После нас - хоть потом - Лукина Любовь Александровна - Страница 24

И вот тут она выскочила из зарослей. Петров не соврал - тварь действительно была очень похожа на огромную фалангу - мохнатый отвратительный паук с полуметровым размахом лап. Царапин успел выставить ногу, и металлически поблескивающие челюсти со скрипом вонзились в каблук. Царапин в ужасе топтал ее, пинал свободной ногой, бил прикладом, но хватка была мертвой. Наконец он изловчился и, уперев ей в прочную гладкую спину штык, нажал на спусковой крючок. Грохот, визг, в лицо ударило песком - хорошо, что хоть зажмуриться догадался… Возле ног выбило хорошую яму, а фалангу разнесло на две части, большая из которых конвульсивно ползла по кругу, упираясь тремя уцелевшими лапами.

Сзади раздался предупреждающий крик лейтенанта. Сержант обернулся и увидел, что прямо в лицо ему летит вторая такая же тварь. Он отбил ее на песок штыком и расстрелял в упор.

Выставив перед собой карабин и не сводя глаз с черных спутанных джунглей янтака, Царапин пятился до тех пор, пока не поравнялся с Акимушкиным. Теперь они стояли спиной к спине.

- Где Левша? - отрывисто спросил лейтенант.

Царапин молча ткнул подбородком туда, где догорало то, что осталось от рядового Левши.

Акимушкин взглянул - и, вытянув шею, подался вперед.

- Кто это? - Голос лейтенанта упал до сдавленного шепота. Глаза выкатились и остекленели. - Царапин, что они с ним сделали?..

- Жоголева предупредить надо, - хрипло сказал Царапин. - И "Управление" тоже…

Вместо ответа лейтенант, скрипнув зубами, вскинул пистолет. Третья "фаланга", подброшенная пулей, в туче песка метнулась в заросли. И сейчас же в отдалении послышался еще один выстрел, затем второй, третий. Это вступила в бой шестая пусковая установка, расчет лейтенанта Жоголева.

- Предупредили!.. - Акимушкин злобно выругался и тут только заметил лежащего. - Он что, сюда шел?.. В капонир?

Царапин молча кивнул. "Сейчас я подойду к нему, - угрюмо думал он. - Подойду и сорву с него эту идиотскую маску. Просто посмотреть, какое лицо должно быть у сволочи, которая могла убить Левшу…"

Лейтенант опередил его.

- Кто они хоть такие? - И, не дожидаясь ответа, шагнул к темному распростертому навзничь телу.

Царапин видел, как Акимушкин наклонился, всмотрелся и вдруг, издав нечленораздельный вскрик, отпрянул.

"Здорово же я его изуродовал, - мелькнуло у Царапина. - Полчерепа точно снес…"

Он подошел к лежащему, присел на корточки, положив карабин на колени, взялся за респиратор - и тут же отдернул руку. За какие-нибудь доли секунды он понял все.

Он ошибся дважды. Это была не маска. Это было лицо. Страшное. Нечеловеческое.

На Царапина смотрели мертвые линзообразные глаза с вертикальными кошачьими зрачками, а то, что он принимал за причудливый респиратор, оказалось уродливыми челюстями, вернее - жвалами, потому что они, судя по всему, двигались не в вертикальной плоскости, а как у насекомых - в горизонтальной.

- Ты видишь?.. Ты видишь?.. - захлебывался Акимушкин, тыча стволом пистолета в лежащего. - Царапин, ты видишь?..

Они чуть было не прозевали незаметно подкравшуюся "фалангу" - скорее всего ту самую, третью, потому что у нее недоставало двух лап, видимо, отхваченных пулей из лейтенантского "макарова". Они расстреляли ее в клочья, потратив в два раза больше патронов, чем требовалось.

На шестой пусковой прозвучали два выстрела подряд.

- До-ло-жить!.. - низким чужим голосом выговорил Акимушкин. - Немедленно обо всем до-ло-жить!..

Его сотрясала дрожь. Он боком пошел к воротам, словно опасаясь повернуться к лежащему спиной.

- До-ло-жить… - лихорадочно повторял и повторял он. - Доложить немедленно…

В проеме белело искаженное лицо Петрова. Ефрейтор смотрел на растерзанную выстрелами "фалангу", и карабин в руках у него прыгал. Встретясь с Петровым взглядом, лейтенант немного опомнился.

