Лекс Раут. Наследник огненной крови (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир" - Страница 25

   Я содрогнулся от возникшей картины, скрипнул зубами. Так, надо представить кого-нибудь симпатичного и включиться в процесс!

   Перед внутренним взором с готовностью возникло лицо с пухлыми губами и прищуренными злыми глазами. Следом – полная грудь с маленькими ореолами сосков, рисунок ребер под золотистой кожей, мягкий живот с ямочкой пупка… Все это в мыльной пене, мокрое, скользкое, влажное… Сделал тяжелый вдох, чувствуя, как свело горло. В нос подло ударил запах смрада, возвращая в реальность, и я выругался.

   — Ай! — взвизгнула одна из девушек, и я открыл глаза. Фиалки отпрыгнули в разные стороны. — Огонь! — ткнула одна из них пальцем.

   Я скосил глаза на свои руки. Ну да, снова горю. И хрен знает, что мне с этим делать!

   — С огненных магов – плата вперед! — нашлась вторая фиалка. — И оплата целителя, если вы нас поджарите!

   — Я вас поджарю, если вы не будете меня злить, — двусмысленно буркнул я. И вздохнул. Кого я обманываю? Девки раздражают, и вряд ли я смогу получить от них хоть каплю удовольствия, не говоря уж о силе. Поток у них совсем измельчал, слишком многие входили в эти воды.

   Тогда какого Гроха я тут делаю?

   — Я передумал, — процедил, поднимаясь и застегивая расстегнутые штаны. Кинул фиалкам мелкую монету и с облегчением покинул это заведение.

   Я решил, что разумнее проветриться на улицах города, превратившись в неприметного бродягу. Заодно и узнать что-нибудь полезное, раз получить удовольствие не вышло. К сожалению, мое бродяжничество не дало никаких результатов. Мои знакомые воры и отщепенцы либо ничего не знали, либо не желали делиться со мной сведениями. Я даже раздумывал, не укусить ли одного из них, чтобы выведать правду, но давно немытые и вонючие шеи не вызывали ни аппетита, ни энтузиазма. Потому я решил ограничиться испробованными средствами - подкупом и угрозой. Но и здесь меня ждало разочарование. За монеты мне поведали то, что я и так уже знал, а нож, приставленный к ребру одного из воришек, заставил признаться лишь в том, куда он прячет награбленное барахло. Интересно, конечно, но совершенно бесполезно.

   К ночи зарядил мелкий дождь, и я не придумал ничего более умного, чем отправиться на кладбище, в свой склеп. Ланта так и не появилась, хотя я даже совершил ритуал призыва. Бестолку, от нее не было никакого отклика. И даже Кархан не пришел, сволочь! А я так надеялся развлечься! Хотя, возможно, он просто окончательно утратил разум, и его пристрелили, как бродячего пса.

   Дождь барабанил по камням и шуршал на глине дорожек, я лежал в гробу и мрачно размышлял о своей поганой жизни. Место было как раз подходящее для таких дум, надо признать. В целом, мне было даже удобно: тихо, никаких недругов с глупыми разговорами. Слегка скучно, конечно… И жрать охота. И холодно.

   Я перевернулся на бок, со злостью взбив тонкую атласную подушечку.

   — Ланта, и где тебя носит, зараза ты эдакая? — ворчливо спросил пустоту. — Не надо было тебя освобождать. Вот всегда знал, что добрые дела портят жизнь!

   Склеп ответил мне молчанием.

К утру я не только замерз, проклял все и всех, а также выломал торцевую часть домовины, потому что «кроватка» Ланты оказалась мне тесной, но и обзавелся парочкой мыслишек, что меня отнюдь не порадовали. Теперь я лучше понял черноволосую чаровницу и то, почему Лантаарея слегка чокнутая. Ночевка в гробу способствует дурному сну и таким же дурным мыслям.

   Вот, к примеру, Одри. Почему бы ей не прекратить выедать мне мозг и не насладиться приятным вечером вдвоем? В том, что златовласка получит удовольствие в моей постели, не сомневался никто из нас. Так зачем она все усложняет? Почему хочет каких-то признаний и слов, хочет настолько, что готова поставить меня к стенке?

   И почему я так яростно не желаю их говорить?

