Где-то Есть Ты (СИ) - Сокол Лена - Страница 25

Даже если бы Митя с Дашей встречались, а я знала, что он неправильно себя ведет по отношению к ней, я бы не выдала его никогда. Поговорила бы с ним, попыталась бы вразумить, но лезть в их личную жизнь или жизнь кого-либо другого – никогда. Такой я человек.

– А, что так тихо вокруг? – Решила, наконец, прервать молчание.

– Тихий час, – Митя чистил и передавал мне фисташки.

– Понятно. А у нас с девочками сегодня девичник. Будем пить и перемывать кости мужикам.

– Всегда было интересно, о чем вы там болтаете на своих бабских

встречах?

– Бабских… Фу, не говори так.

- Ладно. Так о чем?

- Обо всем на свете, – поймала ртом орешек, запущенный Митей в воздух.

– А своих мужиков обсуждаете?

- Нет.

Рассмеялся.

- Не ври.

- Ну, иногда… Особенно бывших.

– И секс?

Чуть не подавилась.

- Нет. Секс только мужики обсуждают.

Митя усмехнулся и передал мне фисташку:

- Неправда.

– Хорошо, бывает, и секс обсуждаем. – Повернула голову и улыбнулась ему. - Но редко.

– И даже размеры членов обсуждаете?

– Ха-ха. Фу. Ты фильмов насмотрелся.

- Обсуждаете, - с видом знатока кивнул он.

- Блин. Ну-у, бывает иногда. Точнее, было всего раз. С Дашкиной подачи.

– Фу…

– Можно подумать, что вы не обсуждаете женские прелести и всякий

там секс.

– Нет. – Заржал Митька. – Ну, так, спрашиваем друг друга: «Было?» – Отвечаем: «Было». Вот и отлично!

Влад на соседней койке хрюкнул от смеха и отвернулся к стене.

– Фу… Вы, наверное, еще и фигуры наши обсуждаете?

- Ну… - Друг закатил глаза.

- И грудь женскую обсуждаете?!

– Ну как... Вроде, нет.

Я даже подскочила.

– Обсуждаете!

– Разве только форму как-то раз…

– Вот же гады! – Отвернулась и покачала головой – И как?

- Что как?

- Что там с формой? Какая должна быть?

– Как у порнозвезд. – Митя поднял руки, словно чаши весов, и будто взвесил в них воображаемую грудь. – Дыньки. Или грейпфрутики. Можно арбузики.

- О-о-о, - сморщилась я, чуть не поперхнувшись фисташкой.

- Вот дурочка, - он поставил мне щелбан, - мы, что, с тобой и сиськи будем обсуждать? Это же дело вкуса. Мне, например, не нравятся огромные и отвисающие от тяжести, я люблю аккуратные, такие, чтоб в ладошку помещались. А еще лучше – просто красивая грудь. С симпатичными сосками. И эта штука, которая вокруг соска, не знаю, как называется…

- Ареола.

- Чтобы не большая была, как у козы, а аккуратная, сантиметра в три.

– Ах ты макаронник! Жаль, тебя девушки не слышат, которые бредят

увеличением сисек. А… женские интимные стрижки когда-нибудь обсуждали?

– Нет, – скривился Митя, – а что там обсуждать? Какие стрижки? Там вообще ничего не должно быть…

– М-м-м... Ясно. – Мне уже самой становилось неловко от своих же вопросов.

- Ребят, - обернулся Влад, - у вас, что, вообще, запретных тем нет?

– Не-а, - хохотнула я, закидывая в рот орешек. Толкнула Митю в бок. – Все мужчины так считают?

– Не знаю. Конечно, не все. У всех вкусы разные. Но если любишь человека, то неважно, где у него и что у него.

– Логично, – вытянула вверх ноги, разглядывая забавные синие бахилы.

– А вы там всем женсоветом и стрижки интимные обсуждаете?

– Бывает. Что такого? Я даже с тобой ничего не стесняюсь обсуждать. Это же на словах. А вот в раздевалке женской не могу раздеться.

Стесняюсь. Мы, женщины, – странные существа. Сразу начинаем втихаря

разглядывать друг друга, ищем недостатки, завидуем достоинствам. И мне

не хочется, чтобы меня так разглядывали.

– Правильно. Только мужчины должны разглядывать женщин. Я с

детства мечтал попасть в женскую баню, чтобы подглядывать.

