Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ) - "yulia.solovyova47" - Страница 241

— Вы поговорили? — мне не понравился тон, каким Себастьян это сказал.

— Мы подрались, — пояснил Себастьян, невольно потрогав свой нос. Только сейчас я обратила внимание на костяшки его пальцев — сбитые в кровь. Больше следов произошедшего на нём не было.

— Зачем?

— Он убил моего ребёнка. Это был просто мой приятный ответ ему. Я ещё кое-что придумал, но Стефан очень вовремя сбежал — молодец.

— Себастьян… Я должна тебе рассказать обо всём. Я не хотела изменять тебе.

— Но ты это делала. Если бы не выкидыш и реакция моей мамы, то ты бы уже давно вымаливала моё прощение. А такое я тебе в жизни не прощу, сколько ни старайся, — посмеивался Себастьян, схватил меня за подбородок.

— Я думала… Мне удастся помочь ему. Ты видел его? Стефана… ему так плохо.

Себастьян только лишь и поджал губы. Я поняла, что вот с кем лучше об этом не говорить, так это с ним.

— Скажи, ты хотела этого? Ты хотела трахаться с ним?

Я опустила взгляд.

— Я люблю его, — не совсем точный ответ, но верный.

И пощёчина. Я держалась за свою щеку, в глазах вновь стояли слёзы. Я устала плакать, но другой реакции не было.

— Мне так жаль, Себастьян, мне так жаль!

— Чего тебе жаль, а? — намотал он мои волосы себе на кулак. — Что ты разочаровываешь меня раз за разом? У меня даже сил нет на тебя смотреть. Ты мне отвратительна, — произнёс он последнее слово по слогам, пристально всматриваясь мне в глаза. А затем он просто вышел из комнаты. Я побежала вслед за ним, как верная собачка.

Он спустился вниз, взял пальто и вышел. Я наблюдала за этим, потом вернулась в комнату и разрыдалась. Посылала ему смс, но он не отвечал. Вернулся уже под утро, я не спала. Я сразу увидела пару крупных засосов у него на шее. Муж прошёл в свою комнату, в постель, я — вслед за ним.

Я хотела, чтобы всё было, как раньше — я потянулась к его штанам, но получила по рукам. А затем была просто выставлена за дверь.

— Ты настолько мне отвратительна, что я на тебя смотреть не могу больше.

Я еле сдерживалась от истерики, пока шла до своей двери.

Каждый раз я вымаливала у него прощение, но в этот раз он мне даже этого не позволил!

Раньше бы я мечтала, чтобы Себастьян так «обижался» — просто на некоторое время забывал обо мне, но теперь это было, как оскорбление. Я для него отвратительна.

Я сидела и рыдала.

Комментарий к 50C. just the same

Глава номер пятьдесят. Впереди — ещё десять глав. Совсем скоро будет долгожданный экшен. И убийства. Много убийств)) Также мы немного посмотрим в прошлое, ведь Елена заинтересована историей Селесты.

========== 51C. coming back ==========

Селеста за меня взялась как следует. Это я прекрасно поняла, когда изо дня в день слышала примерно одно и то же. Месть Стефану.

Когда я думала о Стефане, мне становилось дико холодно в груди. Я не могла просто так вспомнить о нём без острой боли.

Я надеялась, что у него всё хорошо. Себастьян ведь сказал, что он сбежал. Значило ли это, что у него прекрасная жизнь? Нет, но я надеялась.

И сильно сомневалась, учитывая состояние Стефана в последние дни, когда мы с ним виделись.

Себастьян меня избегал в прямом смысле этого слова. Он гнал меня от себя, всячески показывая своё презрение.

Возможно, он не подозревал, что делал, но я всё больше закрывалась в себе. Даже садист теперь отказался от меня.

Не говоря уж о Стефане.

Себастьян любил унижать меня, и теперь даже этого нет. Я тосковала и писала в дневник раз за разом, рыдая при этом. А ещё больше я оплакивала неродившегося малыша. Вот главная причина моей печали и тоски.

Мы сближались с Селестой. Я понимала, как сильно похожа на неё.

Но когда-то она выбрала дорогу зла, я же выбрала добро — в этом мы отличались. Хотя сейчас, пользуясь моим состоянием, Селеста пыталась склонить меня не туда.

Себастьяна раздражало наше с ней общение. А я всё больше понимала, что не хотела её смерти.

Я уже была согласна жить с ней и Себастьяном, только если он меня простит, конечно. Всё так замечательно, не правда ли?

Вскоре меня отпустили к детям. Да, это было тяжело. Мучительно смотреть им в глаза, притворяться, что всё хорошо. Но ничего другого не оставалось. Как обычно мне полагалось нацепить на лицо маску счастливой мамы. И радоваться жизни.

Этой чёртовой жизни.

Шрамов на мне прибавилось, конечно. Их ставила себе я. Когда обедала — ножом. Когда приходила в комнату — ножницами. Я всё вспоминала, как Селеста когда-то резала себя, писала об этом в письме — я видела в ней себя. Мы просто одно и то же.

Я сумасшедшая, как и она.

Наши отношения с Себастьяном нисколько не улучшались. Одним днём я не нашла своих ножниц и осколка зеркала — их забрал Себастьян, чтобы я не делала себе больно. И от этого мне стало лишь хуже. Я выла зверем, поняв, что боль в груди ничем не заглушить. Нет моих успокоителей. Нет острых предметов.

Он забрал их после одного случая. Застал меня, когда я пустила себе кровь и смотрела на то, как она бежит. Может, если бы не он, я бы истекла. Может быть.

Я ведь не узнала этого, он вызвал врача. Ганс был в ужасе. Знал обо всём в моей жизни. От этого не легче.

Я спала каждый раз одна. Не было Себастьяна, не было физической боли, на которую я раньше отвлекалась. Никаких игр. Даже занятий языками не было. На работу я больше не ездила. Мы с Себастьяном виделись очень редко.

Я часто встречала его поздней ночью, когда он приезжал от каких-нибудь женщин. Я раз за разом могла уловить носом парфюм, но что мне было ему говорить? Себастьян на меня даже не смотрел. Ревновала ли я его? Да. Жутко.

Хотела бы его насилия вновь? Да, хотела бы.

Я уже давно не обманывала себя относительно того, что к нему чувствовала. То, что я чувствовала к нему было жутко странно, странной любовью, но от этого не менее сильной.

Я буквально загибалась.

И начинала ненавидеть Стефана. Не потому что так говорила мне Селеста или обида. А просто потому что после случившегося я потеряла доверие Себастьяна. Потому что мне надо было хоть кого-то ненавидеть.

Мне надо было убеждаться снова и снова, что я не такая тупая дура, что продолжала любить… того, кому это не нужно было.

Я плакала из-за Стефана, вновь и вновь.

Плакала из-за малыша, потом из-за Себастьяна, Стефана — и всё это было нескончаемо. Ганс снова давал мне успокоительное и снотворное.

Через две недели такого режима я слегла. Заболела. Организм окончательно ослаб. Уже никуда не выходила и ничего не делала. Просто лежала и смотрела в потолок. И даже мысль о детях не спасала меня.