Внутренний суслик (СИ) - "Inndiliya" - Страница 77

— Глупости! — возмутился я. — Ты хочешь, чтобы мы с Бубочкой тоже слегли от переживаний? Вот как доктор разрешит, так и поедешь! А теперь моя очередь присмотреть за тобой, — я взял его ладонь и поцеловал тонкую аристократичную кисть с бледной кожей и синими прожилками вен. — Все будет хорошо. Вот увидишь.

— Милош, пожалуйста, не пускай ко мне никого, я не хочу, чтобы меня видели в таком виде.

Мари, как всегда, заботился о приличиях. Севи бестолково крутился рядом, не зная чем себя занять. Странно, но этот альфа, умевший быть жестким и властным, совершенно терялся, когда речь заходила о его супруге.

— Милош! Спасибо тебе! — Севи общался со мной редко и я даже растерялся, услышав его обращение ко мне.

— За что? — недоуменно уставился на него.

— Что не выгнал нас в такой ситуации, — Севи подошел к мужу, и я уступил ему место, выходя из комнаты, чтобы дать распоряжения насчет посещаемости комнаты и смены меню для свекра. И чтобы узнать, что конкретно случилось с Мари.

«Откладывается твой побег еще на неделю», — радостно потер лапки Васятка.

«Надо быть последней свиньей, чтобы убежать из дома в такой момент, — расстроился я. И тут же обрадовался, — Зато будет больше времени для подготовки. Успею все распланировать и встретиться с юристом».

Сердечный приступ уложил свекра ненадолго. Его деятельная натура не могла ничего не делать, и всю неделю я провел рядом с ним, всячески огораживая его от трудовой деятельности. Мы облюбовали беседку в саду, рядом с моей статуей, на которую мне было стыдно смотреть при Мари, поэтому я попросил Хирси прикрыть ее тканью. Неспешные разговоры со свекром еще больше сблизили нас, хоть я и знал, что это ненадолго.

Мари был таким любопытным, его интересовали абсолютно разные вещи, а именно: выдуманные животные из моей книги. Иногда он задавал такие вопросы, которые выбивали меня из колеи надолго, не давая сосредоточиться на следующей главе. Например, а как кентавр вытирает задницу?

— Ездит задницей по траве, как собачки по ковру? — предложил ему вариант я.

И мы смеялись с ним, как припадочные.

— А в каком животе омега-кентавр будет вынашивать ребенка? В человечьем или лошадином? — опять спрашивал меня он.

Мари невозможный человек. Мне кажется, я его знал всю жизнь и расставание с ним очень больно ударит по нам обоим. Решение не разочаровывать еще больше этих милых людей зрело во мне все сильнее с каждым днем. Я пел свекру и Бубочке песни, и тогда к нам подтягивались все, кто находился в доме. Они старались не показываться нам на глаза, но остроглазый Мари все замечал и предложил мне петь по вечерам, перед сном, когда работа закончена. Мы стали собираться в гостиной и мне даже пришлось разучить несколько местных песен, потому что те, земные, которые я пел, были им непонятны.

Первые три дня мне совершенно не удавалось вырваться из дома — страшно было оставлять свекра на совершенно безалаберного Севи. Хирси возился по дому, и я боялся, что если что-то случится, ни за что себя не прощу.

Но на четвертый день я решился — откладывать дальше было некуда, скоро должен был вернуться Тори, а у меня еще конь не валялся в запланированных делах.

К Люси я поехал с водителем, который не отходил от меня ни на шаг, и даже в квартире сидел в другой комнате, пока мы с другом шепотом общались на кухне. Я примерил парики и доставленную одежду — шляпка и вуаль мне несказанно шли, и даже живот скрывался под разлетайкой. Люсий не уставал уговаривать меня, но я сразу ему сказал, что эта тема закрыта, и он только горько вздыхал и теребил край блузы. Его новая работа преподавателем и процент от книги давали уверенность в завтрашнем дне, и Люс преобразился, засияв той омежьей красотой — неброской, но притягательной, когда даже запах от волос был вкуснее дорогих духов. Мы с ним много смеялись, когда мне удалось расшевелить его разными шутками-прибаутками, особенно его смешили мои рассказы про ежедневно названивающего Зори с его проблемами мирового масштаба. Я передал ему Зори, что называется «с рук на руки», потому что после моего отъезда бедному отчаянному беременяшке не к кому будет обратиться за помощью. По большей части он нуждался в психологической поддержке, чем во всем остальном, но и вовремя сказанное правильное слово тоже много значит.

