Рикошет (ЛП) - Лейк Кери - Страница 72

Хоть мне и стоило мысленно приготовиться к ужасному акту возмездия Кокса, вместо этого я сломал весь мозг, пытаясь представить, что Леон оставил для меня. Передача не всегда была хорошей. «Передача» означало, что он не хотел, чтобы кто-то за ним следил.

Разбитое стекло, гниющая древесина и бумага засоряли пол под рухлядью в виде мебели, тяжелой от грязи, и я прошел мимо в заднюю комнату. Там, прислоненный к стене позади стеллажа с полками, ждал пакет с типичной запиской, прикрепленной тонкой лентой: Ник.

Я сорвал маленький лист бумаги и открыл конверт. Из темной глубины пакета я осторожно вытащил холдер из конверта, и поднял его, чтобы увидеть то, что, по-видимому, было SD-картой.

Жжение внутри подсказывало мне, что содержимое этой карты не несло ничего хорошего, и часть меня хотела выбросить ее, выбежать из здания и притвориться, что я ее не видел.

Логическая сторона меня спрятала ее в карман и вышла из здания.

***

Иногда у меня бывает предчувствие.

Прошло полчаса с тех пор, как я забрал SD-карту, и хотя я до сих пор не посмотрел ее содержимое, что-то сказало мне, что я окажусь в противостоянии между Обри и тем, что это призовет меня сделать.

Возможно, это были мои сомнения в отношении будущего наших извращенных отношений, коих не должно было быть, или, может быть, это было отчаяние, позволяющее мне каждую ночь падать жертвой ее чар, чтобы быть затянутым в постель, где единственная мысль, простейшая мысль в моей голове, была о том, как заставить эту женщину кричать мое имя.

В любом случае, у меня было чувство, которое я не мог игнорировать, поэтому инстинкт заставил меня налить бокал вина из бутылки, которую я прикупил на обратном пути в поместье.

Обри лежала на кровати и читала Фолкнера. Когда я подошел с бокалом красного вина, ее глаза загорелись.

— Ооу! Я так давно не пила вино. Что за повод?

Я пожал плечами — жест сам по себе ложь — и поставил бокал на тумбочку.

— Подумал, это может заставить тебя опьянеть быстрее. Позволит мне воспользоваться тобой.

Улыбаясь, она подняла бокал рядом с собой и сделала глоток.

— Мммм. Пикантное. Люблю красное сухое.

— Я оставлю бутылку здесь. Нужно кое-что закончить, и я вернусь убедиться, что ты разогрелась. — Уголки моих губ приподнялись в улыбке, несмотря на то, что узлы скручивались внутри меня, и я вышел из ее комнаты, проталкиваясь в дверь своей спальни.

Оказавшись в гардеробной, я вставил карту в компьютер.

Файл был подписан «Расплата», а узлы в моем животе свернулись туже, когда я нажал «открыть».

Крики полились из черноты на экране, которая в конце концов превратилась в незнакомую комнату. Камера приблизилась к обнаженному телу женщины, грудь которой подскакивала от толчков в ее тело. Картинка увеличилась, приблизив член оператора, врезающийся в нее, а затем камера, дрожа, поднялась на ее тело, искажая качество. Его резкие вдохи заглушали ее мучительные крики, а объектив повернулся вправо, показывая ее руки, связанные за спиной.

Я понятия не имел, кто эта женщина, пока камера не поднялась на ее лицо.

Узкие ярко-карие глаза.

Угольно черные волосы, рассыпавшиеся вокруг ее лица.

Бледная кожа с небольшим розовым оттенком.

Джейд.

Мое сердце замерло, не столько из-за женщины в кадре, сколько из-за той, которая не попала в камеру.

— Кто такой Алек Вон? — спросил мужчина, врезаясь в нее настолько сильно, что ее черты исказились, и она закричала от боли. — А? Давай. Гребаная шлюха. Маленькая гребаная шлюха. Кто такой Алекс Вон?

— Я не знаю! Я не… знаю никакого Алека!

Оператор рассмеялся, словно ее рыдания забавляли его, и скрутил ее сосок, прежде чем впиться грязными ногтями в ее задницу.

— Да... вот так, шлюха. Кричи. Кричи громко. Никто тебя не услышит.

— Я... член... опасной группировки. Они найдут тебя. И они убьют тебя! — Ее крики эхом раздались в комнате, и смех мужчин последовал за ними.

