Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть (СИ) - Владимирова Анна - Страница 28

Уже в начале девятого мы вышли на оживающие под утренними лучами солнца улицы города и направились к набережной Тибра. Остро не хватало рюкзачка и солнечных очков, так как моя сумочка ни ремешка, ни даже петельки не имела. Могла ли я подумать, выходя из дома всего лишь неделю назад, что джинсы, майка и маленькая сумочка — все, что останется у меня от прежней жизни?

Я добросовестно принялась рассказывать Грэгхану о истории и достопримечательностях района, в котором мы очутились. На противоположном берегу нас ждал район Трастевере — одна из самых старых частей города, очень атмосферная и наполненная той самой магией, которую я предпочитаю всем музеям и монументам. Я честно поинтересовалась, хочет ли Грэгхан заглянуть в Ватикан, но он лишь сдержанно усмехнулся и сказал, что на чужую территорию влияния заходить не имеет права.

После этой фразы я некоторое время озадаченно молчала. Кажется, он тоже мог бы рассказать мне много интересного. Но, думаю, если я планировала вернуться в обычную жизнь рано или поздно, мне лучше не расспрашивать подробнее…

— Грэгхан, а вы…

Ну вот как его после такого на «ты» называть? Выдержала очередную дозу фирменного взгляда и, не спеша, исправилась.

— … а ты вообще… ну…

Я пыталась спросить, имеет ли он вообще какой-либо гастрономический интерес в своей жизни? Вальденгард, к примеру, за обедом вел себя вполне по-человечески. Но я ни разу не видела, как ест Грэгхан!

— …ты пиццу любишь?

Прицел его взгляда заметно дрогнул. Он так на меня посмотрел! «Только не говори, что ты ее не ел!» — мысленно возопила я. Видимо, на моем лице живописно отразилось последнее опасение, потому что он вдруг широко улыбнулся. И я впервые увидела его острые клыки. Кстати, не такие уж и большие…

— Смотря, какую, — наконец ответил он, явно наслаждаясь моей растерянностью.

Я вздохнула с облегчением.

— Отлично, пиццерия — один из пунктов нашей программы…

— Значит, ты все же продумала маршрут? — подловил он меня на отсутствии импровизации.

— Приблизительно, — отмахнулась я.

Мы перешли реку по мосту, оставив справа Замок Святого Ангела, который Грэгхан также не выказал желания посетить даже ради открывавшегося с него вида. Поэтому, мы направились по набережной в обратную сторону.

Я старательно рассказывала про архитектуру и историю зданий, мимо которых мы шли, но чувствовала, что Грэгхану не было интересно. Разговор, в общем, не клеился и состоял из коротких фраз, которыми мы периодически обменивались. Единственную нашу общую тему — а именно, обстоятельства появления в моей жизни Грэгхана Даррэйна — поднимать не хотелось. Каким бы привлекательным он мне ни казался (а пора было признаться, что это так), он был недосягаем. Из другого мира, который никогда не станет моим. Слишком загадочный и скрытный, чтобы чувствовать себя с ним непринужденно.

Тем временем, мы свернули вправо и углубились в тесные мощеные камнем улочки. Они уходили вниз и открывали вид на множество разноцветных домов, непременно выкрашенных в теплую пастель.

Солнце вставало все выше, поднимая настроение, и мне стало вдруг казаться, что все осталось на своих местах, как и … год назад! Мы шли по тем же улочкам, по которым ходили с мамой. Те же плитки под ногами… Вот на этом углу она нагнулась, чтобы застегнуть ремень на моей босоножке. В кафе на соседней улице мы покупали горячие булки… а на следующем перекрестке она рассказывала мне о том, что слышит в сдобе отголосок запаха мускатного ореха, который, наверняка остался на столе после приготовления слоек с мясом и перекочевал в сладкое тесто… Она подносила ее к моему лицу и ждала, что я скажу. «Слышишь его? — спрашивала она. — Его из-за ванили слышно лучше, он на ее фоне начинает диссонировать… фальшивит, подлец!»

Я замедляла шаг, как будто застывая… Не может этого быть… Не может больше не существовать человек, еще недавно так жадно живший и так чувствовавший этот мир…

Машинально сорвала цветок лаванды с куста, выставленного в кадке у фасада цветочного магазина, и растерла между пальцами… И мир перед моими глазами вдруг расплылся. Я судорожно всхлипнула, хватая ртом воздух, и тут же споткнулась… Кажется, порвала ту же самую босоножку.

