Твой друг
(Сборник) - Рябинин Борис Степанович - Страница 44

— Постойте-ка, — нахмурившись, сказал врач. — Верните собаку.

А Джульбу только помани, и она тут.

И как будто пронеслась тучка — лицо девочки снова просветлело, на нем появилась радость. Ребенок смеялся.

Тогда осмелевшая нянька рассказала, как тут все было.

— Пёсотерапия, — сказал врач. — Рекомендую продолжить.

— Неужели собака? — недоверчиво проговорил отец.

— Да. Ваша дочь нашла то, чего ей не хватало: друга, который благотворно воздействует на ее нервную систему… Такие случаи известны. В некоторых зарубежных клиниках разработан даже специальный курс лечения нервнобольных детей при помощи животных. Я думаю, что это только начало и если проявить разумное понимание, можно достичь полного перелома в болезни.

Часа через два из домика стали выносить вещи, и вскоре голубая «Волга» тронулась в обратный путь. Вместе с людьми в машине сидела и собака. Джульба ехала в свой новый дом.

В подмосковном Переделкино недалеко от Дома творчества пролегает широкая улица, на которую выходят дачи многих известных писателей. Эта улица является излюбленным местом прогулок в поселке.

В тот хороший зимний день, перед обедом, я прогуливался по «литературному проспекту» с писательницей Марией Павловной Прилежаевой, жизнерадостной и словоохотливой.

Стояла тихая погода. Свежий пушистый снег слепил глаза, дышалось необыкновенно легко. Прошедшей ночью обильный снегопад завалил улицу и тропы. Двое подростков расчищали от снега дорогу напротив одного из домов.

Мы видели, как из открытой калитки показалась крупная серая овчарка. На толстой шее у нее был ошейник. И тут произошло то, чего мы никак не ожидали: один из ребят почему-то замахнулся на мирно шагавшего пса лопатой. Тот отскочил в сторону, а потом с громким басовитым лаем бросился на обидчика. Подростки шмыгнули во двор и захлопнули за собой калитку. Облаяв их, пес повернулся и направился к нам навстречу с грозным глухим рычанием. Мы остановились в замешательстве: как быть? Я знал, что разозленная кем-то собака в припадке слепой ярости может наброситься и на невиновного, если он окажется рядом.

Мария Павловна судорожно схватила меня за руку и потянула назад, намереваясь бежать, но я ее удержал на месте, сказав тихо, повелительно: «Стойте спокойно. Не мечитесь и не размахивайте руками. Молчите».

Известно, что любая собака, даже самая трусливая, будет преследовать убегающего от нее человека. Я решил полагаться на «ум» обозленной овчарки: должна же она понимать, «разбираться» в людях…

Медленно шагая навстречу, я приглушенно, на низких мягких нотах приговаривал: «Ах они, такие-сякие, немазаные, сухие… Обидели тебя ни за что… Ну-ну, успокойся… Вот я их…» При этом я протягивал к ней руки с широко открытыми ладонями, чтобы собака видела, что в них нет ничего опасного для нее. Ведь и рукопожатие между людьми возникло из чувства взаимного доверия: смотрите, мол, в руках нет камня…

И я не ошибся. Вероятно, почувствовав по моему голосу, что я на ее стороне, сочувствую ей и осуждаю обидчика, овчарка махнула пушистым хвостом и опять с громким лаем кинулась к калитке, за которой укрывались мальчишки. «Так-так их! — подбадривал я ее. — Никто их не трогал… Пусть не лезут…»

Несколько раз пес подбегал ко мне, а потом с лаем бросался к калитке и, поворачивая лобастую голову, смотрел на меня — будто призывая вместе с ним наказать грубого человека.

Облаяв обидчика несколько раз, он подошел ко мне вплотную и, помахивая хвостом, прижался сильным вздрагивающим телом к ноге, посматривая на калитку. Тут уж я смело положил руку на его мощный, вздыбленный загривок и, поглаживая с легким нажимом, сказал тихо, умиротворяюще: «Умница… Молодец. Хороший… Споко-ойно…»

Я обернулся. Мария Павловна, оцепенев от испуга, стояла на том же месте, где я ее оставил.

