Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 110

Моник замолчала, глядя в землю. Да, если судить беспристрастно, то ни у кого, кроме Эдмона, пожалуй, не было ни мотива, ни даже явного стремления. Но подводить его под обвинение она не могла, поэтому предпочла молчать, не думая, что этим ещё больше подставляла его под удар.

— Я всего лишь женщина. Мне не полагается рассуждать об этом, — наконец ответила она и, посмотрев поочередно на детектива и его помощника, подобрала юбки и на ходу к дому бросила, — Всего доброго!

Лефевр выразительно посмотрел на Роше и, дождавшись пока младшая виконтесса удалится на безопасное расстояние, сказал с видом знатока:

— Итак, она в него влюблена.

Роше посмотрел в след тонкой фигурке в малиновом платье.

— Вы заметили, Роше, как она замялась, когда я заговорил об объективности? — с видом собственного достоинства заговорил Лефевр, продолжая свой путь к коляске. — Она и сама прекрасно понимает, насколько его вина очевидна.

— Но, господин Лефевр, мы не можем отправить человека в тюрьму только потому, что вам кажется, что его вина очевидна! — воскликнул Рено, догоняя своего начальника.

— Наше дело, мой друг, указать преступника, — спокойно ответил Лефевр, многозначительно поднимая брови. — Определять, виновен он или нет, будет суд.

— И всё же мы не должны останавливаться на одном подозреваемом, — продолжал настаивать Роше.

— Хорошо, Роше, блесните своими знаниями, умениями наблюдать и слышать, — спокойно отозвался детектив, залезая в коляску. — Вот вам два наших подозреваемых: герцог Эдмон де Дюран и виконтесса Ида де Воле-Берг. Я внимательно слушаю ваши соображения.

— Господин Лефевр, виконтесса Воле не могла совершить это убийство, — сказал Роше, залезая следом и устраиваясь напротив начальника.

— Почему? — спокойно спросил Лефевр.

— Женщина не могла нанести таких ударов, — махнул рукой Рено, — это же очевидно.

— Значит, у нас остается герцог де Дюран, — с улыбкой ответил детектив.

— Это не может быть и он, — внезапно и серьезно сказал Роше.

— Почему? — на этот раз Лефевр удивился.

— При осмотре тела вы сами сказали, что удар нанесен левой рукой. А герцог Дюран, насколько я могу судить, правша, — произнес Роше тем тоном, каким обычно говорят «шах и мат».

— Он не так глуп, как кажется. По правде сказать, он и вовсе не кажется глупым, — почти рассмеялся Лефевр. — Конечно же, он не захочет быть осужденным и учтет любую мелочь, которая может указать на его виновность. Мне кажется, логика моих заключений вполне проста и понятна, а самое главное верна.

Роше прикусил губу, понимая, что спорить с человеком, который решил осуществить свою месть таким образом, бесполезно.

— Согласитесь, мой друг, это дело совершенно не сложное, особенно, если бы вы всё не усложняли, — детектив продолжал улыбаться и, обведя местность рукой, добавил. — Лучше взгляните вокруг. Мы с вами находимся в чудеснейшем месте, мы раскрыли дело в невероятно короткий срок, Роше, и мы имеем право собой гордиться.

Роше кивнул, мрачно оглядываясь. Что ж, герцог де Дюран признан виновным и велика вероятность, что он отправится на эшафот за это преступление. На секунду ему вспомнилась фигурка в малиновом платье. Что же будет с ней, если она действительно в него влюблена? Она же просто загнется с горя. Впрочем, так же как и её сестра. Роше почему то казалось, что в страстной ненависти Иды де Воле к герцогу де Дюрану было больше искренности, чем в любви ее сестры. Из этой особы вышел бы чудесный свидетель обвинения.

Тем временем Ида продолжала молча стоять у окна библиотеки, скрестив на груди руки. Как ни пыталась она не допустить эту встречу, встреча всё же произошла и теперь один Бог знает, что им наговорила Моник. Она боялась не за себя. Эдмон был в опасности. Услышав, как младшая сестра вышла из гостиной и стала подниматься по лестнице, Ида решительно, и даже несколько грозно, крикнула:

— Моник.

Шаги затихли.

***

Дверь приоткрылась и в библиотеку проскользнула Моник.

— О чем ты с ними говорила? — голос Иды звучал устало и раздраженно.

— С кем? — непонимающе спросила Моник, округляя свои и без того большие глаза.

