Навеки твой (СИ) - Любимка Настя - Страница 30

Мужчина до последнего цеплялся за свое воспитание и образ всемогущего человека.

Власть накладывает на личность принца или императора не столько ореол вседозволенности, сколько ответственности. Перед его глазами всегда были примеры того, что может произойти с тем правителем, который заигрался в бога.

Людям необходим лидер, властитель. Они могут закрыть глаза на ошибки своего короля, мотивируя тем, что ему это можно по статусу рождения. Но не простят изматывающий террор и однажды сложат его голову на плаху.

Государство Иллей яркое тому подтверждение. Простой люд помогал захватчикам из Авразара, бой давала знать, и она же понесла самые многочисленные потери: от лишения статуса и имущества до унизительной участи эмани. Крестьян и зажиточных горожан это практически не коснулось. Они получили сниженные налоги, уменьшение пошлин для купцов и возможность торговать своим товаром с любым государством, сотрудничавшим с империей. Прежний король Иллей не видел, да и не хотел видеть нужд своих подданных. Для него они являлись разменной монетой, жизнями, необходимыми для его праздного существования.

Однако даже такая сильная империя, как Авразар, постоянно сталкивается с вольнодумцами, вносящими в государство смуту.

Тай сжал кулаки, вспоминая молодую девушку, кричавшую на импровизированной сцене в деревне Камоль, граничащую с землями Лорвея:

«Я хочу сама выбирать род деятельности и мужа! Почему император и его прихвостни заставляет нас жить по указке? Он никогда не был в деревне, он не знает каково это!»

Это началось не сегодня, и возможно, однажды приведет к свержению монархии, как было в Укманском Файте. Безобразно грязная, нищая страна, гордящая тем, что ее люди сами решают, как им жить. Местные правители меняются каждую неделю. То их свергает народ, то их убивают. Улицы кишат голодранцами, не признающими законов. Если леди из империи Авразар вдруг окажется на одной из улиц их столицы, сомневаться в том, что ее ограбят, изнасилуют и убьют, не приходится.

Подобного бесчинства Тай не потерпит в своей империи. Лорвей и Оруэлл уже пропитаны ядом чужих взглядов и пытаются навязать их Авразар, угрожая хрупкому равновесию империи.

Война кажется неизбежным злом. И его страна проиграет, падет под вероломством вчерашних союзников, объединившихся скорее с целью разграбления, нежели изменения порядков.

«Недопустимо!» — всплеск ярости выбил воздух из легких принца.

Он понимал, что для борьбы все методы хороши, и пока Тай не заручился поддержкой Кайтайниского государства и Нижнего Мира, должен оттягивать момент кровопролития, вступая в переговоры.

Женитьба на Наяне кажется сущим адом по сравнению с войной.

Боже, каким нужно быть придурком, чтобы настаивать на статусе эмани для любимой женщины?!

Тай вскочил с кровати и тут же рухнул обратно. Слабость разливалась по телу бурной рекой.

Это состояние невероятно бесило его. Он был здоров, часть болезни, перетянутой с Алисы, выжгло силой демонской крови. Однако организм был человеческим и перестраивался слишком долго.

Вздохнув, принц медленно поднялся. Осторожно, чтобы не разбудить Сайриона, встал с кровати.

На самом деле волновался наследный принц напрасно, здоровый сон лорда Миала, вряд ли бы потревожил взрыв, устроенный под его кроватью.

Резиденция для послов империи Авразар занимала трехэтажное здание с высокой мансардой и находилась близко ко дворцу. Но несмотря на это соседство, в доме всегда было тихо и спокойно, шумные гуляния, постоянно проходящие во дворце, не являлись помехой. Отчасти благодаря магии, отчасти благодаря небольшому парку, проходящему между ними.

Именно в парк и отправился принц. Он не боялся кривотолков от слуг или нападения от людей, недовольных политикой и устройством в его империи. Сейчас он неприкосновенный, драгоценный гость, который отказался от покоев дворца.

Тай недовольно скривился от взглядов слуг, нахально рассматривавших его тело. Принц, тревожась за покой Сайриона, забыл прикрыть торс рубашкой. В Авразар никто бы не посмел так пожирать его глазами. Вот она первая ступень бесстыдства и вседозволенности.

