Эрбат. Пленники судьбы (СИ) - Корнилова Веда - Страница 53

— Это неправда!

— Кристелин, позвольте вам заметить, что вы совершенно неразумны, и в данный момент, как я вижу, рассуждать трезво вы тоже не в состоянии. Я начинаю жалеть, что начал с вами этот разговор. Так что сию же минуту идите в свою комнату, и знайте, что я не желаю вас видеть на сегодняшний вечер. Вам надо побыть одной и хорошо обдумать все то, что я вам сказал. Надеюсь, отъезд графа остудит вашу голову и внесет ясность в ваши мысли.

К великому несчастью, герцог недооценил графа. Сдаваться просто так, без боя, по приказу отца девушки он не собирался. И уж тем более господин Д'Диаманте был не намерен упускать столь богатую добычу…

Граф без стука вошел в комнату девушки.

— Кристелин, мне бы хотелось поговорить с вами перед своим отъездом…

Прекрасный граф стоял перед девушкой и смотрел в ее заплаканные глаза таким нежным взглядом, что сердце Кристелин обливалось кровью. Девушка так любила этого человека, а он был настолько одинок…

Меж тем, сохраняя на лице маску страданий, мужчина прикидывал: что ж, сейчас самый подходящий момент, лучшего просто не бывает. Все идет по заранее просчитанному плану. Девица обижена, расстроена, и без памяти влюблена в него… Самое то! Значит, он не зря разливался соловьем все эти дни, и излучал обаяние направо и налево. Нужен еще небольшой нажим, но, главное, нельзя пугать эту бесцветную девицу. Пусть думает, что она сама приняла подобное решение, своей волей…

— Я просил у герцога вашей руки, но получил решительный отказ. Поверьте: это самый горестный день в моей жизни!

— Не только в вашей. И в моей тоже… — по щеке Кристелин сползла слеза.

И тут граф заговорил… Это были не просто слова, а страстное признание в любви. Он говорил девушке о внезапно нахлынувших на него чувствах, о своей несчастной и печальной судьбе, об одиночестве и о многом, многом другом… Тут были и слова о разбитых надеждах, и о том, что он с первого взгляда полюбил ее, и любит ее, только ее одну, но что сейчас их разлучают и отныне сердца двух любящих людей будут разъединены навек, но все это можно изменить, если они сумеют воспротивятся жестокой судьбе…Граф говорил долго, и Кристелин словно купалась этих волшебных, дивных словах…

Но в ее голове все же были остатки здравого смысла. Что он ей предлагает? Бежать с ним, в его родную страну? Будь он холост — Кристелин не раздумывала бы ни мгновения, ставила б все, и кинулась, как в темный омут, за этим чудным человеком. Но граф женат… Это, как спасательный круг, удерживало ее на поверхности…

— Граф, все, что вы говорите — это чудесно, но у вас есть жена…

— Жена! — горячо воскликнул граф, картинно прижав руку к сердцу. — Бессердечная, безжалостная простолюдинка, которую с ухмылкой вынуждены принимать как мои друзья, так и недруги!.. О чем я думал много лет назад, когда делал предложение этой женщине?! Сейчас я, как и прежде, одинок, у меня до сей поры так и нет наследника… Какая жестокая судьба! Вот если бы вы согласились выйти за меня замуж…

— Но…

— Кристелин, вы только ответьте мне: согласны или нет?

— Если бы были свободны — то, конечно, я была бы согласна!

— Тогда пойдемте! Это можно устроить!..

…В маленькой церквушке неподалеку от дворца герцога, которую Кристелин посещала с младенчества, граф битый час пытался уговорить служителя совершить обряд бракосочетания. Старый седой священник, выслушав просьбу графа, пришел в ужас. Вначале он пытался втолковать графу, что не станет сочетать браком человека, уже имеющего законную жену, и юную девушку, не имеющую согласия родителей на этот невозможный брак. Почему невозможный? А разве нуждается в пояснении то, что очевидно любому?

— Ваша просьба о заключении брака между вами немыслима уже потому, что вы, достопочтенный граф, женаты, и оттого все разговоры о союзе между вами и дочерью герцога просто непорядочны! Ни церковь, ни люди — никто не признает законным ваш так называемый брак, и они будут совершенно правы! Что касается вас, граф Д'Диаманте… Вы же взрослый мужчина, а эта девушка еще почти ребенок, которому вы задурили голову баснями о большой любви! Если она, эта юная девушка, вам действительно так дорога, как вы утверждаете, то тем более вы не должны подвергать ее столь страшному испытанию!

