Правила убийцы - Сэндфорд Джон - Страница 61

– Замечательный день, – сказал он и, сев рядом с ней, посмотрел на лист голубой бумаги, на котором она сепией рисовала падающие листья. – Очень мило.

– Я думаю – я, правда, не уверена, – но я думаю, что из этого получатся очень красивые ткани. – Она наморщила лоб. – Одна из проблем формы заключается в том, что наилучшая форма – это символ, но наилучшее искусство символов не содержит.

– Правильно, – сказал Лукас.

Он откинулся назад и растянулся на листьях, глядя в безоблачное синее небо. Легкий ветерок с юга морщил озерную гладь.

– Чушь какая-то, правда? – спросила Карла, улыбаясь, в уголках ее глаз появились морщинки.

– Почему, звучит вполне по-деловому, – ответил Лукас.

Он повернул голову и посмотрел на пучок маленьких зеленых растений, пробивавшихся сквозь опавшую листву. Лукас протянул руку и сорвал несколько блестящих зеленых листочков.

– Закрой глаза, – попросил он, протянув к ней руку и разминая листочки между пальцами. – А теперь понюхай.

Она втянула в себя воздух, улыбнулась и открыла глаза.

– Пахнет конфетами. Это зимолюбка?

– Да. Она растет здесь повсюду.

Карла взяла у него из рук листочки и снова понюхала.

– Господи, они пахнут свежестью.

– Ты не передумала возвращаться?

– Нет, – ответила она, и в ее голосе прозвучали нотки сожаления. – Я должна работать. У меня уже сотня рисунков, и мне пора начинать с ними что-нибудь делать. А потом я позвонила в картинную галерею в Миннесоте, там проданы две мои хорошие картины. И деньги уже ждут меня.

– Ты почти можешь зарабатывать этим на жизнь, – криво улыбнулся Лукас.

– Да, почти. Мне передали, что владелец галереи из Чикаго видел некоторые мои работы. Он хочет поговорить со мной по поводу заключения контракта. Поэтому мне надо ехать.

– Ты можешь вернуться в любое время.

Карла на минутку перестала рисовать и потрепала его по коленке.

– Спасибо. Мне бы хотелось вернуться сюда весной, может быть. Ты даже представить себе не можешь, что этот месяц сделал со мной. Господи, я здесь так здорово поработала, это не поддается никакому подсчету. Мне все это было необходимо.

– Поедешь во вторник вечером?

– Отлично.

Лукас встал и прошел к причалу, чтобы посмотреть на свою лодку. У него была лодка из стекловолокна примерно четыре с половиной метра в длину с двадцатипятисильным подвесным мотором. Небольшая, широкая, она как раз подходила для ловли маскинонгов. На корпусе выделялась полоса, где лодка начала обрастать.

Он снова поднялся на высокий берег.

– Мне нужно будет вытащить лодку из воды, прежде чем мы уедем, – сказал он. – Ею почти совсем не пользовались. Бешеный загубил всю осеннюю рыбалку.

– А я слишком увлеклась походами в лес, чтобы кататься на ней, – проговорила Карла.

– Может быть, поедем порыбачим? Прямо сейчас.

– Конечно. Дай мне десять минут, я только закончу рисовать. – Она подняла голову и взглянула на озеро. – Господи, какой денек!

Днем после обеда они снова пошли в лес. На поясе у Карлы был пистолет. Стоя у подножия холма и стреляя в откос с расстояния в Двадцать метров, она восемнадцать раз подряд попала в круг размером с большую мужскую ладонь. Круг находился прямо в центре человеческого силуэта, который она начертила на песке. Выстрелив в последний раз, она поднесла дуло пистолета к губам и как бы сдула несуществующий дымок.

– Ну что ж, это приличный результат, – сказал Лукас.

– Прилично, только и всего? А я-то думала, что это отличный результат.

– Нет, только приличный, – повторил Лукас. – Если тебе когда-нибудь придется воспользоваться этим пистолетом, ты должна будешь принять решение в доли секунды, возможно, в темноте, возможно, в тот момент, когда на тебя набросится убийца. Это совсем другое дело.

– Господи, тогда зачем все это?

– Погоди-ка, – поспешно заметил Дэвенпорт. – Я вовсе не хотел преуменьшить твои достижения. У тебя и вправду хорошо получается. Но не стоит зазнаваться.

– Все равно у меня здорово получается. – Она хитро улыбнулась. – Ну а как тебе нравится кобура? Правда, миленько получилось, а?

