Буйный бродяга № 6, зима 2017-18
(Альманах коммунистической фантастики) - Рубер Александр - Страница 36

<…> В этой истории экспроприация коммунистами обширных усадьб в Шотландии, восстановление общего владения с отменой законов об огораживании, расформирование англиканской церкви вместе с ликвидацией монархии, гарантии религиозных свобод раскольническим церквям, в основном с прихожанами из рабочих, и обещания культурного возрождения и политической автономии кельтским народам острова в сочетании достаточны для завоевания поддержки даже в самых отдаленных сельских районах.

В течение года все кончено…

<…> Ганноверский режим в Британии закончился и после перерыва в 266 лет Англия снова становится республикой.

Революция в имперской метрополии снимает необходимость революций по свержению правления империи в Третьем мире, виденных нами в двадцатом столетии».

Превращение Британской и Французской империй в социалистические содружества и федерации позволяет избежать кровопролитных войн за независимость и этнических конфликтов. Что же касается бывших первых лиц буржуазных государств, судьба их, в общем, незавидна. Некоторым, правда, в какой-то степени везет:

«После установления республики побежденный Черчилль бежит с некоторыми членами бросившейся врассыпную королевской семьи в Канаду.

Слишком неуживчивый, чтобы сплотить монархическое правительство в изгнании, Черчилль становится все более изолированным, так же как и в историческом мире в 30-х. Вечно преследуемый депрессией, ужасающийся возвышению индусов до того же статуса, что и белые британцы, в новом социалистическом содружестве, он падает духом и замыкается в частной жизни, коротая оставшееся время за созданием посредственных картин и, в нетрезвом виде, написанием альтернативной истории».

В Китае социалистическая революция побеждает в 1926 году:

«В нашем альтернативном мире успешная Европейская революция не только избегает разрушительного действия политической изоляции, но и подрывает значение европейкой имперской силы во внутренней борьбе Китая за национальное освобождение. Поскольку революционные правительства в Европе отказываются от имперских концессий в Китае, китайские коммунисты все больше возвышаются в национальном движении. Вооруженные крылья профсоюзов быстро очищают Шанхай от криминальных отбросов, которые составляют опору Чан Кайши. Великий Северный поход оказывается успешнее самых смелых надежд, не только обращая в бегство полевых командиров, но оккупируя и поглощая все иностранные концессии, включая Макао и Гонконг.

<…> Великий Северный поход открывает Китайскую революцию, рабочие захватывают власть в городах, а правление землевладельцев и полевых командиров в обширных сельских внутренних районах приходит к концу. Последняя отчаянная попытка предотвратить рост влияния коммунистов группой генералов-заговорщиков в окружении Чан Кайши отражена. Пожалуй, даже более кровожадный и некомпетентный, чем Черчилль, Чан Кайши, чье правление подошло к концу, бежит на далекий юг, чтобы познать горечь изгнания и умереть в одиночестве. Тайвань не отделяется от континента».

Возвращаемся к миру победившего социализма:

«Позитивные циклы экономического роста, социальных завоеваний, политического прогресса и культурной эмансипации начинают пересекаться и взаимодействовать друг с другом. Инфраструктурные проекты и инвестиции принимают больший размах, поскольку национальные государства более не охраняют ревностно свой суверенитет; революция освобождает женщин от церкви, детей и кухни, позволяя им увеличить число работающих и создавая ничем не преграждаемые волны людской энергии и энтузиазма. Сюда входит быстрое устранение частного и домашнего труда: субсидируемые детские сады, быстрое расширение школ, создание коллективных услуг по стирке, пошиву одежды и приготовлению пищи позволяет эмансипации женщин продвинуться в этой хронологии дальше и быстрее без стимула мировой войны. Артефакты фрагментарного и приватизированного домашнего труда нашего мира — домашние стиральные машины, пылесосы и микроволновки — никогда не поступают в массовое производство за ненадобностью.

Беспрецедентный толчок, вызванный расширением роли женщин, отражается во всех сферах, увеличивая число работающих и экономический рост. Новые формы семьи начнут появляться в конце века. Поскольку семья более не служит убежищем от враждебного и жестокого социального мира, движимого эгоистичным расчетом, даже функции расширенной семьи растворяются в более широком обществе, вместе с новыми формами гражданских ассоциаций и частной жизни. Все, от партнерства с целью деторождения до эстетических, спортивных и других форм отношений, требующее социального признания или разрешения, процветает.

<…> Далее в этой хронологии мир извлечет пользу из быстрой и добровольной стандартизации в целях научного, технического, инженерного и экономического сотрудничества, которая станет продуктом взаимных соглашений, а не навязана победой в мировых войнах и имперской мощью: социализм подавляет капиталистическую автаркию. В этой хронологии социализм — слово, содержащее в себе слово „общество“ (society), — сохраняет свое исходное значение: маленькое государство, в котором различные функции децентрализованы, рассеяны и переданы самому обществу, в то время как расстояние между государством и обществом сжимается путем учреждения широко распространенных выборов во все ветви правительства, усиления прав избирателей отзывать и снимать верхние уровни государственной бюрократии. Роспуск могучих имперских армий и флотов не только высвобождает ресурсы для более продуктивных вложений, но одним ударом сокращает государство.

<…> Сорок лет непрерывного роста, улучшения образования и политической интеграции означают, что к 1970-м годам сам социализм начинает постепенно исчезать. При таком потрясающем коллективном богатстве остатки капитализма утонули в красном изобилии, делая даже социалистическое государство — „ночной сторож“ все более избыточным. Теперь становится ясно, что мир вступает в новую фазу развития, в которой постепенно исчезает само государство, а вместе с ним и его противоположный полюс — общество. С коммунизмом человечество покидает и государство, и общество. Капитализм, общество, окончательно переходящее границы, отступает в небытие.

<…> Далее в этой хронологии, без Холокоста и с мертворожденным фашизмом, привлекательность сионизма естественным образом меркнет, означая, что решительного побуждения к созданию государства Израиль не возникает. Nakba — „катастрофа“ массовых этнических чисток палестинцев в 1948 году — не происходит, а Ближний восток избегает всей серии арабо-израильских войн. <…> Социалистические правительства сносят все формальные юридические ограничения и неформальные предрассудки против евреев по всей Европе…

<…> Синоним этнических и религиозных конфликтов сегодня, в этой хронологии Ближний восток будет не только более мирным, демократичным и процветающим, но более этнически и религиозно разнообразным, благодаря его энергетическим богатствам, более широко распределенным по региону. Он не будет знать баасистских диктатур, милитаризма и упадочного монархизма. В этой хронологии тихие дни Бейрута простираются далеко в будущее, поскольку он становится финансовой и культурной столицей новой Арабской республики, а также пристанью для изгнанников: контрреволюционеров, свергнутых монархов, фашистских мечтателей, алкоголиков-аристократов, белых офицеров и бывших сотрудников тайной полиции, бегущих от пролетарского правосудия».

В этой реальности не будет ни Саудовской Аравии, ни Аль-Каиды и афганских «борцов за свободу», ни прочих группировок радикальных исламистов, а в Персии не будет ни шаха, ни аятолл.

Альтернативные судьбы некоторых крупнейших политических лидеров были описаны ранее, а некоторые так и не стали во главе государств.

«Сталин был уже видным, пусть и не известным публично, большевиком во время русской революции, без независимого политического влияния. Без изоляции и интернализации революции он никогда не оказался бы на посту, возглавляющем бюрократическое окостенение раннего Советского государства.