— Отец мой…

Кристелин, одумайтесь! — продолжал священник. — Я всегда считал вас трезвомыслящей и рассудительной девушкой, и меньше всего ожидал, что вы способны на нечто подобное!.. Если вы сейчас вернетесь домой, то, поверьте, все еще можно уладить! Граф, поезжайте к себе домой, разведитесь с женой, и возвращайтесь сюда холостым человеком. Говорите, герцог отказал вам в руке своей дочери? Если хотите знать мое мнение, то он поступил верно. И точно так же скажут все остальные. Одна жена, один муж… Если не ошибаюсь, то в Таристане, откуда вы родом, тоже положено одновременно иметь лишь одну жену, а не двух. Любой другой брак в вашем случае будет признан незаконным! Подумайте о собственной репутации, граф, и о репутации этой бедной девушки!.. А вы, сударыня… Вы должны немедленно, сию же секунду, вернуться домой, пока вас не стали искать! Со своей стороны я обещаю молчать о том, что вы хотели сделать. Только вообразите, какой, в случае вашего побега, может грянуть скандал, или же о том, какой страшный удар вы можете нанести своим близким! Не хотите думать о себе — подумайте о них. Кроме того, у вас уже имеется жених! Ваш род…

— Причем тут мой род! — закричала Кристелин. — Вы можете понимаете, что я не могу жить без этого человека, что стоит сейчас перед вами! А мой жених… Я его не люблю, и не думаю, что он любит меня! Брак, о котором договорились мои родные — это просто коммерческая сделка, и не более того. Только вот при заключении этой сделки никто не подумал обо мне, о моих чувствах!..

— А мне кажется, подумали. Ваш жених достойный и порядочный человек. А любовь… Увы, но мы часто обязаны смирять наши желания ради иного, того, что другие считают более важным. В вашем случае, сударыня, вы должны смириться ради вашей семьи… И, простите, граф, что я вынужден вам это говорить, но слухи о вашей дурной репутации достигли даже наших отдаленных земель…

— Перестаньте, святой отец! — вскочил на ноги граф. — Не повторяйте злых наветов, не имеющих под собой никаких оснований!

— То, что вы сбиваете с пути истинного юную девушку, уже говорит о многом… Еще раз прошу меня простить, но мне, глядя непредвзятым взглядом со стороны на всю эту историю, кажется, что вы думаете прежде всего о приданом этого ребенка, а не о…

— Как вы смеете?! — одновременно закричали и Кристелин и граф.

— Смею. Так вот, граф, хочу сказать вам прямо и без околичностей: я знаю герцога много лет, и могу утверждать со всей ответственностью — он не поддается не давлению, ни уговорам. И уж тем более шантажу…

— Хватит! — граф встал, и потянул за собой Кристелин. — Что ж, жаль, святой отец, что наша искренняя просьба о помощи не нашла здесь понимания…

— Кристелин, вернитесь домой! — умоляюще сказал священник. — Не губите свою жизнь и жизнь своих близких…

Но его слова увещевания не слушал ни торопящийся граф, ни Кристелин, которая была словно околдована этим красавцем. Неудивительно: граф то и дело смотрел на нее взглядом, в котором смешивались любовь и боль от возможной потери любимой… Так что голос разума, к которому призывал прислушаться священник, проходил у Кристелин мимо сознания. Долг, честь, ответственность перед своей семьей, боль, которую она может принести своим родным… Кристелин ничего не хотела слушать, да, говоря по чести, слушать и не желала. Ее обуревало другое чувство — страх остаться без любимого человека. Словно ослепленная, она не замечала того, что граф постоянно поглядывает на тонкую струйку песка, стекающую в больших песчаных часах у стены. Кучка песка в нижней части часов становится все больше, и ему следует поторапливаться — вечером в церквушке должна состояться вечерняя служба, на которой будет присутствовать как семейство герцога, так и многие из гостей. Граф понимал — время уходит и ему надо как можно скорей заканчивать с этой пустой комедией…