Стрелок (СИ) - Михеев Михаил Александрович - Страница 48

– Ну все, приплыли.

– Поясни свою мысль, – как ни странно, Александр был спокоен, как удав. То ли давала о себе знать усталость, то ли просто был подспудно готов к проблемам.

– А что тут пояснять? Не открывается, зараза.

– Ну и не кипишуй. Помнится, нас предупреждали о такой возможности.

– Я в курсе. И получше тебя, кстати.

– Не нервничай. Все устали. И я устал. Сделай пару глубоких вдохов, подумай о чем-нибудь приятном. Вон, о студенточках своих, к примеру. И о кровати, на которую ты их заваливать будешь.

– Угу, кровати нет еще. И Ленка меня убьет…

– Купишь еще одну хату, как раз для встреч на стороне.

Судя по взгляду, напарнику очень хотелось дать советчику хорошего пендаля. Тем не менее, с мысли его Александр сбил, и, перестав злиться, Павел начал мыслить рационально. Да и, в самом деле, что тут страшного? Ну, опоздали, и что теперь, не жить? Здесь надо проторчать месяц, максимум полтора. Может быть, даже и меньше, но тут уж как повезет. Причем вовсе не обязательно сидеть возле точки установки аппаратуры и ждать у моря погоды. Есть датчики, контролирующие состояние окна, как только оно будет готово открыться, пойдет сигнал. Передатчик, конечно, не откровение научно-технического прогресса, но на полсотни километров он действует, так что можно залечь со всем комфортом. Только надо замаскировать груз, чтобы не таскаться с ящиком на горбу, и делу конец.

Самым слабым местом в этих раскладах были ограниченные продовольственные запасы. Сухпаев хватит еще дня на три-четыре, а дальше придется лапу сосать. Ни Александр, ни Павел к сторонникам лечебного голодания не относились, напротив, оба парня любили плотно и вкусно покушать, подкрепить, так сказать, силы молодых и растущих организмов. Была, правда, мысль добывать пропитание охотой, но ее тут же отбросили – наверняка война и сопутствующий ей шум, толпы народу, бегающие туда-сюда, и лязгающие гусеницы техники на дороге распугали всю более-менее крупную живность на много километров, а мелочь вроде зайцев ловить они попросту не умели. Ну не были они профессиональными охотниками, да и вообще, на охоте ни тот, ни другой ни разу не отметились, если, конечно, не считать охоту на людей у Александра и охоту за чужими сокровищами для них обоих. Однако это уже совсем не то, так что подобный дилетантский ход мыслей был простителен.

Но неумение неумением, а желудок надо чем-то набивать, поэтому напарники, в темпе вальса посовещавшись, единогласно решили запастись провизией в той деревне, которую они посетили первой. А что? Деревня если и не богатая, то уж, во всяком случае, благополучная, лояльный вроде бы фриц – почему бы и не попробовать? Только вот у Павла вызвало недоумение предложение Александра подыскать чего-нибудь на обмен. Создавалось такое впечатление, будто парень все еще пребывал в плену иллюзий относительно того, что жители деревень прямо-таки писаются от радости, снабжая партизан всем необходимым. На самом деле… А хрен его знает, как оно на самом деле, однако что-то бывший киллер сомневался, что им будут слишком уж рады. Именно это он и попытался максимально доходчиво объяснить напарнику. Тот, недовольно морщась, выслушал и, подумав, все же согласился с доводами более опытного товарища. Самой большой проблемой в этом случае было найти, на что же выменять продовольствие – у них ничего с собой не было. Мотоцикл… Штука это, конечно, ценная, но в качестве обменного фонда бесполезная – слишком уж приметны такие агрегаты, у немцев сразу возникнут вопросы. Так что не возьмут мотоцикл деревенские, даже если очень захотят – просто из чувства самосохранения. Что еще? Впрочем, тут Павел вспомнил, что у них же есть деньги – и марки, и рубли, и все это здесь в ходу. Совершенно забывший об этом Александр только и смог, что звучно хлопнуть себя по лбу и выдать несколько эпитетов в свой адрес под взглядом ехидно ухмыляющегося напарника.

Ящик, из-за которого все и началось, замаскировали старым дедовским методом, попросту закопав рядом с приметным кустиком. Единственно, завернули его в целлофан и хорошенько проклеили скотчем – и то, и другое было взято с собой из дому, так, на всякий случай. Напарники еще ругались, что приходится тащить лишнюю тяжесть, а оно возьми да пригодись. Теперь можно было не волноваться – даже в сырой земле месяц, а то и больше, документы пролежать смогут без ущерба для себя. Во всяком случае, не раскиснут и не расплывутся от воды, а то глупо было бы терять из-за этого столь важную добычу. Ну а утром, хорошенько перекусив, диверсанты отправились в путь.

