Книга Зверя (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 3

Мальчик посмотрел на меня, на бледном лице его отразилась теня былого страха, пережитого при встрече с чудовищем.

- Погодите минутку. - Я присел на край его постели и вынул из сумки, висевшей на ремне перекинутом через мое плечо, небольшой планшет и лист бумаги, из кармана извлек свинцовый карандаш. - Расскажи мне как он выглядит, я его нарисую, а после ты скажешь, похоже или нет.

- Он большой, - начал мальчик, Никки, - очень.

- Как дом? - уточнил я.

- Нет, - помотал головой мальчик, - как три волка.

- Так это волк?

- Не знаю, на наших волков он не похож, но все-таки он - волк.

Я набросал очертания громадной фигуры, напоминающей волка.

- А зубы? - продолжал я расспрашивать Никки. - Какие у него были зубы?

- Во. - Он развел большой и указательный пальцы максимально, насколько смог. - Два раза по столько.

Я добавил в бестии, начавшей вырисовываться на листе, эту характерную деталь...

И пошла работа. Я расспрашивал детей, женщин, солдат, из тех, кого капитан д'Аруа вывел на первую - и единственную удачную - охоту на Зверя, хотя назвать ее удачной язык не поворачивался. Бестия покалечила почти половину роты, многих отправила в могилу. Рядом с ними лежали и те, кого отходил Чека'Исо, правда они не подали виду, что узнали нас.

- Его глаза горели огнем Долины мук... - почти шепчет женщина, по горлу которой лишь вскользь прошлись клыки Зверя.

- На лапах когти, как у пса или волка, но гораздо больше и подвижней. Уж я-то их рассмотрел... - пытается пошутить сержант с разорванным лицом, пропитанная лекарством повязка скрывает оба его глаза.

- ...и гребень был, - дополняет картину почтенная матрона, укрытая простынью до самых подбородков, - как будто иглы торчат...

- ... а он как прыгнет на меня с горы, - чудом выживший мальчонка лет пяти произошедшее воспринимает, скорее, как самое интересное в его жизни приключение, - и ноги не сломал. Я бы если бы спрыгнул с такой точно все ноги переломал бы, да-да. А ему - все равно. А потом еще раз ка-ак сиганет прямо через меня - и ни лапой не задел.

- ... нет, благородный господин, не было у него хвоста, - милая девушка пытается кокетничать со мной даже на больничной койке.

Ну и все в том же духе. Мне рассказывали, я слушал, рисовал, показывал, добавлял детали, сравнивал разные рисунки, давал их пострадавшим. В итоге на листе - пятом или шестом по счету - обозначился портрет громадной бестии о четырех лапах, с вытянутой мордой и мощными челюстями, с клыками длиной около пяти - пяти с половиной дюймов, горящими красным пламенем глазами - на это указали практически все, кто его видел - и гребнем из длинным не то игл не то шипов а спине. Если предположить здесь наличие козней Баала, то мои скромные познания в науке демонологии позволяют обозначить этого монстра как баалову гончую или нечто в этом роде. Хотя стоило бы проконсультироваться со специалистом, брат Альдо в этом деле мне не помощник, однако представители ордена Изгоняющих Искушение тут быть должны, надо осведомиться у целителя.

- Да есть, - кивнул брат Альдо. - Из самой Салентины, лично Отцом Церкви Симоном VIII прислан, неслыханная честь для нашей глуши. Его зовут брат Гракх, но кое-кто прозвал его Мертвоголосый, у него и вправду голос тот еще... Но вы его навряд ли в городе сыщете, он все больше по лесам и горам рассекает - Зверя ищет.

- Вы ведь так или иначе контактируете с ним, не так ли? - уточнил я. - Передайте, что я искал с ним встречи и хочу поговорить насчет происхождения Зверя.

- Конечно, шевалье, кивнул несколько раз, как делал это, похоже, всегда, брат Альдо, - обязательно передам при первой же встрече.

Распрощавшись с целителем мы, наконец, покинули лечебницу и, отойдя на приличное расстояние от нее, рискнули вдохнуть воздух полной грудью. Первым делом направились в тот самый оружейный магазин, куда ушел юный де Морней.

Мы застали сына маркиза Карского размахивающим на заднем дворике длинной саблей с закрытой гардой в виде переплетенных листьев и лозы дикого винограда. Оружие, и вправду, было превосходным, иберийской или салентинскй ковки, мы подобного сделать при всем желании не можем - не силен наш народ в работе с металлом.