— С детективами, Моник, — средняя виконтесса Воле повернулась и недовольно посмотрела на младшую сестру. — Я сделала все, чтобы предотвратить ваши с ними разговоры, но, тем не менее, ты все равно сталкиваешься с ними.

Моник молчала, глядя в пол, и мучительно вспоминала с кем и когда она говорила, чтобы Ида могла злиться на нее за это.

— Сейчас не лучшее время, чтобы излагать свои мысли первым встречным, — продолжала Ида, слегка смягчаясь и принимая этот жест сестры за раскаянье. — Ты, кажется, очень тронута судьбой нашего местного совершенства и именно поэтому тебе лучше сидеть и молчать.

Моник согласно кивнула. Ей всегда лучше сидеть и молчать. Не было, кажется, и дня, что бы сестра не хмыкнула с ужасающим презрением на какое-либо из её замечаний. Что бы ни происходило, Ида делала вид, что разбирается в этом куда лучше всех остальных. Словно только ей одной были известны скрытые мотивы всех людей, и как будто только она одна была посвящена в какие-то невероятные тайны мирового значения. Не знавшая всей правды Моник не понимала, что это — самое естественное поведение для человека, который скрывает что-то настолько старательно, насколько только это было возможно в тесно связанном и обладающим острым глазом, но плоским умом, обществе.

— В этом месте совершилось уже достаточно драм, Моник. Для месяца сплетен и обсуждений вполне хватит и убийства. Ни к чему устраивать ещё и казнь, — последние слова средняя виконтесса Воле проговорила уже и вовсе мягко, отворачиваясь обратно к окну, скрестив на груди руки.

— Я думала, тебя бы это обрадовало. С твоим-то отношением к герцогу Дюрану и этой вашей враждой, — Моник подняла глаза. Ида усмехнулась.

— Суть нашей вражды, Моник, не в том, что бы один уничтожил другого, тем более таким грубым способом, — ответила она. — Это всего лишь легкая обоюдная антипатия, а не гладиаторский бой. К тому же, не в моих правилах желать кому-либо смерти. Вечных мук и страданий, ада на земле — может быть, но не смерти, Моник.

— У тебя весьма странное понятие о благородстве, — негромко проговорила младшая виконтесса Воле и, резко развернувшись, вышла из комнаты.

— Назови мне вещь, о которой у меня не странное понятие, — так же в полголоса бросила ей вслед Ида, не отворачиваясь от окна. Сейчас она не была настроена припираться с сестрой из-за разности их взглядов, да и вообще из-за чего бы то ни было. Неизвестность, окружавшая судьбу Эдмона, волновала ее куда больше. Пожаловаться на эту неизвестность, не боясь выдать себя, она могла только Жюли. Только прижавшись к плечу старшей сестры, она могла на мгновение сбросить эту маску безразличия и прерывающимся шепотом поведать о своих страхах. Но Жюли сейчас не стоило волновать, она и без того переживала за сестру, не представляя, что может предпринять отчаявшаяся виконтесса Воле, в попытке спасти жизнь своего возлюбленного.

========== Глава 36 ==========

На следующее утро Ида отправилась в город. Сделала она это только потому что знала, что там она встретит Клода, с которым сможет обсудить сложившуюся ситуацию. Это был второй человек, с которым она могла говорить до известной степени откровенно. Во всяком случае, она знала точно, что кузен её выслушает и попытается ободрить, хотя, несомненно, он и сам нуждается в ободрении. Возможно, даже куда больше, чем она. В конце концов, лучший друг не каждый день оказывается обвиненным в убийстве.

Уже с первых шагов по главной улице Ида почувствовала эту атмосферу нездорового оживления. Все держались группками и перешептывались, многозначительно поднимая брови и закатывая глаза, словно знали всё лучше всех. Иду затрясло в приступе бессильной ярости, когда при её появлении по улице прошла какая-то легкая волна оживления. Конечно же, все уже знают, что она была на месте преступления, и, конечно же, все знают, что она говорила полицейским. Мадам Шенье не стала бы это скрывать. А с легких рук мадам Бонн и Катрин Алюэт история, несомненно, разлетелась по всем гостиным, обрастая все новыми и новыми подробностями при каждом пересказе. Средняя виконтесса Воле гордо вскинула голову и медленно двинулась вперед, пристально всматриваясь в каждую фигуру. Она искала Клода, прекрасно понимая, что он будет здесь сегодня только для того, чтобы показать всем своим видом, что уверен в невиновности друга и нисколько не переживает за его судьбу.