До места они добрались без серьезных проблем, если не считать, что мотоцикл все же пришлось бросить. Немецкая техника не выдержала испытание российскими дорогами и навернулась. Александр в двигателях разбирался, да и Павел безруким не был, но все их усилия не смогли оживить верой и правдой послужившее им транспортное средство. Оставалось только плюнуть в сердцах и продолжить путь на своих двоих, таща с собой, вдобавок к основному грузу, еще и снятый с мотоцикла пулемет и патроны к нему. Учитывая, что даже сейчас, когда грабители межмирового уровня поиздержались, оружия при них было изрядно, и даже РПГ имелся, это было достаточно солидным довеском. Так что в деревню они пришли кряхтя от груза на спинах, голодные и злые.

В деревне было спокойно, и спокойствие это Александру не понравилось. Приветливость местных, кстати, тоже. Это Павел мог списать такое отношение на врожденную лояльность крестьян к воинам-освободителям, а вот циничный и недоверчивый киллер, сделавший карьеру на убийстве людей всех рангов, привык видеть подвох буквально во всем. И сейчас ему не нравилось, что к ним отнесись лояльно, не задавая никаких вопросов – информация о сошедшем с рельсов эшелоне и перебитых гарнизоне и зондер-команде просто не могла сюда не дойти. Как показывает практика, немцы таких наездов безнаказанными не оставляют. Проще говоря, в любой момент, как снег на голову, может свалиться карательный отряд. Как минимум, это повод понервничать, а здесь народ спокойный, как будто ничего и не случилось. На улицах все так же пацаны играют, бабы у колодца языками зацепились и косточки друг другу перетирают. Непонятно, а того, что он не мог понять, Александр всегда опасался.

Встретили их, тем не менее, хорошо. Гауптмана не было – еще утром свалил на рыбалку, но и без него все шло своим чередом. Во всяком случае, в избе у бывшего председателя колхоза, а ныне старосты, накрыли шикарный по военным меркам стол. Все по-крестьянски просто, основательно и сытно – вареная в мундире картошка, молодая зелень, соленья-варенья, запеченное в печке мясо… Мясо, как оказалось, было не от какой-нибудь домашней свиньи, а от дикого кабана – в деревне жили, в том числе, и неплохие охотники. Венчала все это великолепие здоровенная, литра на три, а то и больше, запотевшая бутыль мутного самогона, мерзко воняющего сивухой. Правда, воняла она ощутимо только для чуткого носа Александра, остальные прикладывались к стаканам с заметным удовольствием, да еще и на них с Павлом оглядывались недоуменно – мол, что вы, не русские, что ли? Пришлось, поддержать компанию, немного сдобрив жидкость в своих стаканах марганцовкой, позаимствованной из аптечки. Судя по количеству осадка, хлопьями осевшего на дно, очисткой самогона крестьяне себя не утруждали, больше надеясь на свои могучие желудки. Впрочем, после импровизированной очистки многоградусная отрава вполне годилась для заливки в желудок и, огненным комком скользнув по пищеводу, обратно не просилась. Оставалось только уплотнить ее ядреного посола огурчиком и надеяться, что утром будет не слишком хреново – все же полностью грязь марганцовка не выбила, да и градусов в этом самогоне было по ощущениям куда больше семидесяти. Во всяком случае, медицинский спирт пошел в свое время куда мягче.

После окончания трапезы они хотели было начать разговор о делах, но их тут же тормознули – не делается, мол, так. Сначала баня, а потом уж разговоры. Баня после сытного обеда и спиртного… Ню-ню. Александр насторожился еще больше, хотя, опять же, виду не показал, а вот Павел разве что не поплыл. Намотался по лесам, устал, грязный, как свинья, голодный, а тут жратвы от пуза, выпивка, баня, да и девица вон сидит очень даже товарного вида, глазами постреливает. Плюс ощущение безопасности, ну и повело его, естественно. Вот только Александру совершенно не улыбалось стать дурачком из русской сказки, которого баба-Яга в печь засунула, поэтому он сидел вроде бы расслаблено, улыбался, всячески изображая захмелевшего, а сам ждал дальнейшего развития событий.