Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 147

Пожалуй, обе сестры прекрасно понимали, что это ложь: как прежде уже ничего не могло быть. Слишком много Рубиконов было перейдено и слишком много мостов разобрано. Так много, что ни к чему уже не могло быть возврата.

***

Когда на следующий день в гостиной “Виллы Роз” появилась не кто-нибудь, а сама маркиза Лондор, Ида в очередной раз поразилась тому, как быстро здесь распространяются слухи. Впрочем, этого визита следовало ожидать: на внука у маркизы Лондор были свои планы, также как на всех в её окружении, кто мог принести ей явную пользу. Появление в гостиной “Виллы Роз”, правда, скорее выглядело, как одолжение, и Ида предполагала, что такое впечатление производилось намеренно.

— Как чувствует себя ребёнок? — с порога спросила маркиза Лондор, бесцеремонно заходя в гостиную, и Ида подумала о том, что она даже не сочла нужным снять накидку. Хотя, судя по всему, считала дни до появления своего внука на свет и должна была продумать предстоящий разговор до мельчайших деталей.

— То есть здоровье матери вас не интересует? — спокойно спросила Ида, сделав знак Моник, которая уже, было, хотела возмутиться.

— Жюли?.. — произнесла маркиза и Ида уловила в её голосе надежду. Сейчас ей нестерпимо хотелось ударить эту женщину и выгнать её из своего дома настолько позорно, насколько она могла это сделать, даже пусть бы её собственная репутация дала при этом очередную трещину. Как смела она приходить сюда и надеяться на то, что Жюли умерла?

— Слава всем святым, Жюли чувствует себя великолепно, — неожиданно холодно ответила Моник, буквально каменея на глазах.

— Рада это слышать, — улыбка маркизы с каждым мгновением всё больше напоминала оскал. — Ведь ребёнку, который с самого своего появления на свет является сиротой, так трудно найти место в этом мире.

— Неужели вы, госпожа маркиза, полагаете, что я или Моник бросим на произвол судьбы нашу племянницу? — произнесла Ида, выразительно поднимая брови. Лицо маркизы озарилось гордым сожалением, за которым отчётливо проступало разочарование. Девочка… Семье Лондор нужен был наследник, но Жюли не смогла справиться даже с такой простой задачей, что не добавило ей расположения маркизы. Все это так ясно, хоть и быстро, промелькнуло в глазах мадам Лондор, что Иде показалось, будто она произнесла это вслух.

— Что ж, — интерес посетительницы мгновенно угас, — я полагаю, у вас много дел в связи с тем, что у вас в доме появился новый обитатель. Не смею отвлекать вас.

— Премного благодарны, —с усмешкой произнесла Ида, а Моник сдержанно и гордо кивнула.

— Надеюсь, вы не будете против, если в ближайшие дни я заеду к вам вместе с Жозефиной? Я думаю, ей тоже будет интересно взглянуть на племянницу, — вопрос был задан таким утвердительным тоном, что сёстрам оставалось лишь молча кивнуть, как бы говоря, что они не против. Удовлетворившись этим ответом, маркиза развернулась и ушла так же, как и явилась: на этот раз не удостоив Иду и Моник прощанием.

Некоторое время в гостиной стояла гробовая тишина, нарушаемая только ходом часов и стуком парадной двери, которая открылась, чтобы выпустить гостью. Наконец, взяв себя в руки, Ида негромко, почти неслышно, скривив губы, с нескрываемым отвращением, проговорила:

— Какая наглость. Какое отвратительное высокомерие.

Моник молчала, сосредоточенно глядя в стену.

— Даже не поинтересовалась именем, — отозвалась она, медленно переводя взгляд на сестру. Около пяти минут они сидели молча. Ида, с лицом всё ещё выражавшим крайнее негодование по поводу поведения маркизы Лондор, смотрела в стену. Моник медленно, словно не осознавая, теребила кружевные манжеты на рукавах своего платья.

— Знаешь, что я думаю по этому поводу? — Ида внезапно вскинула голову.

— По какому? — рассеянно поинтересовалась Моник, окончательно стряхивая с себя своё каменное оцепенение, но средняя Воле, не обращая никакого внимания на это, продолжала:

— Нам стоит наведаться в город. И устроить в честь такого события, как рождение нашей племянницы небольшой праздник. Для самых близких, разумеется.