- Петров! - бросил он. - Все отставить… Будем считать, что ты действовал по обстановке. А сейчас иди поохраняй. Только затвор сразу передерни и… ради Бога, осторожнее! Царапин, ты - со мной, в кабину!

В фургончике давно уже гремел и бушевал голос Жоголева. Акимушкин схватил микрофон.

- Слушает "Кабина"!

- Ты!.. - Жоголев задохнулся. - Ты где ходишь? Что у вас там творится?

- То же, что и у вас!

Они поняли друг друга с полуслова.

- "Фаланги"? - быстро спросил Жоголев.

- Если бы только "фаланги"!

- А что еще?

- Валера! Слушай меня внимательно. Если появятся такие долговязые, черные… скажи своим, чтобы немедленно открывали огонь! Как понял?

- Черные? - ошалело переспросил Жоголев. - Слушай, неужели…

- Какое, к черту, неужели! Как увидишь - сам все поймешь! Отключись пока!

Акимушкин перекинул тумблер.

- "Управление", ответьте "Старту"!

- Слушает "Управление", - послышался в динамике откуда-то из другого мира ясный, спокойный голос старшего лейтенанта Мамолина.

- Докладывает "Старт"! Сеня, нас только что атаковали!

Судя по тишине в динамике, все в "Управлении" замерли после этих слов. Слышно было, как кто-то метрах в трех от микрофона переспрашивает: "Что? Что он сказал?"

- Атаковали? - с безмерным удивлением вымолвил Мамолин. - Как атаковали? Кто?

- Не знаю! Если еще не прервана связь с бригадой, сообщи немедленно - уже есть потери. У меня убит Левша и, предположительно, Агаев. У Жоголева двое пропали без вести. И самое главное… Самое главное… Ты вот о чем предупреди…

Он замолчал решаясь.

- В общем так, Сеня, - с усилием выговорил он. - Это не люди.

Мамолин переваривал услышанное.

- Не люди? - озадаченно переспросил он. - А кто?

- Не знаю… - вздрогнув, сказал Акимушкин. - Монстры, дьяволы, пришельцы из космоса!.. И вот еще что доложи: у них огромные "фаланги"…

- Фаланги пальцев? - туповато уточнил Мамолин.

- Пауки! - рявкнул Акимушкин. - Три года в Средней Азии служишь - фаланг не знаешь? Огромные пауки, здоровые, как собаки!

- Акимушкин! - взвизгнул Мамолин. - Ты… Ты пьян! Я сейчас в бригаду сообщу!..

В динамике что негромко, но отчетливо хлопнуло, затем он взорвался неразборчивым бормотанием и умолк. Это Мамолин отпустил кнопку на своем микрофоне.

- Ну вот и до них добрались, - очень спокойно, почти безразлично заметил Царапин.

Перед капониром дважды ударил карабин Петрова.

- Иди помоги ему! - бросил Акимушкин, и Царапин, спрыгнув на бетонный пол, побежал к воротам.

Ночь оглушила его. Лунное серое небо свистело и выло реактивными двигателями. "Неужели все-таки война? - беспомощно подумал Царапин. - Но с кем? Не с этими же…" Где-то севернее возник жуткий повышающийся вой - что-то большое и тяжелое падало с огромной высоты. Петров и Царапин ждали. "Ддумм…" - донеслось из-за третьей пусковой, словно чугунная болванка врезалась в землю.

- Не взорвалось, - с удивлением сказал Петров.

В песке были выбиты две новые воронки, рядом дергались мохнатые суставчатые лапы очередной "фаланги".

- А эти не появлялись? - спросил Царапин, кивнув на лежащего и невольно задержав на нем взгляд. Насекомое, просто огромное насекомое… Немудрено, что он принял эту личину за противогазную маску.

- Ну и морда у тебя, Петров… - с нервным смешком пробормотал он.

- Я! - встревоженно откликнулся ефрейтор.

- Нет, это я так… анекдот вспомнил…

Реактивный многоголосый рев, затихая, смещался к северу.

- Я думал, бомбить будут, - признался Петров и, помолчав, тихо спросил: - А чем они так… Левшу?

Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку, беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.

- А вот тем же самым, только поменьше, - не разжимая зубов, проговорил Царапин и вдруг умолк.

- Машина, что ли? - недоверчиво всматриваясь, спросил он.

Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб - там, по песчаной лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и черными дьяволами, на большой скорости шла машина с включенными фарами - кто-то пробивался к ним со стороны городка.