Цветок моей души (СИ) - Мендельштам Аделаида - Страница 15

- Осторожнее, господин Чонган, вы наживаете врагов быстрее, чем моя Лала успевает раскусывать скорлупки, - сказала ему Гиде, когда они вновь встретились на стене. Она нежно погладила по щеке чернокожую девочку, увлеченно грызущую орехи.

- Работа такая, - пожал плечами Чонган. – чтобы построить новое, надо сломать старое.

- Вы говорите совсем как князь, - вздохнула Гиде. Ее беспокойные пальцы оглаживали кудрявые непослушные волосы любимицы. Лала, качнув головой, стряхнула её руку и побежала ловить первые снежинки. – Осторожнее, милая, не упади, – крикнула она расшалившейся девочке.

- Ваша рабыня вырастет в красавицу, хотя и не затмит свою хозяйку, - заметил Чонган

- Бедная Лала, красота принесет ей только несчастье.

- Как и вам?

- В статусе наложницы, пусть и княжеской, не много чести. А счастья ещё меньше, – сегодня её глаза казались темными, словно поросшая тиной топь болота. – Моя мать сгорела от лихорадки, когда я была совсем крошкой и перед смертью продала меня в общину вышивальщиц. Лучше уж быть вышивальщицей, чем дать мне умереть с голоду решила она. Отца я вовсе не знала. Я любила матушку Мей, главу общины, да и она привязалась к бедной сиротке. Она сама научила меня подбирать цвета, доверяла сложную вышивку, брала с собой к заказчикам. Как-то взяла во дворец к старому князю. Мы с Юи, второй помощницей матушки, чуть приотстали в одной из крытых галерей – зазевались, рассматривая великолепное убранство Белого замка. Тут мы и встретили молодого князя. Многими ночами я думала, почему он все-таки выбрал меня, Юи была чудо как хороша и была бы не против княжеского внимания. Она была выше и старше меня, с горделивой осанкой, с огоньком в глазах. Я же была совсем дитя и по виду, и по разуму. Я не очень поняла, когда матушка сообщила, что меня выкупил сам князь и следует немедленно идти за ней во дворец. Она привела меня и даже не попрощалась, просто закрыла за собой дверь… - давняя боль все ещё звучала в голосе девушки. - А Юи вышла замуж, я узнавала.

Чонган знал, что происходит с маленькими девочками за запертыми дверями мужских спален. У него перехватило горло от одной мысли о том, как, наверное, кричала и вырывалась Гиде. Хотя Гиде не способна кричать и вырываться. Она, наверное, плакала и умоляла. Некоторых это распаляет.

- Как же так получилось, что из маленькой вышивальщицы вы превратились в главную наложницу?

- Говорят, я его приворожила: то ли я сама – ведьма, то ли заплатила ведьме младенческой кровью, здесь слухи расходятся, - рассмеялась Гиде, одной рукой обнимая подбежавшую девочку. - Господин Чонган, прошу вас, будьте осторожнее, эти люди могут быть опасны.

- Спасибо, госпожа, за предупреждение.

Гиде улыбнулась и кивком простилась. Чонган смотрел на уходящую девушку, вокруг которой подпрыгивая бегала смешная девчушка, спиральки волос которой торчали в разные стороны. Она уходила и с ней уходила вся радость. «Очнись, - велел он себе. - Эта девушка – наложница твоего господина, которому ты дал клятву верности. Какое твоё дело, что у них происходит за закрытыми дверями? Даже, если он убьёт ее – он в своем праве, это его женщина. Князь творит историю, исследует новые земли, развивает науку и искусства, а чего стоит она? Всего лишь соломинка, попавшая под колесо телеги.» Чонган пообещал себе, что сегодня же вечером пойдет в чайный дом, найдет девушку с зелёными глазами и попытается с ней забыть о сегодняшнем разговоре.

Тем временем, Гиде вместе с Лалой решили понаблюдать за обучением солдат. Тэньфей показывал приемы борьбы на палках дзё. Множество мужчин разных возрастов в едином движении распарывали воздух ударом палок. Громкое и отрывистое «хххо» вылетало из множество глоток, брызги грязи разлетались от ударов ног. Среди них оказался и тот, что так её насмешил – Лианг-молния. Его красивое лицо было сосредоточено и напряжено, парень глазами поедал Тэньфея, видимо, решил стать лучшим среди воинов-новобранцев и тем самым восстановить утраченную репутацию. Гиде мысленно аплодировала парню – нелегко подняться после того, как тебя основательно макнули в грязь, а тем более сделать правильный вывод и попытаться исправить ошибку. Пожалуй, этот парень ей нравится.