— Каролина, — почувствовала, как Грэгхан схватил меня за руку и притянул к себе. — Тебе плохо?

Кажется, я умудрилась и кивнуть, и помотать головой одновременно. Меня душили слезы и, казалось, раздирали мое горло, прорываясь наружу. Как же мне хотелось остаться в одиночестве и где-нибудь подальше отсюда!

Я чувствовала, как Грэгхан меня куда то быстро уводит, а через несколько секунд я оказалась сидящей на перилах в тихом переулке лицом к нему.

— Это не честно! — выдавила я, задыхаясь, сквозь слезы. — Как же не честно все!!!

— Я знаю, — ответил он, вглядываясь в мое лицо еще секунду, а в следующую вдруг прижал к себе.

Я не знаю, что произошло. Но все, что предназначалось индийскому ковру, рванулось из меня здесь, в переулке района Трастевере в Риме. Меня колотило в руках Грэгхана, легкие горели от недостатка воздуха, который я все никак не могла в себя протолкнуть. Из меня выплескивалась обида на весь мир за то, как тот поступил со мной, не объяснив, почему… Я понимала, как это глупо, ведь обижаться не на кого… Просто так вышло, случайность… Надо бы смириться. А я все не могла, не верила…

Врачи сказали мне, что у мамы случился анафилактический шок. Развели руками, мол, никто не застрахован. На вопрос — от чего, ответа не было. Просто «вдруг».

Она провела между жизнью и смертью около недели. А я — держала ее за руку все это время, разговаривала, просила, только не плакала…

И сейчас я больше не старалась все это сдерживать. Не могла физически. Грэгхан как будто что-то сделал со мной… Как будто содрал все те ошметки, в которые я заворачивала душу, чтобы удержаться от подобного.

Потому, что одной уйти с головой в свою боль страшно, а с ним рядом — нет.

Я плакала, ощущая, как воспоминания и чувства отторгались душой, вымывались со слезами, словно были для нее болезнью…

Постепенно поток эмоций иссяк, стало уютно и спокойно. Я вздохнула глубже и уперлась ладонями в грудь мужчины. Он медленно отстранился от меня, выпуская из рук…

— Спасибо, — прошептала, глядя в его глаза.

— Не за что, — тихо ответил он, отвечая мне испытывающим взглядом.

Я смущенно вскинула руки к щекам и протерла с них остатки слез. Даже думать не хотелось, на кого я была похожа сейчас…

— Вы можете пожаловаться на гида в турагентство, вам его заменят, — прошептала я опустошенно.

— Нет, — улыбнулся он, наклоняясь чуть ближе к моему лицу, — я своего гида теперь никому не отдам.

Я впервые так спокойно смотрела на него, будучи так близко…

— Можем вернуться… — предложил он.

— Нет, теперь я точно без пиццы никуда не уйду, — помотала головой.

Он улыбнулся, взял меня за руку и повел обратно на улицу. Босоножка, кстати, выдержала.

— Точно нормально себя чувствуешь? — уточнил Грэгхан, пока я пыталась покрутить ступней на ходу, проверяя обувь на прочность.

— Пожалуй, не совсем, — вдруг остановилась я и потянула его обратно, — пойдем, я еще немного порыдаю!

— На следующем перекрестке, — дернул он меня на себя, усмехаясь, — а то я обещанной пиццы сегодня так и не получу.

Я вдруг рассмеялась, немного хрипло и болезненно, но так искренне и с таким наслаждением! Конечно, это была еще не победа, и до полного исцеления было далеко. Но мне стало очень хорошо и легко. Я вдохнула полной грудью, наконец, впуская в себя новый Рим и новую жизнь.

Грэгхан кидал на меня пристальный взгляд периодически и неизменно сдержанно улыбался в ответ. Руки моей он так больше и не выпускал. И мне это очень нравилось.

— Расскажи, как ты познакомился с мамой? — вдруг спросила я.

Ожидала, что он вновь помрачнеет и начнет «леденеть», как обычно, но он вдруг улыбнулся и сильнее сжал мою руку.

— Первое знакомство прошло у нас приблизительно также, как и наше с тобой, только еще хуже.