Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел - Страница 70

Чмокнул громко Хута, опуская ствол, всё его внимание было теперь на обнажённой чиксе, бьющейся бессильно, повиснув на заломленных Башкой назад руках; что-то заскулил Нос, держа её одной рукой в обхват за ноги, а другой стягивая пониже, до колен, взрезанные Калиной девкины исподники.

— Кали… Шеф! Давай, а?!! Давай!! Ты первый, давай — нет мочи уже терпеть! — заскулил он уже отчётливо, шаря левой рукой по низу девичьего живота.

— Давай! Давай! — в несколько голосов поддержали подельники; и Шапа поддержал, тоже опустил ствол, не шаря больше стволом по округе.

— У-спе-ешь! — довольно уже загоготал Калина. Вот она — атмосфера разбоя, как раз в самом начале! Самая сладкая! — Ах ты цыпа, рыбинка, изебровая бикса!.. Ща мы тебе мохнатый сейф-то сломаем! Вали её, Башка!

— Слышь… Слышишь, ты, — вдруг отчётливо и как-то даже отстранённо-спокойно подал снова голос мент. Не рычал, как до этого, и не матерился. Это было удивительно, — Слышь… Тебе не жить теперь, понял? Не жить. Кончился ты.

— Кон-чил-ся??? — привизгнул аж Калина, и, оставив девку, с которой Чика уже стащил обрывки трико и трусов до колен; и присел рядом с приподнявшимся ментом, — Это кто кон-чил-ся?? Это ты кончился, мусор, ментяра позорный! Ты у меня сейчас не так запоёшь! — он крутил лезвие ножа у того перед глазами, — Ты ща ещё молить будешь, чтобы я и тебя, и её побыстрее кончил!! А??

— … не жить тебе.

— Это тебе не жить, гад! Может ты ещё что скажешь? Может, ты ещё чем пригрозишь, ааа??? Может, ты ещё и Жёлтого с Сиплым вспомнишь, ааа??? — вдруг всплыло у Калины в голове воспоминание о прошлогоднем унижении от какого-то залётного фраера, жёсткое унижение, когда он так и не смог дать оборотку; а потом долго врал братве, нанизывая всякую херню, чтобы оправдать свою тогдашнюю слабость и своё унижение, рассказывая что Жёлтый с Сиплым крутые воры, делящие территорию, и не след влезать в их разборки, связываться с их людьми. Тогда проканало, но Калина навсегда запомнил тогдашнее своё унижение; и очень, очень хотел снова встретить того фраера, сделавшего его как салагу на малолетке; посчитаться — да не судьба. Пока не судьба.

— … не жить тебе. Паскуда.

— Вали её! — скомандовал, поднимаясь, Калина, и огляделся.

Терпилы под прицелом двух стволов, как и положено, выли и плакали, пригибая головы; парень — миллионерский сынок, елозил что-то на жопе, пытаясь опять, после очередного Шапиного пинка, подняться; Пичуга целился в кучу баб, не забывая косить на голую чиксу, которую Башка с Носом повалили уже на траву и растягивали за руки и за ноги; Шапа опиздюливал воющего и вертящегося на жопе миллионерского сыночка.

Хута, позорник, опустил Сайгу стволом в траву и сунув руку в штаны, глядя на растягиваемую на траве голую чиксу, весь красный, аж шары закатил и пустил слюни.

А, фуцан позорный, хочешь?? Абаждёшь! — и Калина, кинув в траву нож, кивнув Чике, чтобы следил за ментом, — хотя что за ним следить, спеленат как младенец, помоги лучше Носу, вон за ту ногу тяни! — принялся расстёгивать штаны, чтобы достать свой аппарат и приступить, значицца, к работе — а папаня пусть смотрит, пусть смотрит, ага; правильно, шваркни его в торец, Чика! Его потом, как девку отпользуем, — поджарим; хорошо костёр разгорелся, всем видно; а ну-ка…

Он не успел, доставая свой банан, брякнуться на колени между ног растянутой и готовой к употреблению содрогающейся сочной тёлки, как события приняли какой-то неожиданный оборот; а дальше вообще понеслись вскачь: вдруг…

— Оружие у тебя какое-нибудь есть?.. — раздумывая, спросил незнакомец.