На черном нейлоне кобуры она вышила розочку.

Поздно ночью Карла, лежа с Лукасом в постели, подула ему в пупок, потом посмотрела на него и проговорила:

– Это лучший отпуск, какой у меня когда-либо был. Включая следующие два дня. Мне хочется задать тебе вопрос, но я боюсь им все испортить.

– Не бойся. Ни один вопрос ничего не испортит.

– Ну, тогда я начну с преамбулы.

– Я просто обожаю преамбулы, надеюсь, что в конце будет постскриптум. Индекс тоже сойдет, или можно…

– Замолчи и послушай. Помимо милого времяпрепровождения, я здесь проделала огромную работу. Мне кажется, что я преодолела какой-то рубеж. Думаю, что из меня получится настоящая художница, не как раньше. Но я уже встречала мужчин, похожих на тебя… есть один художник в Сент-Поле, он в некотором роде очень похож на тебя… а ты со временем переключишься на других женщин. Я это знаю, и у меня нет претензий. Но, когда это произойдет, сможем ли мы остаться друзьями? Смогу ли я снова приехать сюда?

Лукас рассмеялся.

– Ну вот, такой малюсенький вопросик начистоту – и все мои силы улетучились.

– О, это мы поправим, – ответила она. – Но мне хотелось бы знать…

– Послушай. Я не знаю, что с нами будет дальше. У меня были взаимоотношения с несколькими женщинами, и многие из них все еще дружны со мной. Кроме того, две из них до сих пор приезжают сюда. Ну, не на месяц, как ты, а на выходные. Иногда они даже остаются на ночь. Иногда нет, если наши взаимоотношения изменились. Мы просто гуляем. Так что…

– Хорошо, – проговорила она. – Когда все закончится, я плакать не стану. Более того, скоро я буду так занята, что не знаю, смогу ли я и дальше поддерживать наши взаимоотношения. Но мне бы хотелось сюда когда-нибудь вернуться.

– Ну конечно же. Поэтому мои друзья и называют это место ловушкой для кошек – ой! ой! Отпусти меня…

– У тебя найдется минутка времени?

В дверь заглядывал Слоун. Во рту он держал пластиковую палочку, которая заменяла ему сигарету.

– Конечно.

Лукас приехал в Миннеаполис настолько расслабленным, что ему казалось, что у него нет позвоночника. Это ощущение длилось всего пятнадцать минут, когда он вошел в главное полицейское управление, поговорил с Андерсоном и получил всю свежую информацию. Пока он дошел до своей комнаты, это настроение улетучилось.

– Ты помнишь, как я рассказывал про владельца галереи восточных искусств? – проговорил Слоун, усаживаясь на свободный стул.

– Да. Там что-то есть?

– Кое-что. Но я пока не уверен. Может быть, ты с ним поговоришь?

– Если это поможет.

– Думаю, поможет. Мне больше удаются уговоры. А на этого приятеля нужно поднажать.

Лукас взглянул на часы.

– Сейчас?

– Да. Если у тебя есть время.

Когда они вошли, Алан Нестер стоял к ним спиной, согнувшись над тонким фарфоровым блюдом. Лукас огляделся. На паркетном полу лежал восточный ковер. На полках из светлого дуба стояло всего несколько предметов из фарфора, керамики и жадеита. То, что вещей было немного, говорило о том, что где-то недалеко имелось нечто вроде кладовой или склада. При звуке дверного колокольчика Нестер вздрогнул и его длинное лицо сморщилось.

– Сержант Слоун, – сердито проговорил он. – Я вам ясно сказал, что мне вам нечего сообщить.

– Я подумал, что вам следует поговорить с лейтенантом Дэвенпортом, – произнес Слоун. – Возможно, ему удастся объяснить вам ситуацию более доходчиво.

– Вы знаете, какое преступление мы расследуем, и у сержанта Слоуна сложилось впечатление, что вы что-то утаиваете, – сказал Лукас. Он взял в руки хрупкую фарфоровую вазочку и начал ее разглядывать. – Такое положение вещей недопустимо… И, прошу прощения, мне не хотелось бы, чтобы мои слова прозвучали резко. Но дело в том, что нам нужна вся информация. Абсолютно вся. И если вы что-то утаиваете, то наверняка эта информация имеет значение, иначе вы не стали бы себя так вести. Вы понимаете, о чем я говорю?