Научи меня плохому (СИ) - Риз Екатерина - Страница 45

Андрей не на шутку удивился.

— А меня-то за что?

Коля в дверях комнаты обернулся, и пальцем себя по лбу постучал. Вышло глупо, но красноречиво. Андрей ухмыльнулся, а Катя отвернулась от обоих, разозлившись.

В такси, по дороге домой, Жданов вдруг поинтересовался:

— Как он может за всем следить один?

Катя смотрела в окно, а, услышав вопрос мужа, головы не повернула.

— Он может всё. Он гений.

Жданов на сидении откинулся, руку на спинку положил, и игриво провёл пальцем по Катиному плечу.

— Ещё один гений на мою голову. Кать.

— Что?

— Но ты ведь тоже гений.

— Колька круче. Он не боится рисковать.

— А вот сейчас напугала.

— Чужими деньгами он рисковать не будет.

— Можно подумать, у него свои есть.

Она повернулась, посмотрела на него.

— Что ты хочешь от меня? Чтобы я поклялась, что ничего не случится?

Андрей смотрел на неё серьёзно, а когда Катя плечом дёрнула, ощутив ещё одно его прикосновение, спросил:

— А ты поклянёшься? Чем подтвердишь?

Промелькнуло в его голосе нечто неприличное, и Катя отвернулась от него. Чувствовала руку мужа на своём плече, а смотрела в затылок водителя. Помолчала, затем повторила:

— Всё будет нормально.

А Жданов вдруг ткнулся носом ей в ухо.

— И почему я тебе верю?

Катя попробовала от него отодвинуться, только всё бесполезно. Двигаться особо было некуда, муж продолжал сопеть ей в ухо, рука на её плече сжалась на мгновение, потом начала поглаживать. Катя почувствовала, как внутри живота разливается тепло, и когда Андрей губами к её щеке прижался, дразня, почти сдалась. У неё никак не получалось с ним бороться. После первой ночи, когда она поклялась себе, что постарается всеми возможными способами избежать повторения, в её жизни покоя не стало. Его и раньше-то не было, а с тех пор всё ухудшилось в разы. После секса невозможно было, как раньше, просто спать ночами рядом. Да Андрей и пытаться не собирался. Его, кажется, вполне устраивало случившееся между ними, он вёл себя так, словно исполнение супружеских обязанностей самыми крупными буквами в их брачном контракте записано, а Катя очень долго этот пункт договора нарушала, и теперь обязана — прямо-таки обязана — восполнить потерянное время. А у неё в душе такое творилось: и отказать ему не могла, и запретить не получалось. И после каждого «поражения» ощущала вину за свою слабость. И от Жданова это скрывать не собиралась, чем его смешила. Каждый раз, как она начинала видимо страдать, Андрей гладил её по спинке, целовал, хотя она и уклонялась от его поцелуев, и говорил, что мучиться тут совершенно не из-за чего — им же хорошо. И не понимал, что вот это «хорошо», её больше всего и мучает.

— Слушай, а девушка у Зорькина есть?

Они вошли в квартиру, Катя босоножки скинула, и замерла после этого вопроса в некотором недоумении. На мужа посмотрела.

— Девушка? В смысле, реальная?

Андрей усмехнулся.

— Ну, в принципе, я имел в виду реальную. Которую можно увидеть, потрогать… Не надо на меня так смотреть, я имею в виду, что он мог бы её потрогать.

— У него нет девушки, Андрей. — И менее уверено добавила: — Насколько я знаю.

— Во-от, в этом-то и вопрос: насколько хорошо ты это знаешь.

— Далась тебе девушка Зорькина!

— А думаешь, нет? Вот появится у него… кто-то вроде нашей Вики, и пиши пропало.

— Вика? — Катя застыла в некоторой прострации, размышляя. Андрей приблизился к ней сзади и обнял за талию. Игриво поинтересовался:

— Ты чего?

— Одно время он бредил Викой. Хотел с ней познакомиться. Даже меня просил…

Жданов кашлянул.

— Ну вот, и я потерял покой.

Катя рассеянно похлопала его по руке.

— Успокойся. Он никогда не сделает глупости, тем более из-за женщины.

— Очень на это надеюсь.

Катя отошла от него, уловив секунду, когда Жданов замешкался, подошла к телефону, чтобы прослушать автоответчик, а Андрей футболку через голову снял и прошёл в спальню. Катя осторожно покосилась на его спину и тут же отвернулась, делая вид, что очень заинтересована тем, что Маргарита Рудольфовна рассказывала о предстоящем обеде в клубе в следующую среду.

— Кать!

— Твоя мама звонила, говорит про обед… Ты слышишь? Там Симонян будет!

— Я рад — и за него, и за себя. Иди сюда, я тебе скажу кое-что.

— Что?

— Ну, иди сюда. Ты оттуда не услышишь.

Запись закончилась, голос свекрови смолк, и Катя поняла, что причины оставаться в гостиной нет. Правда, помедлила, руку в бок уперла, мысленно поклялась себе, что будет продумывать каждое своё слово и действие, и тогда уже прошла в спальню. Пыталась казаться занятой и прогнать смущение, которое по-прежнему вырывалось наружу, стоило ей Андрея в постели увидеть. Сразу прошла к зеркалу, вынула из причёски шпильки, и волосы пальцами взъерошила. Чувствовала взгляд Андрея, направленный ей в спину, а когда всё же обернулась, встретилась с ним глазами.

— Ты идёшь? — Она молчала, и Жданов развел руками. — Мы же для этого вернулись домой. — Невинно моргнул. — Разве нет?

— Андрюш, ты пьян.

— Чуть-чуть.

— Да?

Он улыбнулся в ответ на её короткий вопрос. Потом вздохнул, заложил руку за голову, посмотрел на свои ноги в черных носках, пошевелил пальцами и деловито поинтересовался:

— Так что там с Симоняном?

— Встретишься с ним в среду за обедом, и спросишь.

— Какая прелесть. Обед с Симоняном… — А когда Катя направилась к двери, быстро спросил: — Ты куда?

— В ванную, умываться. Можно?

Жданов красноречиво поджал губы.

— Ну, иди.

— Спасибо.

— И почему меня не удивляет, что в тебе ехидства не убавляется? — И повысил голос, чтобы жена его слышать могла. — Как взялось неизвестно откуда, так и не исчезает!

Долго Андрей в кровати не улежал. Поёрзал, пряжку ремня расстегнул, потом всё же встал. В голове приятно шумело после наливки тестя, Жданов даже пьяным себя не чувствовал. В душе лёгкость, настроение приподнятое, а в крови возбуждение. Скинул с кровати покрывало, кинул на кресло, не желая с ним возиться и складывать, потом одеяло призывно откинул. Почесал грудь, раздумывая, потом направился в ванную. Дверь дёрнул осторожно, подозревая, что Катя запереться могла. Но дверь поддалась, видимо, жена не ждала, что кто-то кроме подъёмного крана его в ближайший час с кровати поднимет. И ошиблась. Подняло кое-что более существенное — возбуждение, и Андрей не собирался упустить то, что уже считал своим.