Служба ликвидации - Шубин Юрий Дмитриевич - Страница 66

– Есть заключение по взрывчатке, – доложил капитан Игнатов, только что вернувшийся со встречи с пенсионером-экспертом Олегом Петровичем. Глаза опера излучали довольное сияние. – Действительно, экспертам было крайне трудно идентифицировать состав, поскольку даже ФБР не смогла этого сделать…

«Какое отношение к делу имеет ФБР? – подумал Каледин. – Для красного словца?»

– В конце семидесятых девятнадцатая лаборатория КГБ проводила научно-исследовательскую работу по созданию сверхмощной невыявляемой взрывчатки для использования в специальных операциях. Результатом стал новый тип ВВ, не имевший аналогов в мире. Заказчиком являлось Первое Главное управление КГБ СССР, то есть внешняя разведка, а конечный потребитель продукта – группы специального назначения, работающие за рубежом.

– Имеется в виду «Вымпел»? – уточнил подполковник.

– Совершенно верно, плюс еще несколько групп, – с гордостью за проделанную Петровичем работу добавил Игнатов. – После испытания ВВ в ряде операций, известных лишь узкому кругу лиц, планировалось использовать его за рубежом. НИЛ-19 изготовила четырнадцать килограммов такого ВВ, из которых два ушло на испытания и разработку методических рекомендаций по использованию, восемь было передано в Первый главк КГБ, а оставшиеся четыре «ушли на сторону»…

Олег Петрович по праву назывался ходячей энциклопедией взрывного дела, потому что стоял у истоков «взрывной лаборатории». Одни его взрывающиеся письма, пересылаемые по обычной почте, чего стоили! Он предложил не одно ноу-хау в этой деликатной области и получил не только боевые ордена, но и именные часы от Председателя КГБ. Он и сейчас помнил многие подробности тех лет, хотя давно вышел на пенсию и занимался «мирными взрывами». От прошлой жизни у него осталась двухкомнатная квартира на пятом этаже пятиэтажки без лифта, сгнившие «Жигули» шестой модели да переставший тикать, но оттого не менее дорогой подарок председателя. Еще – старые друзья. Последних осталось совсем немного.

– Как это на сторону? – удивился Каледин. – Во времена «развитого социализма» такое было невозможно.

– Возможно! – не согласился капитан. – Специальным письмом на имя председателя, за подписью министра обороны, Главное разведуправление Генштаба запросило секретную взрывчатку для проведения своей зарубежной операции. Согласно резолюции, указанное количество военным было выделено.

– А чем так хорошо это вещество или чем оно лучше пластида и семтекса? – поинтересовался Каледин, мысленно поблагодарив Петровича за помощь.

– Главное – это невыявляемость. По крайней мере в то время, когда не было таких приборов, как сейчас. Ну и мощностью тоже, – без запинки, как на экзамене, ответил Игнатов. – Пластит или «Си-4» хотя и мощнее тротила, но легко определяется обычными тестами на азот, а раз так, то для нелегальной переброски, например, авиарейсом, не годится. Новый состав превосходит пластит и «Си-4» по бризантному действию и мощности, но даже специально обученная собака не обратит на него внимания и не примет за взрывчатку. Ее можно было пронести в самолет вместо мыла или пачки пластилина.

– Хорошо, что Бен Ладен тогда не играл в политику, – усмехнулся полковник.

Опер перевел дух, а Каледин задумался. То, что «взрывной лаборатории» удалось идентифицировать активное вещество бомбы, было, конечно, хорошо и позволяло продвинуть следствие на шаг вперед. Но ни КГБ, ни ПГУ, ни даже СССР давно нет, и следователь или опер, имея на руках «положительное» заключение экспертизы, вряд ли с его помощью узнает что-то большее. Сколько ни бегай в поисках официальных следов взрывчатки. ПГУ давно превратилось в СВР и отпочковалось от ФСБ в самостоятельное подразделение, подчиняющееся лишь президенту. ГРУ сохранилось, но поменяло состав. Старые специалисты ушли кто куда – не сберегли вовремя кадры, теперь с кого спрашивать? Сверхсекретная некогда НИЛ-19, занимавшаяся изготовлением специальных взрывчатых веществ и специзделий на их основе, давно упразднена. Изменилась политика государства, и теперь бывшие перебежчики, предатели и отщепенцы могут спать спокойно на своих заокеанских виллах и строчить мемуары, нисколько не опасаясь взрывающегося письма… Ни Устинова, ни Андропова тоже давно нет, как и целой эпохи, в которой они жили и были значительными фигурами. Спроси сейчас любого школьника на улице, кто это такие, – не вспомнят. И вопрос последний: захочет ли хоть одно из выше перечисленных засекреченных ведомств по прошествии стольких лет копаться в архивах и что-то искать ради ответа на запрос?..