— А что у вас с Альди? — невинно поинтересовался. Зная упертого барана — бета был нацелен на работу и достижение успехов еще с детства — эта парочка могла крутить финты, так и проходив друг вокруг друга всю жизнь, боясь своих страхов и не переступая черты дозволенного.

— Ну, ты скажешь тоже! Где я и где он? Зачем ему учитель с довеском? С его-то богатством он может любого молоденького захомутать, на кого посмотрит. Ты же видел, какой он, да? — и друг мило покраснел, гася в глазах острое восхищение всплывшего в памяти образа беты.

«Два сапога пара — и оба на левую ногу!» — зафейспалмил Василий.

«Жаль, что придется уехать. Так бы мы с Тори придумали, как свести этих упрямцев. Подстроили им каверзу какую-нибудь и бросились бы они в объятия, как миленькие».

Уже перед уходом, стремительно краснея, Люсий подарил мне большую коробку, тщательно упакованную, в которой что-то громыхало.

— И что там? — удивился я подарку. — Уж не латексный ли дилдо? — пошутил я, и Люсий запунцовел окончательно.

— Тебе в одиночестве пригодится, — он старательно отводил глаза и кусал губы без того яркие и пухлые. — Ну, или будешь делать с его помощью отличное картофельное пюре, — улыбнулся он и поцеловал меня в щеку, прощаясь.

====== 37. ======

Комментарий к 37. УИИИИИ!!!

Спасибо большое Княгинишня https://ficbook.net/authors/1914782 за восхитительную обложку!

http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/8/2708769/85670928.jpg

Василий со мной не разговаривал, отвернулся спиной и стоял памятником самому себе уже очень долгое время, с тех самых пор, как я получил смску от Люсия, что меня ждут в условленном месте и примут без объяснения в хорошую компанию.

«Хер ли с тобой разговаривать? — хмуро бросил он через плечо. — Ты все равно меня не слушаешь».

В трейлере с разномастными хиппи, едущими на летний песенный праздник, — что-то типа Грушинского фестиваля, — вместе со мной ехало одиннадцать человек: три омеги, один из которых был беременным на раннем сроке; его альфа — весь в татушках и дредах, который заботливо останавливал трейлер каждый раз, когда его синюшному мужу хотелось поблевать, и все вываливались из машины и дышали воздухом с другой стороны от трейлера под неприглядные звуки; два колоритных альфы — свободных, по крайней мере я не заметил их интереса к имеющимся двум омегам и альфа-водитель с желтым ежиком волос; три беты разного возраста и внешнего вида. Видеть сразу столько нетипичного вида представителей альф, бет и омег было очень непривычно. У всех, кроме меня, были татушки, яркий цвет волос, разноцветные шмотки. Путешествовать с этой компанией после того домашнего аристократического общества, в котором я провел так много времени, было странно. Так странно, что я должен был бы почувствовать воздух свободы и дышать им с радостью, но этого не было — вина тяжким грузом обрушилась на меня и придавила неподъемным камнем.

Я перебирал события последних дней, чтобы частично очистить совесть: письмо, которое я оставил Тори на столе в отеле, писалось целую неделю. Я выверил его, тщательно подбирая слова, многажды переписывая, пока не привел в идеальный вид. Мне кажется, я запомню его на всю жизнь дословно: «Я знаю, что словом «прости» нельзя решить любую проблему, и все же прости, если сможешь, Тори».

«Ты думаешь, что идеалист? Что сделал всем хорошо? — встрепенулся Василий. — Хер! Ты никого не пожалел! И никому не сделал лучше! Ни родителям, ни Бубочке, ни себе! Эгоист сраный!»

«Заткнись, блядь. Лучше молчи, как раньше».

Своих родителей Тори отправил в санаторий на месяц, чтобы поправить здоровье, в тот же день, когда мы уезжали на праздник города. Они пока ничего не узнают, а потом… потом будет суп с котом. Я не должен отвечать за всех: у меня своя жизнь — у них своя. Бизнесу мужа это ничем не повредит, если он будет придерживаться предложенной мной схемы поведения.