   Эти проклятые три слова, которые я с легкостью и ничего не чувствуя мог сказать Армону, первой встречной девице, оказавшейся в моей постели, или даже рогатому демону Изнанки, лишь бы обвести его вокруг пальца. Я мог ляпнуть их непринужденно во время завтрака и продолжить резать омлет недрогнувшей рукой. Это было легко. Потому что всегда были лишь словами, лишь звуками, сотрясающими воздух и не имеющими ни капли смысла.

   А вот сейчас я не мог их сказать.

   Проклятие, оказалось, что гораздо легче зубоскалить и шутить, чем произнести эти ненавистные слова. Потому что в данном случае три слова – это ключ к той части меня, в которую я не собирался пускать никого.

   Гнилье, да я сам старался заглядывать пореже в ту дверь, за которой находился чулан моей души. Изрядно захламленный, затянутый паутиной и смрадно воняющий чулан. Нет, я не хотел, чтобы кто-то заходил в это поганое место. Мне всегда хватало случайных связей, легких, ничего не значащих слов и горячего секса. Я мог предоставить все это в любую минуту, но – лишь это.

   Так же будет и впредь.

   И если малышке Одри это не по вкусу, ей придется найти себе кого-то, у кого двери открыты настежь.

   В день бала Кайер затянуло серыми, какими-то осенними тучами. Небо «радовало» всеми оттенками непогоды, холодный дождь заливал мостовые и прохожих, решившихся высунуть нос на улицу. Еще полгода назад всю эту хмарь разогнали бы погодники, но, похоже, с магией в столице и правда становилось все хуже.

   Так что в особняк я возвращался изрядно промокшим и злым.

   Первое, что бросилось в глаза, стоило переступить порог – чистота. Не помню, чтобы родовое гнездо когда-нибудь так сияло. Блестело все: от деревянных, начищенных воском полов, до стекол в окнах. Все вещи оказались аккуратно расставленными, купальня отмыта, а на кухне пахло едой.

   Я постоял около стола, на котором обнаружилась корзинка с яблоками, задумчиво почесал затылок. Выбрал одно - краснобокое и наливное, откусил и бросил обратно. Потому что фрукт оказался таким, как я люблю – в меру сладким и сочным. И это почему-то тоже разозлило.

   Из коридора заглянул Ник.

   — Лекс! Мы уже начали волноваться, что ты не придешь!

   — С чего бы это? — хмыкнул я, направляясь к лестнице. — Это ведь мой дом. Развлечения слегка затянулись, трое цыпочек не желали меня отпускать. К тому же, меня, кажется, ждет его императорское высочество?

   — Ну, ты мог забыть…

   — Запить, ты хотел сказать? Я очень старался это сделать.

   — Сегодня бал у императора…

   — А как ты думаешь, почему я здесь в такую рань? Если бы не этот бал, нашел бы занятие поинтереснее, чем пялиться на тебя! Например, выпил бы ароматный кофе в компании двух рыжих крошек! — посмотрел на Ника с галереи второго этажа. — Кстати, выгоните прислужницу, что вы наняли. Меня бесят посторонние. Ах да! Вы ведь тоже посторонние. Как я мог забыть? Себя тоже выгоните.

   — Я не понял, девушек было три или две? — озадачился появившийся Здоровяк.

   Я усмехнулся и пошел в свою комнату. Ник с досадой покачал головой мне вслед.

   С Одри мы встретились уже в гостиной, перед выездом во дворец. Златовласка нервничала. Я видел, как она стискивает свои тонкие пальцы и бледнеет, напряженно глядя в огонь камина. И я поймал себя на идиотской мысли, что хочу ее утешить. Просто прижать к себе, давая понять, что ей нечего бояться. И что я действительно подлый врун. Очевидно, ночевки в гробу не пошли на пользу моему разуму.

   — Давайте еще раз, — прервал мои размышления Ник, протягивая мне перстень. — Лекс, это артефакт искажения для тебя, кажется, мне он удался. Итак, мы отправили письмо баронету, его написала Лоель. — Я приподнял бровь, заинтересовавшись, но комментировать не стал. Видимо, Рит решил оказать содействие. — Гульвик будет ждать вас у Моста Роз -Лоель и ее брата. Экипаж, что доставит до моста, прибудет через пять минут. Вы с Одри пробудете на приеме столько, сколько сможете, чтобы попытаться разведать, где Харт. Это, — Ник вручил мне камень на цепочке, — маяк, который должен привести вас к принцу. Он сработает, если вы окажетесь на расстоянии одного полета болта от него. То есть, если Харт во дворце, камень нагреется.