- Ты только посмотри, Арман, - восхищенно выпалил де Морней, становясь совсем похожим на мальчишку, получившего на день рождения отличную игрушку, - какая работа, а баланс, а острота, да она платок разрежет.

Я был равнодушен к оружию, ибо и вот такая сабелька, и обычный драгунский палаш со скверным балансом, какие полковой кузнец срабатывает по десятку в день, не особенно утруждаясь и следя за качеством, если их всадить в брюхо врагу одинаково выпустят ему кишки, которые плюхнутся тебе под ноги с мокрым шлепком.

- Нет, Арман, ну как ты можешь не восхищаться таким оружием?! - не переставал восхищаться де Морней.

- Я предпочитаю прямые клинки, - лишь бы отговориться, бросил я. - Сабля хороша в конном бою, особенно против пеших, а когда стоишь на земле лучше орудовать шпагой, палашом или мечом.

- Позвольте с вами не огласиться, шевалье, - вдруг встрял в разговор сам оружейник - мастер Шарлей, невысокий тщедушного телосложения человек, какие бывают - по опыту знаю - самыми опасными противниками, никогда точно не знаешь чего от них ждать. - Хорошая сабля, если уметь ею пользоваться, может оказаться куда эффективнее шпаги или меча.

- Ну нет. - Кое в каких вопросах я бывал упрямее сотни ослов. - Сабля - это оружие конника, как изогнутым клинком вот вроде этого, к примеру, сделать глубокий выпад, чтобы попасть в межреберье?

- Очень просто, шевалье, - усмехнулся мастер, - позвольте, юноша. - Он взял у де Морнея саблю, который расстался с ней крайне неохотно, на ум снова пришла ассоциация с мальчишкой, никак не желающим расставаться новой игрушкой. - Смотрите, шевалье. - Он встал в первую позиция и в одно мгновение выгнулся в глубоком выпаде, причем держа саблю так, что клинок был повернут плоскостью параллельно земле. Замерев, мастер Шарлей повернул ладонь, вернув клинок в обычное положение, и продолжил движение.

- Вот так-то, - усмехнулся он, опуская оружие. - Как вы, шевалье, сумеете шпагой или даже мечом так разделать противнику легкое? Вот с помощью изогнутого клинка это вполне возможно.

- Противнику, которого ткнут в грудь, пробив легкое, я думаю, все равно.

- Не скажите, не скажите, шевалье. И вообще, мы с вами можем долго спорить, на словах друг другу ничего доказать нам не удастся. Я вижу, что упрямство мое ничуть не уступает вашему.

- Хорошо, - кивнул я, сбрасывая камзол и передавая его Чека'Исо, статуей замершему неподалеку от нас. - Там где бессильны слова, пускай зазвенят клинки. - Я обнажил свою шпагу и бросил ее ножны вместе с перевязью ему же. Эльф без труда поймал и их, хоть через правую руку его и был уже переброшен камзол. - Итак, мастер, чье упрямство окажется сильнее?

- Быть может, некоторая защита не помешает, - удивился мастер Шарлей. - Вы в одной рубашке, а оружие заточено до бритвенной остроты... В магазине есть камзолы и наручи из плотной кожи, я пошлю за ними помощника...

- Если только ни нужны вам, мастер, - усмехнулся я, чертя кончиком шпаги подобия цинохайских иероглифов, - моя шпага навряд ли уступает в остроте вашей сабле.

Эти в высшей степени дерзкие слова поразили оружейника в самое сердце, ибо он атаковал меня с места, явно желая проучить наглеца. Он крутанулся вокруг себя, широким выпадом целя мне в грудь, как раз в межреберье, как показывал до того. Я увернулся, попытавшись достать мастера Шарлея, но куда там. Попасть в тот ртутный шарик, в который обратился мой противник, оказалось просто немыслимо. Шарлей вертелся, уходя от моих выпадов и изредка отвечая молниеносными контратаками, парировать их или же, по крайней мере, уворачиваться было совсем нелегко. И еще мне все время казалось, что мой противник дерется не в полную силу, постоянно сдерживая себя, не давая воли полностью проявиться своему мастерству. О своих способностях в фехтовании я был не самого высокого мнения, я нигде специально не учился этому искусству и бросать вызов оружейнику с моей стороны было несколько опрометчивым поступком. Ну да делать нечего, остается вертеться, как в переносном, так и - по большей части - в прямом смысле.