Внутренний суслик (СИ) - "Inndiliya" - Страница 83

— Ты с севера приехал, что ли? — удивился Куки. — Конечно, не вредно.

— У меня амнезия. Я не помню ничего из прошлой жизни, кроме, — я посмотрел на живот, — пяти последних месяцев.

Группа работающих у палаток замерла, и удивленно посмотрела на меня. В их глазах появлялось понимание моего странного поведения, сочувствие и еще много разных оттенков сопереживания.

— Чего встали? — прикрикнул Колтон. — Скоро наша очередь на прослушивание, а вы тут телитесь, — он развернулся ко мне. — Жить будешь в этой, — ткнул пальцем в яркую оранжевую палатку с номером четыреста восемьдесят семь, — с Жу и Ули, если чего надо — я буду в соседней с Дуэном.

Наш водитель с желтым ёжиком волос, невысокого роста, худой и нескладный, вел себя неприметно, когда не был за рулем. Его он отдавал неохотно — свою машину доверять в чужие руки не любил. На меня бросал любопытные взгляды, просто изучая, как необычный подвид. Видимо, я отличался от всех тех омег, которых он раньше видел. Вот и сейчас он отвернулся от меня, занявшись делом, но именно в его глазах я заметил молчаливое осуждение.

— Все понял, Ник? — Колтон приделывал небольшое зеркальце на столбе над рукомойником и поглядывал на меня. — Тут все тебя любят, и малышей тоже любят, поэтому обращайся, если что, за помощью к любому, только не ходи никуда один.

— О, это приятное чувство, — протянул Ули, разгибаясь с удовольствием, — когда на улице тебе улыбнулся малыш. Особенно, когда этому малышу лет двадцать пять и он альфьего пола.

Радужники дружно заржали и занялись каждый своим делом.

Билл и Вилл подошли ко мне с двух сторон и зашептали попеременно — они любили говорить одно предложение, продолжая друг друга, как будто и думали одинаково:

— Ник, а может, ты еще придумаешь песню? — Билл, — я их теперь различал — у него был засос на шее, — смущаясь, шептал рядом с ухом.

— Хотя бы одну! — продолжил Вилл с другой стороны, почесывая рыжую макушку. — У тебя клево получается. А то у нас три концерта запланировано, и мы бы хотели твою на первом же исполнить, я уверен, — он тут же поправился, — мы все уверены…

— … что она завоюет популярность, — подхватил снова Билл, — поэтому на заключительный концерт нам нужна еще одна такая же убойная песня.

Рыжики смотрели с такой надеждой, что я хмыкнул:

— У меня таких песен — дофига, вот только не знаю, какие из них вам подойдут.

Жаль, что переделать получалось не все мои любимые песни — юнкера, поручики и другие специфичные слова в песнях встречались довольно часто, а здесь таких не было. И, опять же — в песнях о любви женщины мелькали часто, а заменить все слова на омег, не получалось.

Беты взвизгнули и Билл тут же схватился за гитару, но Колтон его осадил, отправив помогать с палаткой для Куки и Люка — Куки был не помощник, и Люк один возился дольше всех.

Пять палаток: одна для беременного с его альфой; вторая — для Бисси и Волли; третья для близнецов; четвертая для Колтона и Дуэна и пятая, двухместная, для Жу, меня и беты — были установлены и помечены номерами.

Колтон четко командовал парадом, все тут знали, что надо делать, и только я был, как неприкаянный — мне запрещалось что-то делать, негласно, конечно. Едва я за что-то брался, кроме готовки, тут же кто-то, кто был ко мне ближе, отбирал у меня это из рук и делал сам. Помаявшись, я решил перебрать рюкзак с вещами — некоторые уже требовали стирки, три дня в дороге — это не фунт изюма, а у меня было ограниченное количество чистого в рюкзаке.

— А где у вас тут стирают вещи? — спросил я у Куки.

— В реке, — улыбнулся тот. — Мы требовали у руководства отстроить нам удобства, но жадность победила — тут слеты проводятся четыре раза в год, им просто невыгодно вкладывать деньги в удобства.

— Дуэн, натаскай, пожалуйста, воды для Ники — мы сейчас на прослушку, а ты побудь с ним. Или вечером постираешь, а сейчас с нами пойдешь?

— А чего не на реке? — мне не хотелось быть в тягость новым друзьям, и вообще хотелось, чтобы на меня обращали поменьше внимания.

