Невеста Смерти (СИ) - Летняя Лена - Страница 28

— А чего они хотят? Зачем приходят?

— Ничего они не хотят, — фыркнул Карл. — Кормятся они. Приходят под прикрытием тумана, и каждый, кто не успел спрятаться в защищенном месте, становится их добычей. У нас находили целые деревни трупов с разорванными глотками и выпитой кровью. Я сам однажды такое видел.

— А какие они?

Он удивленно посмотрел на меня через зеркало заднего вида. Я и сама не знала, откуда такое любопытство. Наверное, полная неизвестность страшила меня больше, чем пугающий рассказ.

— Никто не знает. Потому что те, кто видели их вблизи, уже никому ничего рассказать не могли.

Я с трудом сглотнула и замолчала, снова попыталась увидеть что-нибудь за окном, но луна уже спряталась, и мир погрузился в непроглядную темноту. Стало понятно, что теперь мы увидим туман и приходящих с ним только в том случае, если они появятся в свете фар.

Дверца резко распахнулась, и мы с Карлом вздрогнули, но потом так же одновременно выдохнули, когда рядом со мной снова сел Фолкнор.

— Можем ехать, — сообщил он. — Ложная тревога. Это просто туман.

— И слава Богам, — пробормотал Карл, торопливо трогаясь с места. До черной каменной арки оставалось не так далеко.

Я посмотрела на Фолкнора. Он выглядел… раздосадованным тем, что никого не нашел в тумане.

— А если бы это был не просто туман? — поинтересовалась я. — Что бы вы сделали с этими приходящими?

— То, что я делаю лучше всего, — он снова чуть наклонился ко мне и тихо пояснил: — Убил бы их.

Больше до самого замка я не задавала вопросов.

В холле нас встречал Долорсдон, и Фолкнор велел ему забрать у меня пальто и перчатки и передать горничным, чтобы те почистили их. Когда распорядитель удалился с моими вещами, Фолкнор вновь сжал мою руку на прощание. При этом большой палец внезапно скользнул по тыльной стороне моей ладони в совершенно ненужном, но приятном, ласкающем движении. Туда и обратно. Я непроизвольно задержала дыхание и посмотрела на жениха почти испуганно. Он смотрел на меня как всегда спокойно, но руку почему-то не отпускал. И молчал. Я хотела поблагодарить его за прогулку, но когда открыла рот, из него вырвались совсем другие слова:

— У вас всегда такие холодные ладони…

— А у вас всегда горячие. Даже когда вы выглядите замерзшей.

— Горячее южное сердце, — нервно пошутила я.

— Не чета моему, холодному северному, — хмыкнул он.

И мне почудилось в его тоне сожаление.

— Мы с вами пропустили ужин, — тут же продолжил Фолкнор своим обычным, спокойным и серьезным тоном без лишних эмоций. — Мне распорядиться, чтобы вам подали что-нибудь в комнату?

— Нет, спасибо, я не голодна.

— Тогда, может быть, вы поужинаете со мной завтра?

От этого предложения я отказываться не стала. И он казался этим доволен. Фолкнор все еще держал мою руку в своей, и вдруг наклонился, коснулся ее губами, как было принято у нас. Только после этого выпустил. Не знаю почему, но я широко улыбнулась в ответ на это.

— Доброй ночи, Нея.

— Доброй ночи, шед.

На этом мы наконец расстались. В свою комнату в общежитии я возвращалась чуть ли не пританцовывая. Я убеждала себя, что причина этого в танцах на празднике и музыке, которая все еще звучала у меня в ушах, но внутренний голос лишь посмеивался надо мной. И смех этот тоже был очень похож на смех Розы. Я подумала, что стоит написать ей, рассказать, что у меня все хорошо и жених оказался не так ужасен, как мы все опасались. Она ведь наверняка волнуется.

Уже в коридоре третьего этажа, на котором находилось наше общежитие, я столкнулась с Карлом, который относил свертки из магазинов в мою комнату, а теперь возвращался обратно. Я широко улыбнулась и ему, с трудом удерживаясь от того, чтобы повиснуть у него на шее и расцеловать в обе щеки.

— Карл, спасибо вам, — с чувством выдохнула я, вкладывая в эти простые слова всю глубину своих эмоций.

— За что? — удивился он.

