На правый бой - Аношин Иван Семенович - Страница 22

В мою задачу входило ознакомление с политической обстановкой в Софии а также помощь болгарским товарищам, если потребуется, главным образом консультацией в организации партийно-политической работы во вновь создаваемой Отечественным фронтом армии.

14 сентября рано утром мы с Бирюзовым вылетели в Софию. На аэродроме нас встретили представители нового военного министерства во главе с министром Дамяном Велчевым и офицеры штаба и политуправления фронта, прибывшие в Софию ранее.

Болгарские товарищи сообщили нам подробности о состоянии дел, откровенно рассказали о своих трудностях. От них мы узнали о бегстве из столицы германской и итальянской дипломатических миссий.

Оказалось, используя свои старые связи, германские и итальянские дипломаты раздобыли специальный поезд, погрузили на него архивы, имущество, награбленное в Болгарии, и вместе с некоторыми министрами свергнутого правительства направились через Пловдив к болгаро-турецкой границе.

— Надо обязательно перехватить, — сказал Сергей Семенович Бирюзов, узнав о поезде.

Связавшись с командующим воздушной армией генералом В. А. Судецем, он поставил задачу разыскать и задержать поезд с беглецами.

Из 244-й бомбардировочной авиационной дивизии была выделена группа летчиков во главе с заместителем командира полка И. В. Козловым, которая немедленно поднялась в воздух. В самолеты посадили автоматчиков и подрывников во главе с инженером полка но вооружению капитаном Гурьевым на случай, если понадобится останавливать поезд, разрушив железнодорожные пути.

В помощь бомбардировщикам были выделены также истребители из дивизии полковника Б. А. Смирнова. Вскоре пятерка бомбардировщиков, ведомых Козловым, на маленькой станции Малево, южнее города Хасково, обнаружила два эшелона. Причем один был под нарами, другой — без паровоза. Присмотревшись, летчики заметили около состава гитлеровцев, а в стороне, в поле, — зеленый Ли-2, на котором группа во главе с оперуполномоченным Котелковым вела поиск беглецов. Козлов решил приземлиться рядом с транспортником с расчетом, чтобы хвостовые крупнокалиберные пулеметы могли вести огонь по составу.

Так и сделали. Разведчики Котелкова обрадовались подмоге. Вместе с десантниками они поспешили к составу. Первым делом захватили паровоз, машинист которого пояснил, что его и помощника заставили вести состав под угрозой расстрела. Ехали они только ночью.

Машинист также сообщил, что некоторые пассажиры поезда, увидев советские самолеты, бросили эшелон и на двух грузовиках, снятых с платформ, уехали в сторону турецкой границы.

Это была ценная информация. Козлов тут же по самолетной рации связался с истребителями, находившимися в воздухе, и дал им целеуказание.

Тут на помощь нашим бойцам подоспели болгарские милиционеры. Совместными силами эшелон был окружен. 200 гитлеровцев сдались без боя.

Еще два автомобиля, снятые с платформ, они не успели завести. Этим воспользовались майор И. 3. Котелков и капитан Н. В. Козлов, посадив на них автоматчиков и пустившись в преследование.

Уже через 15 минут истребители обнаружили беглецов, которые вскоре были задержаны подоспевшими солдатами Козлова и Котелкова. В тот же день руководители миссий в составе 11 человек были доставлены на аэродром города Добрич, где находился командный пункт фронта. Остальные под охраной наших солдат направлены туда же поездом.

Кроме архива у дипломатов изъяли 6 миллионов левов, около полутора пудов золота и немало другого добра, награбленного у болгарского народа.

Так закончилась эта необычная операция. Наши воины и в ней показали себя, свои лучшие качества — организованность, смелость, решительность, инициативу и находчивость.

Уже через несколько дней пребывания в болгарской столице у нас была полная ясность в обстановке, твердая уверенность в прочности позиций правительства Отечественного фронта.

В Софии, как и в других городах Болгарии, на заводах и фабриках еще продолжались митинги и собрания, на которых принимались резолюции в поддержку правительства Отечественного фронта и выражалась готовность не жалеть сил для строительства новой жизни, укрепления обороноспособности и независимости страны.

