Молот и наковальня - Сваллоу Джеймс - Страница 44

На камеру, следящую за происходящим в гробнице, Оссуар сотворил священные знамения Активации и Вечности; отчасти по той причине, что ему полагалось выразить свое почтение Повелителю Бурь в такой ритуальной форме, но в большей степени для того, чтобы посредством жестикуляционного интерфейса управления опустить силовую стену, отделяющую его от внутренней камеры. Сияющее поле рассеялось, и криптек вошел непосредственно в усыпальницу.

Саркофаг немесора уже отделился от удерживавшей его специальной рамы и теперь понемногу переходил из горизонтального положения в вертикальное, из-за чего по его поверхности стекала тонкая струйка пыли. И хотя гибернационный период в этом аванпосте занял бесконечно малую долю тех миллионов циклов, что их род провел в Великом сне, Оссуар тем не менее испытывал некоторое волнение, учитывая, что процедура пробуждения всегда предполагала определенные трудности, порой приводившие к психическим расстройствам. Криптек вспомнил собственное возвращение из Безвременной грезы, и каким беспомощным поначалу он себя ощущал в те минуты уязвимости, что предшествовали воссоединению механического тела с его сущностью. Ему бы совсем не хотелось повторить тот малоприятный опыт. Для себя Оссуар решил, что больше никогда не заснет, и в значительной мере поэтому вызвался стать неусыпным хранителем этого места.

Крышка железного гроба разломилась посередине, затем по всей длине, а после приподнялась и разошлась на четыре секции металлизированного камня, являя взору немесора.

Как и Оссуар, военачальник имел тот же скелетообразный облик, равно как и все гуманоидные некронтир; нынешняя машинная оболочка неслучайно напоминала о хрупких костлявых телах, которые они покинули, приняв величие биопереноса. Но если криптека можно было назвать тощим и длинным, то генерала — мускулистым. Его конечности и туловище покрывали дополнительные слои пластинчатой брони из живого сплава, а вытянутое стальное лицо, отливавшее медью, венчал расширяющийся кверху головной убор.

На лбу военачальника блестел резной медный символ Саутехов, столь же острый, как и в тот день, когда глава династии, бессмертный Имотех, выжег его своей огненной перчаткой. Роярх Мандрагоры благоволил немесору, и оставленная им метка служила тому доказательством.

Когда в черных глазницах вспыхнул зеленый огонь, оповестивший о возвращении к жизни и приходе в сознание, Оссуар уважительно склонил голову.

— Мой дорогой лорд Хайгис, пора выходить из сна. Вы нужны. — Имя немесора не звучало в залах аванпоста долгие циклы.

— Криптек… — произнес Хайгис, взвешивая титул. Голосовой вокодер генерала воспроизводил звук, сравнимый с грохотом камнепада. — Сколько? Сколько я проспал?

— Чуть дольше вздоха ветра.

Полководец поднялся, медленно и осторожно, и размял члены, выбравшись из гроба. Крошечные арахниды, вылезшие из филактерии, оживленно ползали по нему, занимаясь косметическим ремонтом, и сбежали в свой контейнер, едва завершив работу.

— Должна быть веская причина, — глухой тон Хайгиса походил на эхо в длинном каменном туннеле, — раз великий Оссуар признал, что не может справиться с чем-то за счет одного лишь интеллекта.

Криптек склонил голову набок.

— Я бы сказал, что нуждаюсь в… вашем уникальном видении проблемных ситуаций.

— Еще бы ты не сказал, — грозно ответил генерал, разжимая и сжимая в кулак пальцы-ножи. — Показывай.

— Превосходно, — начал Оссуар, — но прежде мне необходимо изложить кое-какие факты.

Немесор взял свой военный мундир и накинул на стальные плечи.

— Ты не понял, криптек. — Он подошел ко второму некрону и вплотную приблизил зловеще ухмыляющееся металлическое лицо. — Я не желаю выслушивать твою трактовку событий, которую, ты думаешь, мне следует знать. Если я сказал: показывай… — он протянул когти и обхватил челюсть Оссуара, — …значит, показывай.