Тэньфей покосился на любимую наложницу князя: «И почему ей не сидится в своих покоях, как другим наложницам? Неужто не замечает, как срывает ему обучение?» Девушка и вправду не замечала, как заглядываются вслед воины, как неуместна её хрупкая, облаченная в изысканное платье, фигурка на истоптанном тысячами сапогов плацу – словно драгоценный, украшенный бриллиантами браслет на заскорузлой от черной работы руке рабыни. Не замечала жадных взглядов, бросаемых солдатней, похабных словечек, сказанных шепотом, противных ухмылок. Гиде не замечала ничего, она жила в своем призрачном, наполненным сладковатым дымом опиума мире, который лишь на мгновение соприкасался с реальностью.

«На сегодня все!» - крикнул Тэньфей и добавил тише: «Надо выпить»

Чайный дом «Цветок жасмина» на окраине Сиана переживал настоящий расцвет. Ещё никогда здесь не было такого количества гостей, девушки сбились с ног, обнося гостей напитками, в общем зале было не протолкнуться. Правда, для особых гостей всегда держалась отдельная комнатка, отделанная в столичном стиле: обитые шелком стены подпирали потолок, расписанный ветками цветущего жасмина на голубом фоне. На низеньких широких кушетках были разбросаны подушки, разных форм и размеров. На одну из них и облокотился Чонган.

- Хорошо быть начальником стражи, Первый! И места для тебя всегда найдутся, и выпить приносят только золотое иднайское, а не ту мочу, что мы пили раньше. Пожалуй, я сегодня не буду жаловаться на судьбу, как хотел, – Тэньфей отпил немного вина, довольно зажмурился и откинулся на жалобно застонавшей под его весом кушетке.

- Быстро же ты забыл, как мы на Стене жарили ящериц, Второй. Помнишь, ты ещё клянчил ножку у Хенга? – усмехнулся Чонган.

- Такое захочешь, не забудешь. Опытным путем выясняли какие из них ядовитые, а какие съедобные. И почему всегда мне попадались ядовитые? Я даже похудел за ту седьмицу, - усмехнулся Тэньфей, ногой прикрыв дверь за которым становилось слишком шумно.

- Шен тогда предлагал использовать тебя как пахучее оружие, мол, ни один диуани таких запахов не выдержит, - хохотнул Чонган.

- Зато, теперь мы на вершине, о таком я и мечтать не мог. Все благодаря тебе, брат.

- Благодаря нам, брат мой, – Чонган поднял чашу с вином и отсалютовал Тэньфейю, отпил и отставил в сторону.

- Что тебя тревожит, Первый? – негромко спросил Тэньфей. Он подался вперёд, желая разглядеть лицо друга, скрытого в тени.

- Слишком сильно переворошили мы этот улей. Может, надо было по-другому? Скажи остальным, чтобы были осторожнее.

- Ты думаешь, они попытаются что-то предпринять?

- Они уже должны были что-то предпринять. Почему Кицин проглотил увольнение, почему остальные молчат и как-то легко приняли новые порядки? Я ждал, что меня подставят. Ждал нападения, ждал жалоб, но не произошло ничего, Второй. И это меня беспокоит. Уже вторая луна как я начальник стражи, а с их стороны никаких действий.

- Ты не оставил им ни одного шанса тебя подставить. В этих стенах, наверное, не было никогда такого порядка.

- Может, ты прав, Второй…

- Завтра соберу ребят и обмозгуем как нам дальше быть. Велю пока по одиночке не ходить.

- Пусть всегда будут на виду и в окружении одной-двух восьмерок.

- Не слишком ли ты паникуешь, Первый?

- Лишним не будет.

- Как скажешь, господин начальник стражи. Эй, несите-ка сюда ещё две бутылки вина! – велел Тэньфей немного приоткрыв дверь. – Первый, давай закажем девочек? Соскучился по женскому телу, страсть как.

Вскоре особую комнатку в чайном доме «Цветок жасмина» заполнил мелодичный женский смех и звуки музыки. Тэньфей наслаждался обществом девушек и с ревом утащил наверх сразу двух хихикающих и спотыкающихся на лестнице девиц. Чонган остался один, настроение никак не желало подниматься. Оставшиеся девушки раздражали его хихиканьем и глупыми разговорами, и он велел им убраться. Перед глазами стояла улыбающаяся Гиде, с нежностью проводящая пальцами по щеке чернокожей рабыни. Картина была так явственна, что он даже разглядел вышитый клюв павлина на подбитой мехом накидке, услышал смех Лалы и тихий звон длинных серег Гиде. Чонган схватил подушку и закрыл им лицо, пытаясь избавиться от наваждения. Набитая сосновыми иголками подушка пахла Гиде – горечью и свежестью. Он устало отбросил подушку на пол, отпил ещё немного вина и отправился домой. После обхода всех постов на стене, Чонган, наконец, решил лечь спать. В окно светила Майя, Нерга ещё не налилась светом. В темной и холодной комнате Чонгана еле теплилась толстая свечка, наверное, прислуга оставила. Голова, тяжёлая от выпивки и невеселых дум, сильно заболела. Боль толчками билась, распирала череп, усталость камнем навалилась на Чонгана. «Надо бы открыть окно, впустить свежего воздуха,» - подумал он уже засыпая.