— Ты уже будешь мертва, милая.

Ее крик достиг холодящей кости высоты, а затем разбился в тишину.

Камера открыла новую сцену.

В центре того, что оказалось подвалом с высокими стенами и запятнанными шлакобетонными блоками, на стуле сидела фигура, повернутая спиной, ее руки были связаны. Брезентовый мешок был наброшен на голову.

Освещенный лишь светом от камеры, подвал выглядел в основном пустым, с несколькими тенями, застигнутыми на фоне. Возможно, заброшенный, но, когда оператор обошел вокруг жертвы, в кадре появился поднос с инструментами — все покрытые, по-видимому, кровью.

Глубокие хриплые вздохи, сопровождаемые тихим смешком, показали некоторое волнение со стороны таинственного видеооператора, и я приготовился, когда его рука потянулась из-за камеры и сняла мешок.

Боль ударила мне в грудь. Я едва мог втянуть воздух. Мои руки сжались в кулаки по бокам, зудя от желания пробить стену.

Кровь приклеила волосы к ее лицу, скула выглядела так, будто была разбита, а затем выколота резцом. Глаза заплыли черным и синим, блестели от гноя.

Лорен.

Вытащив стул из-под себя, я швырнул его в стену, оставив зияющую дыру пыли и разрушенного гипсокартона. Удар за ударом, я разбивал дерево на куски и, бросив его на пол, принялся расхаживать, потирая свой череп.

— Кто она?

От вторгшегося голоса мои мышцы сжались, и я медленно повернулся, чтобы увидеть Обри, стоящую в дверях.

— Лорен.

Ее глаза закрылись, и я заметил, как поникли ее плечи — то же поражение курсировало и во мне.

— Она у Майкла, не так ли?

— Я предполагаю, что у его людей, да, — я зажмурил глаза так сильно, что голову пронзила боль, и я сильнее прижал кулаки к вискам. — Она спасла мою жизнь.

— И теперь ты собираешься спасти ее.

Глубоко вдыхая, я попытался успокоить бушующую бурю в моих венах, ярость, готовую вырваться на свободу и кого-то убить.

— Я должен.

— Это... это видео… ловушка. Ты понимаешь это, да? Возможно, она уже мертва. И когда ты...

— Это не имеет значения, Обри — опустив руки, я открыл глаза и посмотрел на нее. — Я дал ей обещание.

— Не делай этого в одиночку, это все, что я говорю. Я хочу пойти с тобой. Я смогу тебя прикрыть.

Я покачал головой.

— Нет, — я оттолкнул ряд одежды и потянул на себя дверь, встроенную в стену, где хранил оружие, и вытащил M-24, «Глоки», магазины.

— Это... самоубийство, Ник. — Отчаяние вплелось в ее слова, но даже Обри и существование ее воображаемого мира не могли остановить меня. — Послушай меня. Прямо сейчас ты неизвестный. Они понятия не имеют, кто ты. Ты ворвешься туда?

— У меня нет выбора. Лорен умрет. — Толчок в мою грудь отшвырнул меня только на шаг, но в груди все еще грохотало разочарование.

— Ты можешь умереть! Проклятье! Остановись! Подумай!

— Я должен попытаться спасти ее.

Слезы наполнили ее глаза, и мне пришлось отвести взгляд. Я не мог видеть боль предательства, с которой она смотрела на меня.

— А если... с тобой что-то случится? Что тогда?

— Кажется, все мои обещания сводятся к убийству этого человека. Поэтому я и перед тобой выполню это обещание, Обри, — отвернувшись от нее, я собрал все остальное оружие. — Сегодня. Я обещаю освободить тебя.

Щелчок за спиной привлек мое внимание.

Обри отошла к краю моей кровати и остановилась, направив дуло на меня.

— Клянусь е*аным Богом, Райдер, я застрелю тебя там, где ты... — она дважды моргнула. Нахмурившись, провела тыльной стороной ладони по лбу, когда отступила назад. — Какого черта?

Я проверил часы. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как я опоил ее наркотиком.

Когда я подошел к ней, ее руки на рукояти дрожали.

— Что ты сделал? — Она завалилась набок, заставляя мои мышцы напрячься, прежде чем схватилась за кровать. — Какого?..

— Прости, детка, — качая головой, я наблюдал, как действует наркотик. — Я не позволю тебе пострадать.