Криптек ощутил вторжение мнемонического зонда Хайгиса, переданного со спрятанной в его груди антенны. Фильтр данных коснулся внешней границы сознания Оссуара, и, когда немесор заглянул в раздел оперативной памяти, психомант поспешно перенастроил программные средства сетевой защиты, чтобы уберечь сокровенные тайны. Конечно, он мог дать жесткий отпор столь бесцеремонному осквернению его искусственного мозга, но даже малейшее сопротивление могло быть расценено как неповиновение. С первого же дня Хайгис показывал, кто тут главный, постоянно напоминая криптеку, что, несмотря на его высокое звание одного из величайших Предвестников Повелителя Бурь, он все равно напрямую подчиняется генералу.

Благородные некроны не имели ничего общего и относились друг к другу с подозрением. Криптек расценивал немесора как жестокого и вспыльчивого хвастуна, а тот, в свою очередь, считал его несобранным и одержимым.

С неохотой Оссуар покорно открыл доступ и позволил Хайгису скопировать весь объем информации о том, что произошло за время его сна.

Как ей и приказали, сестра Мирия вышла вперед и уткнула дуло своего болтера квестору в затылок, не убирая палец со спускового крючка.

— Будь готова по первой же моей команде вышибить мозги, или что там у него, этому лживому ублюдку, — с холодной властностью произнесла канонисса, четко выговаривая каждое слово. — Тебе ясно?

— Так точно, госпожа, — ответила Мирия, надежно удерживая оружие.

Старшая сестра-ветеран бросила взгляд туда, где рядом с Верити стояла женщина в капюшоне и разорванной одежде, и нахмурилась, обдумывая, что делать с незнакомкой.

— Она помогла нам, — вступилась Мирия. — Если бы не она, мы бы уже были мертвы, и об измене никто не узнал бы.

Адепт Механикус, стоящий на коленях в Великой часовне, сделал щелкающий вздох.

— Позвольте объяснить? Все сразу прояснится.

Боковым зрением Мирия видела остальных членов свиты Тегаса, окруженных боевыми сестрами с одинаковым оружием. Каждая из них имела опыт приведения в исполнение смертного приговора. Возглавляла их Пандора, державшая в руке штурмовой болтер.

Сеферина посмотрела на сестру Имогену:

— Устройство. Где оно?

— Под надежной защитой, — ответила та. — Сестра Даная вместе с отделением воздаятельниц охраняет его в одной из дальних молелен. Вокруг объекта расставлены обереги и боезаряды. Если эта штуковина хоть шелохнется, то будет взорвана.

— Нельзя его уничтожить, — подал голос Тегас.

— Ты еще тут что-то требовать посмей! — рявкнула Сеферина.

— Нет, вы не поняли, — спокойно ответил техножрец, не поднимая головы. — Это не требование или просьба, а простая констатация факта. У вас не получится его уничтожить. Оно изготовлено из живого сплава.

Канонисса прищурилась:

— А ты многое знаешь, квестор. Сколько всего ты утаил от меня с момента отлета с Парамара? — Женщина придвинулась к нему; ярость внутри нее нарастала. — Ложь на лжи и ложью погоняет! Ни одно словечко от тебя я не могу принять на веру, в каждом жесте и фразе сплошь наигранность и фальшь!

Мирия лично наблюдала, как изнутри начальницы тихо поднималась волна гнева, когда Имогена только привела к ней техноадептов и объяснила, что случилось. И не могла не заметить, как Тегас ловил каждое слово старшей сестры, описывавшей порталы, которые перенесли их в Обсидиановую Луну, и рассказывавшей обо всем там увиденном. Когда Имогена описывала гулкие металлические коридоры некронского комплекса, Мирия с трудом справлялась с дрожью, так как от воспоминаний о пребывании там у нее волосы поднимались на макушке.

И лишь сейчас, когда она вернулась в монастырь, ей удалось подробно проанализировать то, что она испытала в царстве ксеномашин. На протяжении всего времени, что они находились там, боевую сестру не отпускало чувство, будто что-то отделилось и покинуло ее душу. Но теперь все стало, как прежде, и ее наконец осенило.

Оцепенение, в которое приводили некроны и машины, парящие в воздухе рядом с ними, было вызвано ощущением мертвой зоны, смрадом разложения, но не таким, какой исходит от чумных зомби или витает над местом кровавого побоища, а гораздо хуже. Это было инстинктивное отвращение перед абсолютным и совершенным отсутствием жизненной силы.