— За праздник. Вы не представляете, какую услугу мне оказали. Я теперь могу нормально разговаривать с собственным женихом. Знаете, это было очень смело. Я бы никогда не решилась так настойчиво чего-то предлагать шеду Фолкнору. А вы совсем не боялись его гнева.

— Это было не сложно, Нея, — он покачал головой. — Шед вообще очень сдержанный человек. Я за всю жизнь от него не слышал грубых слов. Ну, разве что пару раз, но это было сказано в сердцах. А в данном случае я лишь помог ему сделать то, чего он сам хотел.

— Он хотел пойти на праздник? — я склонила голову набок, заинтересованно разглядывая Карла.

Он снова покачал головой.

— Шед хотел провести с вами время, наладить отношения. Просто не знал как.

Это заявление меня удивило.

— Откуда вы знаете? Он сам вам это сказал?

Карл снисходительно улыбнулся.

— Нет, он ничего мне не говорил. Но шед Фолкнор никогда не пользуется моими услугами. Я вожу его брата, мать, учителей школы и иногда ее учеников, но не его самого. Ему это не нужно. Верховные жрецы ходят своими тайными тропами, которые нам неведомы, и перемещаются в пространстве быстрее других. Автомобили им не нужны. Он ездит только вместе с кем-нибудь, если это необходимо. Я полагаю, он поехал с вами, чтобы иметь возможность пообщаться в непринужденной обстановке.

Огорошив меня этой новостью, Карл кивнул на прощание и ушел. А я осталась стоять посреди коридора и смотреть ему вслед. Растерянная, но почему-то очень довольная.

Когда Карл исчез из вида, я наконец дошла до своей комнаты и взялась за ручку двери. На этот раз я скорее почувствовала, чем увидела ее. Как и раньше, она стояла в конце коридора и смотрела на меня. Только теперь я уже не испугалась.

— Не сегодня, Лилия, — тихо, но твердо сказала я ей. — Уйди.

За моей спиной раздался удивленный голос Ирис:

— Нея, с кем ты говоришь?

Я резко обернулась и торопливо заверила, фальшиво улыбнувшись:

— Ни с кем.

Примерно так же я отвечала в детстве, когда меня заставали за шалостями. Воровато посмотрев в конец коридора, я убедилась, что Лилия уже исчезла.

Ирис окинула меня недоверчивым взглядом, но допытываться не стала. Захлопнув за собой дверь, она направилась в общую ванную комнату, а я поторопилась скрыться в своей.

С того дня моя жизнь в Фолкноре начала налаживаться. Я постепенно привыкала к местной еде, но в моей комнате никогда не переводились фрукты: жених присылал новую корзину каждые три дня. Ужинали мы теперь всегда вместе, поэтому как минимум один прием пищи состоял из знакомых и привычных для меня продуктов.

Нагонять учебную программу было трудно. Я не привыкла так много времени посвящать учебе, а тут приходилось вникать и в ежедневные уроки, и в те, что я пропустила. Большинство учителей относились к этому с пониманием. Исключение составляли Луфр Мари и госпожа Фолкнор.

Мари всегда был мною недоволен. Он придирался к моему произношению, ругался, если я не могла вспомнить перевод слова или допускала в написании ошибку. После уроков по языку я впадала то в бешенство, то в уныние, и если бы не занятия с Ирис, я бы безнадежно отстала. Но эта девушка терпеливо объясняла мне и прошлые темы, и помогала с текущими.

— Не обращай на него внимания, — говорила она. — Он всех нас ненавидит. Говорят, он из разорившихся восточных жрецов. Его Дом пришел в упадок, вот ему и пришлось идти преподавать.

Я была благодарна ей и за помощь, и за поддержку, всегда приносила на наше занятие что-нибудь из своей фруктовой корзины, и мы часто болтали, вместе грызя яблоки или разбирая на дольки апельсин. Она рассказывала мне о родном городе, который находился еще дальше на севере, о матери, которую оставила ради учебы в школе. Оказывается, Ирис была одной из первых учениц школы Фолкнора.

— Я всегда чувствовала в себе Силу. Маме это не нравилось. Уж не знаю почему. Отец мой давно умер, мама, конечно, была против того, чтобы я ехала сюда, поэтому пришлось сбежать посреди ночи, не попрощавшись.