Сети зла - Лещенко Владимир - Страница 35
- Предыдущая
- 35/57
- Следующая
– Да, красотка, я пан! – гордо изрек усач. – Не сомневайся!
Орландина пожала плечами. Может, он считает себя потомком этого ахайского божка? Ну да, в конце концов, ему виднее, кто его предки.
– Белинда, амазонка из Сераписа, – представилась в свою очередь именем, под которым она записалась в «Хозяине морей». – А лехи – это кто? – поинтересовалась из простой вежливости.
Что-то про них она слышала, но вот точно припомнить не могла.
– Лехи – это мы! – с не меньшей гордостью сообщил собеседник, всколыхнув тугое пузо. – Мой маеток Большое Дупло, под Ракшавой! Большое Дупло – это название такое, – пояснил он, видя, как недоуменно взлетели вверх брови собеседницы.
– А, в Артании, – сообразила Орландина. – Так бы и говорил, уважаемый, что артаниец.
– Кто артаниец, я? – обиженно переспросил потомок козлоногого бога. – Сказано тебе, паненка, лех я! Если хочешь знать, наш народ древнее этих восточных варваров раза в два! А куявцев – так вообще в три! Нет, пожалуй, цо и в четыре!
Он прихлебнул из кружки.
– Ну и пиво у вас – гадость невозможная!
– Так это ж вино!
– Разве? – поморщился иноземец. – Но я же просил пива… Эй!! – бабахнул он кулаком по столу. – Холоп, живо сюда!
Но официант не появился, и пригорюнившийся Будря вновь завел беседу с Орландиной.
– Если хочешь знать, то мы бы могли легко прогнать этих артанийцев до самого Данапра, и даже дальше. Но просто нам неохота! Опять же, ведь тогда нам потребуется свой собственный круль. А с какой стати я, ясный и вельможный пан Будря из Большого Дупла, буду подчиняться какому-нибудь Мудре из Козлиных Кучек только потому, цо его выкрикнут крулем?! Сама подумай, прекрасная паненка?
– Верно говоришь, – поддакнула девушка. – Чем Мудря лучше Будри?
– Вот, ты меня понимаешь, – похвалил ее лех. – Нас считают дураками, способными только мед да пиво хлестать, драться и хвастаться. – Остатки вина были опрокинуты в широкую глотку пана. – Но таков наш нрав, на том стоим, и стоять будем на своем! – с гордостью изрек он.
«Ясно, на своем стоять всегда проще. Если на чужое ненароком стать, можно ведь и огрести по первое число!»
– Между прочим, – тон ее собеседника стал серьезным, – вот тут эти чертовы морские людишки веселятся и состязания устраивают, кто кого переорет! – Пренебрежительный взмах ладонью в сторону отдыхающих певцов, тискающих молоденькую служанку. – А ведь в Тартессе ихнем неспокойно. Думаю, у них тут заварушка намечается…
– Это в честь чего? – недоумевающе спросила Орландина. – Вроде все тихо…
– Да, – хохотнул лех, – тараканы у них в голове размером с курицу. Мувят, цо круль здешний, ну, царь, не… как бы это поделикатней при даме выразиться… Не сын своего отца, короче. И вообще… Стратег местный, как его, Алфей, цо ли, уже вербует людей для подавления бунта. На всякий случай. Так что не зевай. Если, конечно, не зря меч носишь, – дружески хлопнул он воительницу по плечу. – Не продешеви. Я вот на меньше, чем центуриона, не соглашусь.
Пан Будря швырнул официанту дисму и, не дожидаясь сдачи, вышел.
«Ну вот, только поговорить хотела», – лениво подумала Орландина. Но тут произошло нечто, заставившее ее забыть и владельца Большого Дупла, да и все остальное: кто-то громко и четко произнес ее имя.
Девушка оглянулась, машинально ища глазами знакомое лицо. Но она никого не узнавала.
– Итак, песня про Орландину и про то, как вредно гулять по ночам.
У девушки только что челюсть не отвисла. Слова эти произнес молодой, не многим старше ее, симпатичный темноволосый парень в малиновом берете и кожаной жилетке, задумчиво настраивавший резную китару.
Видать, тоже соискатель успеха на Посейдоновых состязаниях.
Пока амазонка напряженно думала, не подойти ли к нему и, взяв за ворот, не спросить что-то вроде: «Эй ты, кто тебе позволил трепать мое имя по кабакам?!». – Юноша запел, взяв сразу четыре аккорда.
И она, хоть про нее и говорили, что, дескать, ей в детстве слон на ухо наступил, невольно заслушалась.
Голос у парня был хоть куда, да и стихи, на вкус прознатчицы, тоже вполне ничего:
Певец закончил печальным всхлипом.
В шапку полетели монеты, все больше медные. Было их не слишком много, хоть и не мало. Попадалось и серебро – три или четыре дисмы.
– Песня забавная, что и говорить, – хлопнул каменной ладонью по столу какой-то матрос. – Чувак круто попал. А теперь нашу, моряцкую давай.
– Точно, давай нашу! – послышались зычные возгласы.
– «Осьминожьего царя»!
– «Сокола»!
– Нет, «Над седой равниной моря…» Точно, давай «Равнину»!
Юный бард, изо всех сил стараясь скрыть выражение подлинной муки на лице, несколько секунд постоял, замерев, а потом ударил всеми десятью пальцами по струнам и залихватски запел:
- Предыдущая
- 35/57
- Следующая
