Роковые таблички (СИ) - Ечеистов Вадим - Страница 11

Максим, в отличие от многих, не сильно печалился по поводу охватившей мир апатии. В его жизни как раз наступила полоса удач и везения, и он с удовольствием принимал подарки судьбы, пусть и упакованные в неприглядную чёрно-белую упаковку из отравленных пейзажей, тут и там усеянных бледными лицами скорбно ссутулившихся прохожих.

Максим получил долгожданное повышение. Получил, правда, после того, как… Ну, в общем, после того, как его предшественник выбросился из окна. Как говорится: начальник отдела нарисовал красками своего тела автопортрет-шарж на асфальте, да здравствует начальник отдела.

Отныне зарплата Максима приятно увеличилась в размере, да и выезжать в командировки необходимость отпала. Теперь надо было посылать в командировки подчинённых. А так как общая вялость зацепила и его работников, приходилось быть жёстким и требовательным. Подчинённые бурчали втихую, между собой называя его тираном и новой метлой, но спорить не решались. А Максу их любовь не особенно и требовалась.

У него была единственная любовь – его Ольга, и каждая встреча с ней привносила в дни и ночи массу фантастически прекрасных эмоций. Ольга тоже расцветала при каждом свидании. Они делились друг с другом энергией жизни, и, казалось, были на голову выше прочих людей, угнетённых, то ли благодаря испарениям распылённых ядов, то ли жестокими убийствами в лесах, а, скорее всего – всеми тяжёлыми событиями сразу.

Максим уже подумывал о свадьбе будущим летом. Ольге он пока о своих замыслах решил не говорить, желая в нужный момент сделать приятный сюрприз. И, с каждого заработанного рубля, начал понемногу откладывать, чтобы будущий сюрприз сделать ещё более потрясающим.

Так, в делах и заботах, влюблённые не заметили, как начали кружить «белые мухи» над мёртвой землёй. Зима выдалась на редкость суровой, морозной и малоснежной. Холода порой стояли настолько жестокие, что стволы деревьев лопались с оглушительным треском, похожим на звуки ружейных выстрелов. А земля, даже за городом, напоминала почерневшее стекло, лишь кое-где присыпанное слегка хилым и полупрозрачным слоем серенького снежка.

Ограничения с продовольствием, которым так пугали летом, заметно не было. Как стало известно Максиму, царила уверенность, что весной всё наладится и вернётся на прежние рельсы. Поэтому запасы тратились без особого стеснения.

Всё изменилось весной. Снег стаял очень быстро. Так же быстро просохли талые воды. По всем прогнозам лето обещало быть не менее сухим и жарким, чем прошлогоднее. Хилые травинки, пытавшиеся проклюнуться из отравленной почвы, очень быстро увядали под палящими лучами светила. Почки на деревьях, едва распустившись, начали осыпаться, как жемчужный бисер с порванного ожерелья.

Кстати, странный пожар дотла уничтожил крупнейшее хранилище семян, на которые возлагались большие надежды. Не было сомнений в том, что это был умышленный поджог, но виновных так и не смогли найти. Подобное происшествие сделало ещё более сложным возрождение культурных растений. Правительство, увидев перспективу нехватки продуктов, решило ввести на большинство товаров карточки. Отныне каждый мог взять столько еды, сколько ему позволяли ограничения, отпечатанные на маленьком клочке бумаги, и не больше.

Как ни странно, эти перемены слегка развеселили народ. Нет, конечно, не до такой степени, чтобы люди ходили по улицам и хохотали, но всеобщая апатия сменилась каким-то истеричным воодушевлением. Люди стали бегать с горящими глазами по магазинам и рынкам, и скупать соль, спички, муку, сахар в огромных количествах. Благо, на первых порах, не все продавцы в обязательном порядке требовали карточки. Видимо, сбывали прошлогодние запасы.

Однако, после нескольких показательных санкций, когда не один десяток продавцов оказались в душных тюремных камерах, без карточек в магазин можно было не заходить. Всё это очень раздражало жителей, но терпение ещё не иссякло – все понимали, что это временные неудобства. Главное, что растения не скрывали теперь в своей тени неотвратимых в своей агрессии хищных пришельцев. Правда, и самих растений было теперь исключительно мало.