Её тон отчётливо говорил о том, что единственными гостями на этом празднике будут, по обыкновению, только братья Лезьё. Вряд ли бы маркиза Лондор или Жозефина почтили бы их своим присутствием, даже если бы Иде и вздумалось их пригласить. Может быть, конечно, они и вправду явятся, чтобы проведать Жюли и Диану, но это событие будет лишь актом показной вежливости и повторный визит никогда не состоится.

***

Поход в город решено было не откладывать надолго, а потому обе сестры отправились немедленно. За прошедшие вечер и ночь дороги успели немного высохнуть, и теперь были куда более пригодны для ходьбы, чем вчерашним утром. На городских улицах было, разумеется, чисто и сухо. Впрочем, охочих до сплетен обывателей не могли остановить такие мелочи, как лужи. На полпути к главной площади Иду и Моник остановила мадам Бонн, которая, излучая доброжелательность, по местному обыкновению заговорила о погоде, надеясь, что сестры сами затронут интересующую её тему.

— А как чувствует себя Жюли? — как бы, между прочим, поинтересовалась она, но по её глазам было видно, что она, как и все, прекрасно знает о произошедшем. — Мы так давно ничего о ней не слышали. Она, ведь, кажется, должна скоро выйти из своего состояния?

— Вчера днём, — ответила Ида с пугающей прямотой, которую можно было бы назвать даже неприличной, и изобразила как можно более добродушную улыбку. Да, о Жюли здесь давно не слышали, потому что как только Жюли лишилась всего, что имела, о ней даже никто не вспоминал. — Как раз тогда, когда разразилась эта ужасная непогода.

— Вот как… — протянула мадам Бонн с деланным удивлением, которое выглядело неимоверно дёшево и оттого вдвойне раздражающе. — И как она? Чувствует себя хорошо?

— Более чем, мадам Бонн, — поспешила вступить в разговор Моник. — Мы с радостью о ней позаботимся.

— Разумеется, я в этом не сомневалась, — улыбнулась женщина и Ида почти услышала, как этот разговор расходится по всем гостиным. — Но я, наверное, ужасно вас задержала. Вы, должно быть, пришли сюда по делам…

— Что вы, мы всегда рады встрече с вами, — продолжала улыбаться Моник, и Иде захотелось, как всегда в подобных случаях, дать сестре пощёчину.

— Всё таки появление ребёнка в доме… — продолжила мадам Бонн, но виконтесса Воле несколько грубо перебила её:

— Не думаю, что у нас возникнут трудности, мадам. В конце концов, для нас изменилось не очень много. На “Вилле Роз” всего лишь стало на одну женщину больше.

“Второй дамский замок”, как шутливо называли её поместье в округе, сравнивая с великолепным Шенонсо. И ведь в этом была доля печальной правды: единственными мужчинами на “Вилле Роз” в данный момент времени были Жак и Филипп.

— Значит, девочка, — понимающе кивнула мадам Бонн, едва сдерживая желание тут же бросится рассказывать всем о том, что она только что узнала. — Что ж, не смею больше злоупотреблять вашим временем.

С этими словами она, как можно вежливее, раскланялась и посмешила прочь. Ида, отчётливо слышавшая в её словах нетерпение поделиться услышанным, не удостоила её даже кивком.

Ловя на себе множество взглядов, сестры двинулись по главной улице к площади. Там Ида, как можно более демонстративно, зашла в магазин и купила по несколько отрезов тончайшей и нежнейшей материи, воздушные кружева и, особенно демонстративно, розовых лент разной ширины. Зачем она это делала, Ида и сама не знала. Наверное, только из своей ненависти к сплетникам, словно желала показать, что ей нечего скрывать и они могут обсуждать её жизнь столько, сколько им будет угодно.

Вечером на “Виллу Роз” обрушился поток поздравительных писем от всей округи. При виде пачки писем Жюли болезненно скривилась и Ида, не распечатав ни одного, безжалостно сожгла их в камине, так же, как некогда письма с соболезнованиями. В этом ей виделась определённая мрачная ирония. Герцог Дюран, впрочем, вновь не поскупился на великолепный букет роз для молодой матери и, написанное в самых изысканных выражениях и каллиграфическим почерком, письмо. Сжечь это послание, которое, помимо эстетической ценности, было ценно тем, что являлось творением Дюрана, Ида не смогла. Жюли, разумеется, отнеслась к этому поздравлению весьма холодно. Цветы, однако, попросила оставить в библиотеке, где теперь проводила больше всего времени.