– Фу-у! Ха-ха! Дим, сразу видно, что ты не знаешь, что такое общественная баня! В детстве мама меня туда таскала каждые выходные, так

было принято почти у всех. Сажала маленькую Еву в тазик с водой, давала

игрушки, а та наблюдала за тетями, которые рядом с ней натирали свои тела

мочалками.

– Ух ты! – Оживился Митя.

– Да погоди ты! Чего я только там не видела, там же не одни богини

красоты мылись. По большей части кругом мелькали старые, дряхлые, отвисшие титьки, висящие до пупка, как кульки для мелочи. А еще рыхлые целлюлитные ляжки, сморщенные, как сушеное

яблоко, попки. Мохнатые лобки всех мастей: черные, белые, рыжие, молодые, старые.

– Бе-е! – Митя отбросил от себя фисташки. - Все, перестань!

С соседней койки послышалось тихое матюганье Влада.

– Меня саму тошнит, когда вспоминаю, но если ты полюбишь человека, то будь готов к тому, что он когда-нибудь постареет и будет выглядеть, как урюк. Это - правда жизни.

– Значит, и ты постареешь. И станешь страшненькая, как ощипанная

индюшка. Старенькая, сгорбленная, с висячими титечками.

– Так и ты, Митя, тоже! У тебя будет маленький, сухой, сморщенный

синий стручочек между кривых старых ножек. И лицо, как куриная жопка.

– Вы, ребята, по ходу совсем друг друга не стесняетесь, – застонал Влад, – я уже красный, как рак, от ваших пошлых разговоров.

– Да, – проскрипел Митя противным голосом, – мы такие, мы – гадкие извращенцы!

И все втроем дружно засмеялись. Митька сел, кинул в меня фисташку, та попала мне по носу. В ответ я принялась его щекотать.

Насмеявшись до слез, протянула ему один из наушников, второй

воткнула себе в ухо.

– М-м-м... – Митя лег, закатил глаза от удовольствия и начал рисовать в воздухе замысловатые фигуры указательными пальцами, – это что за трек?

– Diana Ross – «I’m coming out».

– Неплохо. Весьма неплохо.

– Ага, точно. – Согласилась я, погружаясь в мир волшебной музыки, глядя в потолок и улыбаясь.

– Тысячу лет не слушал... Надо переписать у тебя…

Так мы лежали еще час и слушали музыку вплоть до прихода медсестры с очередной порцией лекарств. Общение с Митей меня всегда успокаивало. Оставалось только придумать, как раскрутить его на очередной разговор про Сашу, как бы ненавязчиво подвести к этому. Пока никак не получалось, но я не отчаивалась - меня сейчас и так переполняло счастье. Знала, что так не бывает, но мечтала, чтобы это счастье во всех сферах моей жизни продолжалось вечно.

– Нет, Мила, тебе, конечно, легко говорить! – Тяжело вздохнула Лера. – Все понимаю, но звонить не хочу.

– Если бы моя мама была жива, я бы все ей простила и позвонила,

не задумываясь. – Милка взмахнула руками и чуть было не пролила вино из

бокала.

Мы сидели на ковре в гостиной нашей квартиры: я, Милка,

Дашка и Лера. Уже второй час пили вино, чередуя его с кофе, и оживленно дискутировали на любые темы, которых касались. Мила приготовила нам чудесный ужин и закуски, так что девичник, можно сказать, удался.

С нами сегодня была Лерка, замужняя коллега Милы, она всегда отлично вписывалась в нашу скромную компанию. Мы, в свою очередь, всегда прислушивались к ее советам, стараясь почерпнуть из них любую житейскую мудрость, которая пригодилась бы нам в будущей семейной жизни.

– Что она тебе сказала? – Устало нахмурилась Лера.

– Твоя мама только спросила у меня, почему ты с ней не разговариваешь. – Мила в характерной ей манере пожала плечами.

– Это неправда, разговариваю. Просто… в последнее время не звоню первой. Уже неделю с лишним.

– Почему? – Дашка заинтересованно подвинулась ближе.

– От обиды.

– Нельзя держать обиду на мать. Какой бы она не была. – Покачала головой я.

– Нужно терпеливее к ней относиться, по возможности прощать. Она же так много для тебя сделала, – попыталась уговаривать Мила.

– Я знаю. Пытаюсь. Просто больше не могу. Все равно обидно. –

Лера опустила голову и поставила бокал. Ее руки заметно дрожали. – Девочки, вы просто ничего не знаете. Мне так тяжело. Я пыталась разговаривать с ней на эту тему, но она меня совсем не понимает.