Принц не чувствовал холода, тем более в Лорвейе царит теплая осень.

Ветер, гуляющий по кронам деревьев, и гоняющий желтую листву по земле, напомнил жаркий шепот лорда Миала.

Тай вновь переживал откровения отца Алисы и больше уверился в том, что его первоначальный план в отношении любимой женщины, был провальным.

Наследный принц погрузился в воспоминания, когда они с лордом Миалом мчались в карете:

«— Твоя настойчивость, Тай, ничего общего со здравомыслием не имеет. Никто не сможет повлиять на меня в отношении Алисы. — Сайрион смотрел прямо на принца и не испугался изменившим цвет глазам Тая. — Ты судишь обо всем свысока и ни разу не был в шкуре лордов, вынужденных взять эмани.

— Вынужденных?

— Именно. Я не беру в расчет тех, кто привык к адюльтерам. Я расскажу тебе о себе»

Чем вызвана подобная откровенность, принц не мог понять до сих пор. Он знал, какие узы связывают его отца и лорда Сайриона, но никогда не перебрасывал их на себя. Лорд Миал ближний круг императора, а не его. Пусть ему многое позволялось в отношении их высочеств, однако все держалось в рамках приличий. Между ними существовала стена, которая рухнула во время поездки в Лорвей.

Кто бы мог подумать, что всегда холодный лорд Миал нежно любил свою жену? По его словам, ей позволялось все.

«Мы воспринимаем слабости наших женщин со снисходительностью старца» — заявил Сайрион. — «И это наша большая ошибка»

Такой слабостью его женщины было всенародное признание и восхищение аристократии. Любовь, как у императора и императрицы — это все, что занимало ее ум и было по-настоящему важно. Только после пятнадцати лет брака Сайрион понял, что желание иметь детей, леди Элис разделяет лишь отчасти. Потому что у императрицы есть сыновья, потому что так нужно для продолжения рода и еще большего восторга знати.

О том, что лесть и восхищение разные вещи, леди Элис решила не принимать в расчет. Их семейную жизнь вряд ли можно было сравнить с царившей в императорской семье любовью и взаимопониманием.

Лорд Сайрион называл свои отношения с женой иллюзорными и фальшивыми. Потому что обманывался сам, и позволял обманывать себя леди Элис.

Даже не получив желанного счастья, он противился императору, подстегивавшего его с продолжением рода и взятием эмани.

Итог известен всем. Леди Аннабель Матори стала его законной любовницей.

Вопреки всем приличиям и принятым правилам, Сайрион до последнего не знал, кто достанется ему в качестве эмани и станет матерью его первенца.

Их знакомство произошло не на церемонии представления, которую лорд Миал проигнорировал, а в первую ночь.

По традиции первая ночь или калисэ, как прозвали ее в общине, принадлежит девушке. Мужчина обязан быть с ней нежным и ласковым, не позволять грубости или требовать невозможного. Однако ни один лорд бы не сумел причинить боль эмани, которая буквально заглядывает ему в рот, возводя чуть ли не до ранга Бога.

Он оказался в ловушке. Глядел в свое отражение:

«Тай, я смотрел на девочку, а видел себя. Им же внушают любовь к господину! Она видела меня впервые, но я уже был всем в ее жизни, как когда-то для меня была Элис!»

Принц горько усмехнулся образу Сайриона, вспыхнувшему в его сознании. Второй советник отца выглядел затравленным, растерянным. И пусть Тай прекрасно понимал, что подобного не произойдет никогда, был благодарен Сайриону Миалу за откровенность и искренность. Его высочество сомневался, что отец Алисы хотя бы раз обнажал свою душу перед кем-нибудь. Принц высоко оценил откровения лорда Миала, и знал, почему тот поступил так.

По словам Сайриона, тот в каждую встречу с леди Аннабель снимал с нее внушение, помогая вырваться из плена навязанных чувств.

Логично, что он привязался к ней. И совсем неудивительно, что пообещал любовнице не отдавать первенца под опеку императорских соглядатаев, воспитывающих из детей лордов солдат, так же, как и пообещал, что Ликар не станет евнухом.