Фермеры и подсобные хозяйства из-за нехватки кормов вынуждены были забивать скот на мясо. Это грозило потерей поголовья, но иного выхода не было – иначе животные просто сдохнут от голода. А так, хоть послужат дополнением к поскудневшему рациону людей.

Пугающая перспектива массового голода становилась всё более отчётливой, несмотря на успокоительные увещевания высоких руководителей. В магазинах появились очереди, а в очередях стали всё чаще случаться драки. Бывало, в давке или при дележе последнего мешка сахара или муки, доходило до смертоубийства. И ведь никто не голодал в прямом смысле этого слова. Пока. Но паника уже поселилась в душе многих граждан, лишая их порой остатков человечности, и толкая на ужасные дела.

Но настоящим смертоносным вихрем страх прокатился по людским сердцам, когда жаркий воздух пропитался ужасными слухами. Сначала слухами, позже это робко подтвердили официальные источники – вновь вернулись кровожадные лесные убийцы. Опять стали находить огрызки человеческих тел, и узнавать о безвозвратно пропавших путниках.

С огромным трудом выпестованные поля с пшеницей, рожью и кукурузой, и без того немногочисленные, ждала неминуемая гибель под палящими лучами солнца. Под страхом смерти никто не желал приближаться к растениям, чтобы полить их водой, или избавить от вредителей. А это говорило о том, что урожая, даже самого скудного, в этом году собрать не удастся.

Максим, разумеется, ощущал все эти изменения, так же как и все. Но приготовления к долгожданной свадьбе с Ольгой, настолько занимали всё свободное время, что думать о предстоящих голодных днях не было возможности. Приходилось бегать по всему большому городу, разыскивая необходимые продукты и напитки, порой в обход закона, чтобы гости на свадьбе были сыты и довольны.

Список приглашённых всё же пришлось сократить, оставив лишь ближайших родственников и друзей. Изначально рассчитывали позвать больше народа, но скудость добытых Максимом запасов, внесла вынужденные коррективы в их планы.

И вот, за неделю до свадьбы, Ольга, после знакомства с приехавшими накануне родителями жениха, решила отправиться к себе домой, в Калужскую область. Максиму она сказала, что недельку погостит у матери, и вместе с ней приедет накануне бракосочетания.

Макс посадил любимую в поезд, и когда вагоны, лязгнув, покатились по упругим рельсам, почувствовал, как больно защемило под ложечкой. Максим посмотрел на удаляющиеся вагоны, и внезапно подумал, что не стоило отпускать Ольгу сейчас. Он уже неосознанно дёрнулся вслед набирающему ход поезду, будто в бесплодном желании остановить его. Но, через силу, остановился, убеждая себя, что не стоит поддаваться глупым эмоциям, что всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо, как же иначе. Но, оказалось, бывает иначе. Ох, как бывает.

Спустя всего три дня после отъезда Ольги случилось то, что мало кто мог предвидеть. Конечно, и родители рассказывали Максиму о бедственном положении в провинции. О том, что люди голодают, и не так как в Москве, а по настоящему. Что по карточкам продают продукты лишь раз в неделю, и ужасающего качества. Говорили, что многие едут в столицу, в надежде раздобыть где-нибудь на рынке, пусть из-под полы и втридорога, но нормальной еды.

Максим не очень прислушивался к ворчанию своих стариков, так как с головой погрузился в подготовку к свадьбе. Однако, услышав экстренное сообщение по телевидению, понял, что за несколько десятков километров от Московской кольцевой дороги, сгущаются тучи всеобщего недовольства.

Встревоженные голоса дикторов по всем каналам объявили, что правительство решило ввести чрезвычайное положение и закрыть иногородним доступ в столицу. На экране мелькали вооружённые милицейские патрули, заполнявшие автобусы людьми. Переполненные автобусы тут же отправлялись вон из города. Показали мобильные блок-посты, оперативно расставленные вдоль кольцевой автодороги, и толпы голодных жителей провинции, пытающихся прорваться в город. Потом перекрытые бетонными блоками линии железной дороги, дополнительно оплетавшиеся витками колючей проволоки.