Столица Болгарии в те дни напоминала наши города периода Великого Октября. Везде, куда ни посмотришь, красные флаги, транспаранты, лозунги. Народ словно проснулся от долгой спячки, почувствовал свободу и праздновал широко, от души.

Однако не дремала и реакция, не терявшая надежды на реванш. Когда могла, стремилась нанести удар, омрачить праздник. По ночам раздавались выстрелы, гибли народные милиционеры, рабочие активисты.

Но болгарские коммунисты хорошо учились у своих советских братьев. Правительство Отечественного фронта все активнее боролось с контрреволюцией, с приверженцами старого строя, решительно подавляло их выступления. Энергично проводя курс на демократические преобразования, оно все больше завоевывало доверие и поддержку масс.

Важной задачей правительства в то время было формирование новой армия. Ядро ее составили гвардейские части, созданные из бывших партизан и добровольцев-антифашистов. Одновременно шел процесс обновления руководящих командных кадров, усиления политической работы коммунистов в армии. В этом отношении огромное значение имело решение ЦК БРП(К) от 2 сентября 1944 года об учреждении института помощников командиров по политической части. На эти должности коммунисты рекомендовали испытанных революционеров.

В двадцатых числах сентября, выполнив поставленную задачу, я возвратился на командный пункт фронта, который располагался уже в городе Тырново, бывшей столице Болгарского государства. О проделанной работе доложил командующему и члену Военного совета, проинформировал аппарат политуправления о положении в Софии.

Потом связался по телефону с А. С. Щербаковым. Он предложил мне лично прибыть для доклада о политико-моральном состоянии войск фронта и взаимоотношениях с болгарским населением.

Я немедленно вылетел в Москву и на другой день ужо отчитывался за проделанную работу.

Выслушав меня внимательно, не перебивая, лишь короткими вопросами уточняя отдельные данные, в частности о положении в Софии, о действиях оперативной группы С. С. Бирюзова, А. С. Щербаков одобрил в целом нашу работу. В заключение высказал ряд советов и указаний. Основное в них сводилось к тому, чтобы войска, находящиеся в Болгарии, высоко держали честь и достоинство советского воина, бдительно несли службу, крепили воинскую дисциплину, соблюдали осторожность и ни в какой мере не вмешивались во внутренние дела, уважали быт и традиции населения. Политуправление, политотделы и парторганизации, подчеркнул он, должны постоянно работать над тем, чтобы дружба между войсками и болгарским населением все более расширялась и крепла.

Прощаясь, А. С. Щербаков сказал, что меня желает видеть Георгий Димитров и что я сейчас же должен ехать в Центральный Комитет партии.

Это сообщение меня сильно взволновало. Имя Георгия Димитрова было широко известно и любимо в нашей стране, особенно после известного Лейпцигского процесса, где он, замечательный сын болгарского народа, одержал блестящую победу над фашистами, которые пытались обвинить коммунистов в поджоге рейхстага.

С Димитровым мне довелось встречаться в Уфе осенью 1941 года, где я помогал подыскивать для его сотрудников подходящее помещение. Обрадовало то, что Димитров запомнил меня и, теперь узнав, что я приехал из родной ему Болгарии, решил повидать. В то же время я понимал, что интерес вызван не моей персоной, а тем, что я представляю наши войска, вступившие с освободительной миссией в Болгарию.

Встреча была очень теплой. Димитров мало изменился. Та же густая шапка черных волос, высокий чистый лоб, большие живые глаза. Во время беседы, длившейся около двух часов, я почувствовал, что Димитров очень хорошо информирован о положении дел на родине. И тем не менее меня выслушал с живым интересом. Спрашивал о моих впечатлениях от знакомства с болгарскими товарищами и тут же точно характеризовал многих, советовал, что желательно учитывать при контактах с каждым из них. Потом он очень подробно охарактеризовал политическое положение Болгарии, расстановку классовых сил в обществе, позицию и политику болгарских коммунистов на данном этапе революции. Он много говорил также об истории страны, истории революционного движения, о корнях нерушимой дружбы русского и болгарского народов.