— Ты вообще меня слышал, Николя? — Колтон саркастично приподнял бровь. — Никуда не ходить одному тебе ни о чем не говорит? Тут куча озабоченных альф и бет, а ты не в том положении, чтобы выпендриваться.

Я понял, что если сейчас не постираю, и белье за ночь не высохнет, то завтра от меня будет идти запах отталкивающий не только альф и бет, но даже омег и собак, поэтому выбрал первый вариант — идти на репу, где будет шум-гам-тарарам и куча народу и сидеть в сторонке не хотелось.

— Ладно, я остаюсь с Дуэном стирать и заодно придумаю вам песню — крутится тут в голове парочка идей.

Колтон поднял руку, обращая внимание на себя:

— Народ! Сегодня вечером после прогона репа, никто не бухает, будем отрабатывать новую песню.

— Ну, это еще, если Ники ее сбацает, — хмуро процедил филолог.

— А не сбацает, будем доводить до ума нашу новинку, — со значением в голосе сказал Колтон.

Радужники, подхватив гитары, влились в поток людей, бродящих между палаток, и Дуэн с кислым лицом начал носить воду из колонки. Куки выделил мне два таза и два ведра.

«Вспомни детство золотое, — бормотал Васятка, вспоминая, как я в детстве стирала в таких же условиях».

Но я шикнула на него и начала перебирать песни, которые можно было адаптировать под данные обстоятельства.

Когда группа вернулась, уже стемнело, а мы с Дуэном сидели возле костра. Я помешивал «солдатскую кашу» из перловки с тушенкой в котелке, овощи на салат были нарезаны, только не заправлены, чтобы по жаре не пустили сок, хлеб прикрыт полотенцем. Дуэн оттаял, когда я начал напевать песни, предлагая ему на выбор, и тут же стал подбирать мелодию, виртуозно подыгрывая на гитаре. Играл он, кстати, на порядок лучше близнецов, и чутко прислушивался к модуляции голоса, подстраиваясь под меня.

Музыка раздавалась отовсюду, от каждого костра. Было шумно, необычно, ночь была расцвечена яркими вспышками огней, смехом, звоном и гитарным перебором. Поначалу Ду опасался и просил меня петь потише, чтобы не угнали новье, а то случаи были — подслушали, переделали и выступали, как со своей песней, но чем больше темнело, тем более шумно становилось рядом и Ду расслабился.

Заметив радужников, устало входящих в круг света от костра, я запел:

— Ничего на свете лучше не-е-ету,

Чем бродить друзьям по белу свее-е-ету.

Тем, кто дружен, не страшны тревоги,

Нам любые дороги дороги…

Ду подхватил:

— Нам любые дороги дороги.

Начиная оживать, команда подхватывала припев: «Ла-ла-ла» и внезапно мощно зазвучала под конец.

Опять же все кинулись было ко мне, выражать восторги, но Колтон заслонил меня своей грудью и указал на стол, подхватывая котелок.

— Кого я вижу! — из расцвеченной кострами темноты донесся кошачий бархатный баритон. — Опять радуга приехала! Берегите уши и ж… тылы! Двадцать пятое место под угрозой!

— Ба! Да это владельцы четырнадцатого места! Чу-у-ума-а-а! — ответил Бисси, а Колтон, продолжая накладывать кашу из котелка по тарелкам, мельком бросил взгляд, оценивая расстановку сил, прикрыты ли беременные.

«Чота мне сцыкотно», — писнул нечаянно Васятка и прикрыл пах.

— А куда делся Бартемиус? Забыли в лесу с прошлого раза? Смотрю, вместо него у вас новый композитор? Тоже ворует чужое, или свое на коленке карябает? — подошедший альфа встал напротив меня за столом и повел носом.

Его группа из четырех альф вся такая размалеванная, брутальная — натуральные рокеры в ремнях и пирсинге, расслабленно стояла за ним.

— Так, сразу нахуй! — мрачно, но выразительно сказал Колтон, отставляя котелок подальше от себя и махнув рукой в сторону, откуда они пришли. — Нахуй — это туда.

— Так сразу, ми-и-илый? И даже чаю не попьем? — усмехнулся предводитель местного дворянства. Альфа был брутален, космат и красив, как киноактер, и его голос продирал до кишок не только меня — я видел, как рыжики синхронно передернулись, поудобнее перехватывая гитары за гриф. Но вот альфьи усы… Усы для меня были сразу огромным жирным крестом, который перечеркивал все напрочь.