Погладив пса по спине, я сказал: «Теперь иди, иди, гуляй… Прогнал врагов, и хорошо… Они теперь не высунут носа на дорогу…»

Полууспокоенный пес терся телом у моих ног и… не уходил.

Я позвал Марию Павловну к себе, но она не тронулась с места. Тогда я направился к ней сам, а пес последовал за мной. Подойдя к Марии Павловне, я взял ее под руку, успокаивая:

— Не бойтесь. Теперь он нас не тронет.

Мы медленно зашагали к входным воротам Дома творчества. Пес шел рядом. Мария Павловна с опаской посматривала на собаку.

Дойдя до входных ворот, мы остановились и я сказал, глядя собаке в глаза: «Ну, а теперь иди домой. Слышишь, до-мой». Я особо выделил слово «домой», рассчитывая, что собака знает его. Вильнув слегка хвостом, пес повернулся и пошел по улице успокоенный, солидный, с чувством своей силы и достоинства, как и подобает «культурной» собаке…

Когда мы вошли в дом, разделись и сели за обеденный стол, Мария Павловна, наконец, обрела дар речи:

— Как это вы решились? Почему она вас не тронула?..

Я улыбнулся и сказал:

— Я пошел ей навстречу не только с открытыми ладонями, но и с открытой душой… И она поняла.

Как-то довелось побывать на собачьей выставке. Трибуны средних размеров стадиона, где проходила выставка, были почти пусты: большинство публики — на поле. В центре поля — огороженный канатами прямоугольник примерно сто на сто метров, где установлены бум, лестница, барьер.

Кто в толпе участник, кто болельщик — разобрать трудно, поскольку часть животных привязана в стороне. Многие болельщики привели своих собак просто так: молодь до года возрастом — поднатаскать для будущих выставок и псов-пенсионеров — вспомнить прошлое. После достижения девятилетнего возраста собак не допускают к соревнованиям, но фигуры увешанных медалями «ветеранов» здорово оживляют картину.

На этой выставке мне запомнилось несколько сценок. Вот они, зарисованные с натуры.

Застенчивый парень выводит на поводке коренастого боксера. Судя по многим признакам — собака немолодая. Она сосредоточенна, не глядит по сторонам. А ее хозяин, смущенный общим вниманием, чувствует себя скованно.

Работала собака безукоризненно. Команды выполняла спокойно и с уверенностью мастера. Посапывая прошла по бревну. Залезла на лестницу и спустилась по ней, хотя это трудно для четвероногих. Судьи дали высшую оценку — по пять баллов собаке и хозяину.

Последнее упражнение — преодоление забора. Забор высокий. Это препятствие ни один боксер самостоятельно не возьмет. Поэтому по правилам соревнований у забора стоит хозяин, который в нужный момент должен подсадить собаку.

Собака разбегается, прыжок — и она повисает, зацепившись лапами за верхнюю кромку. Хозяин растерялся, мгновенная заминка, и собака срывается вниз. Неудача!

— Вторая попытка! — объявляет в мегафон помощник судьи.

Собака бредет к десятиметровой отметке. Снова разбег и еще прыжок. И опять хозяин не успевает.

В толпе свистят. Парень топчется у забора, не зная куда девать руки. Собака возвращается к отметке, но на полпути ложится. Она устала и теперь отдыхает на жесткой траве. Живот ее тяжко вздымается.

В толпе примолкли.

Недолгое совещание судей и зазвучал мегафон:

— Дается третья и последняя попытка!

Собака встала, не дожидаясь команды, но двинулась не к отметке, а к хозяину. Она села перед ним и — хотите верьте, хотите нет — уставилась в глаза хозяину и хрипло, коротко завыла. Она сидела так пару секунд, а затем кинулась к старту.

Последняя попытка. Последняя! Это было другое животное — куда девалась флегма и сонливость. Собака, рыча и взлаивая, отбрасывала землю задними ногами, шерсть у нее на загривке вздыбилась. Потом она рыжим, ревущим комком ринулась к забору…

На этот раз хозяин не оплошал. Толчок ладонью и собака приземлилась по ту сторону.

Когда смолкли аплодисменты, главный судья взял в руки мегафон.