Они стояли теперь напротив друг друга, и Вовчик в неярком свете звёзд едва различал его лицо. Глаз не было видно, вместо глаз и вместо щёк — какие-то чёрные провалы. Как череп. Видимо, собеседник был очень худ. Но при этом очень силён — Вовчик и сейчас, спустя несколько минут, еле ворочал шеей, — напавший сзади незнакомец чуть не сломал её; а потом чуть не зарезал Вовчика, — тот с содроганием посматривал на длинный, длиной чуть не в предплечье, холодно поблескивающий в свете звёзд клинок, закреплённый в полутораметровой толстой палке, что он держал сейчас горизонтально на коленях — не то копьё, не то японская нагината… ах да, скорее чукотская «пальма»…

Вовчик мотнул головой, чтобы отогнать дурацкие, неуместные в этой ситуации, мысли. А мозг, как загипнотизированный, всё отталкивался от попыток думать о том «как сейчас там, на поляне» и «что же делать», и, с каким-то болезненным любопытством вникал в детали облика ночного незнакомца.

Он был худ, даже очень худ. Видно было, что щёки его ввалились, кожа на лице обтянула скулы. Одет он был в толстый, местами, как было видно даже ночью, рваный свитер; просторные брюки, ботинки с высоким берцем. От незнакомца пахло. Можно сказать, даже воняло — несло той смесью запаха пота, прогорклого жира и лесной земли, какой отличается запах любого дикого животного, живущего не в зоопарке, а в дикой природе.

Кроме клинка на древке никакого другого оружия или снаряжения у незнакомца не было.

Напав сзади, и сразу чуть было не сломав Вовчику шею, и чуть не зарезав; он на паническое Вовчиково «- Не надо!! Не убивайте меня, я вам ничего не сделал!!!» вдруг отпустил его, и даже помог встать. Ощупывая Вовчика своими глазами-глазницами, выражения которых Вовчик не видел, он хрипло спросил его:

— Ты кто?.. Ты что тут делаешь? Кто там стрелял?..

Несмотря на хриплый голос, несмотря на то, что в руках незнакомца, по-прежнему в опасной близости от Вовчиковой шеи тускло поблёскивало длинное лезвие, вопросы прозвучали вполне доброжелательно, — для той обстановки, в какой они сейчас находились.

Мгновенно поняв, что незнакомец, так неожиданно чуть не прикончивший его, «не из тех»; — иначе чего бы ему спрашивать «кто там стрелял», — да и никто бы не смог догнать Вовчика, драпавшего по ночному лесу как попавший под обстрел заяц; Вовчик почувствовал просто громадное облегчение. Такое облегчение, что несколько секунд он просто не мог ничего сказать, а только как рыба глотал открытым ртом ночной лесной воздух. Наверное, что-то подобное мог почувствовать приговорённый к гильотинированию, когда его, туго спелёнанного верёвками, уже положили под гильотину; и он, чувствуя шеей влажную от крови прежних жертв прижимную доску с выемкой для шеи; уже слышит, как сработала защёлка и тяжёлый косой нож устройства падает вниз, на его обнажённую шею… и вдруг застревает на полпути!

— Ну! Говори! Ты кто? — вновь толкнул его незнакомец; и тут Вовчика как прорвало; слова полились потоком, мешая друг другу, образуя кашу из описания произошедшего, бывшего, опасений будущего; он говорил-говорил, перескакивая с пятого на десятое, торопясь; переполнявшие его эмоции мешали излагать внятно; но, видимо, незнакомец что-то понимал, потому что он не переспрашивал, а только понимающе кивал, кивал…

Хлынувшие потоком слова внезапно закончились, и Вовчик поймал себя на том, что как-то беспомощно и уже совсем не информативно повторяет совсем уж бессвязно:

— Вот!.. Надо… Они ж их! Одну — уже! Да!.. Я ж сам видел!.. А там Вовка! Девчонки! Они ж!.. Надо как-то!.. А?..

Поняв, что добавить ему больше, собственно, к сказанному нечего, незнакомец прервал его словоизвержение вопросом:

— Сколько их?

— А… — Вовчик мгновенно замолк, прокручивая вновь в голове, как киноленту, произошедшее на поляне, — Да… Где-то пятеро… Нет. Два… и ещё два. И там один, и ещё… в темноте были… Они двигались всё время. Орали… Эта… Человек семь, да. Или восемь. Может быть, даже девять. Много!

— С оружием?

— Да… — упавшим голосом ответил Вовчик. У него как-то, по мере его собственного бессвязного повествования о происшедшем, вдруг зародилась безумная надежда, что незнакомец как-то сейчас… поможет?? Вдруг возьмёт и решит. Вдруг! Или хотя бы точно скажет: надо сейчас делать то-то и то-то. Потому что делать сейчас сам Вовчик решительно не представлял. Он только знал, что там, на поляне, откуда ему повезло убежать, сейчас эти… бандиты? Ну конечно — бандиты! — убивают его друзей! — внезапно он стал считать и Вадима, и его семью, и девчонок, высмеивавших его не так давно; и даже «пассажиров», эту инертную, занятую только собой массу с чемоданами, своими друзьями… Надо же что-то делать!..