– Спасибо. Новости сыплются, как из рога изобилия. А чего ты там про ФБР говорил? – вдруг вспомнил полковник.

– А-а! – улыбнулся Игнатов. – Эксперт, Олег Петрович, мужик бывалый. Рассказывал, как в девяностых в Штатах произошел один любопытный «несчастный случай» с нашим перебежчиком. Предатель попросил у американцев политического убежища, а в порядке бартера сдал ФБР одного нашего «жирного» агента. Те перебежчика приютили, дали дом, работу какую-то подыскали, охраняли днем и ночью. И все бы ничего, да вот однажды дом этот взорвался вместе с хозяином. ФБР установило: взрыв отопительного котла в подвале.

– Ну и что тут такого? – удивился Каледин. – Мало ли домов из-за газа взрывается? Как говорится, гада бог наказал.

– Да ничего, – загадочно обронил оперативник. – Бог-то бог, только Петрович говорит, не было там никакого газа. И котлы летом не топят. Так что не бог предателя наказал.

Каледин понимающе улыбнулся.

– Ты вот что, – заговорщицки сказал он. – Быстренько подготовь письмо в СВР с просьбой оказать помощь и так далее. Упри, что секретная взрывчатка попала в руки террористов и с ее помощью убит сотрудник ФСБ и милиции.

– Сделаем, – понял задание Игнатов.

– Только «голое» письмо может долго гулять по инстанциям, – зная кабинетную бюрократию, предположил Каледин. – А дело важное и проволочек не терпит…

Полковник задумался и уставился на телефон.

– Можно, конечно, попросить Волкова подкрепить письмо звоночком. Но, думаю, это не сильно поможет.

Полковник вытащил записную книжку, отыскал номер своего старого приятеля, позвонил и попросил его об одной услуге.

– Лень, помнишь, ты говорил, что у тебя друг в СВР помощником директора работает?

– Да, Витя Колосов… – подтвердил друг.

– Он еще работает? – уточнил Каледин. – И вообще как – нормальный мужик?

– Нормальный и работает, – ответил Леня. – Или хочешь сказать: раз нормальный – чего же работает? А чего надо – хочешь амплуа поменять?

– Нам с тобой уже поздно что-то менять. Позвони ему, пожалуйста. Скажи, мы на их директора письмо одно важное «с фельдом» [17] отправим. Очень срочное. Пусть друг поможет пробить вопрос. А за нами, сам знаешь, не заржавеет!..

Приходится констатировать, что сейчас большее, чем когда-либо, значение для любого дела имеют личные связи. Ни один вопрос; даже служебного свойства, нельзя решить посредством одной переписки. Теперь все перемешалось, запуталось и усугубилось. КГБ распался на кучу самостоятельных подразделений, без единого руководства, единой политики и общих задач, зато со своими амбициями. Общение между ними не всегда бывает простым и результативным. И тут на помощь приходят личные связи.

– Конечно, позвоню, какой разговор! – выразил дружескую готовность помочь Леонид. – Не обещаю, что сработает, но позвоню. Номерок письма только дай.

– Как отправим, я тебе звякну…

Положив трубку, Каледин довольно подмигнул капитану:

– Ну вот видишь, лед тронулся – обещали помочь! Едва Игнатов вышел, зазвонил телефон оперативной связи, наполнив кабинет сочной металлической трелью.

– Каледин, – привычно представился полковник. В следующую же секунду он понял, что спокойный день на сегодня отменяется. Случилось то, чего он не ожидал. По крайней мере так быстро.

– Здравствуйте, Михаил Юрьевич! Это дежурный. Только что Исайкин сообщил, что Мурена вышел на Мотыля. Встреча назначена на тринадцать часов.