто забыться и все пропустить, сделать вид, что меня здесь нет, и Кир все это не со мной вытворяет…

А Кирилл не видел ничего странного, замечая лишь то, как начинаю плавиться под его руками, сдавая, шаг за шагом, последние рубежи самообладания. Он лишь радостно забирал мое дыхание, вновь вернувшись к губам, ловил его, хриплое, рваное. Довольно, со знанием своей победы, смотрел в глаза. Окончательно убеждая: нельзя мне с ним. Просто поломает. Не заметив трещины, раскрошит на куски, а потом выбросит. Такие, как он, не любят испорченные вещи. И осколки не склеивают. Проще новые купить.