Великий врачеватель - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 32

Вельможи хмурились. Они отворачивались от пронизывающего взгляда Абу Али.

— Покойный эмир Шамс получил однажды письмо от султана Махмуда. Это было лет двенадцать назад. К письму был приложен твой портрет. Султан просил выслать тебя к нему, если ты появишься в границах нашего государства. Покойный эмир оставил это письмо без внимания, а мне приказал сохранять его в тайне от подданных. Эмир считал, что служба твоя полезна нашему государству. Но сейчас, когда перехваченное письмо говорит о твоей измене, нам стало ясно, что ты неблагодарный, Ты забыл о добром отношении к тебе покойного эмира, о том, что он возвысил тебя на службе до звания личного врача, а потом и до звания везира. Мы, все собравшиеся здесь, выполняя волю нового эмира, решили, что временно ты будешь проживать в замке. А потом твою судьбу решит суд.

В подвале на ноги Абу Али надели цепи.

Ночью незнакомые всадники перевезли его в замок. Абу Али узнал этот замок. Из Фардиджана не смог бы убежать ни один человек.

В тот день, когда Абу Али был схвачен воинами Таджа ул-Мулка, в ворота Хамадана въехал человек. Ему было лет тридцать пять. Он остановился в небогатом караван-сарае. У хозяина он спросил о Хусайне ибн-Абдаллахе ибн-Али ибн-Сине.

— У нас был только один Ибн-Сина, Абу Али, — сказал хозяин. — Очень ученый человек. Говорят, к нему обращались за советами многие философы и врачи из разных городов. Даже из Багдада ему писали. Потом его покойный эмир сделал везиром. А после смерти эмира он исчез. А тебе зачем он нужен, тоже для совета или для дела какого? — спросил хозяин караван- сарая.

— Я его брат, — ответил человек.

Если бы начальник стражи замка не был тугоухим, жизнь Абу Али стала бы очень тяжелой.

Начальник стражи был долгие годы верным воином у Шамса. Глухота его усиливалась. И теперь он был на спокойной службе.

На третий день заключения Абу Али осмотрел уши начальника стражи, промыл их, вытащил серные пробки. Уже после промывания начальник стал различать привычные звуки. Абу Али предложил надежное лекарство.

Начальник велел освободить ноги Абу Али от цепей.

За это Абу Али поклялся начальнику, что не будет пытаться бежать.

Начальник даже принес бумагу из собственной канцелярии, чернильницу и тростниковое перо — калям. По вечерам начальник любил рассказывать о своей длинной жизни, о деревенской юности, которую он хорошо помнил и теперь, в старости.

За четыре тюремных месяца Абу Али написал «Книгу о правильном пути»; заново переделал «Книгу о коликах». Там же, в тюрьме, он написал еще одну книгу — философскую повесть «Живой, сын Бодрствующего».

Хайи ибн-Якзан — так звали начальника стражи. «Живой, сын Бодрствующего» — переводится это имя.

Это была первая повесть Абу Али. Герой повести встретился с простым и добрым, вечно бодрствующим стариком. И старик рассказывает герою о своих странствиях, о том, как он сумел познать окружающий мир. Добрая душа старика проникает повсюду: и опускается в ад, и поднимается до высших сфер мира.

Книгой этой будут зачитываться потом многие люди. Они будут говорить, что каждая страница книги полна мудрых раздумий, философских мыслей. Через двести лет после жизни Ибн-Сины писатель Ибн-Туфайл создаст роман с тем же названием, и роман будет во многом повторять повесть Ибн-Сины. Литераторы считают, что и бессмертный Данте творил свою «Божественную комедию» под влиянием Абу Али ибн-Сины.

Через четыре месяца сам Тадж ул-Мулк вместе с юным эмиром поселились в той же тюрьме.

Войска правителя Исфагана, того самого, к которому писал Абу Али письмо, взяли город Хамадан.

Тадж ул-Мулк решил укрыться в замке.

— Теперь ты видишь, Абу Али, как я позаботился о твоей безопасности, — сказал Тадж ул-Мулк. — Если бы я вовремя не спрятал тебя в замке, жители Хамадана, узнав о твоей переписке с правителем Исфагана, могли бы убить тебя.

Правитель Исфагана Ала уд-Даула решил оставить у власти сына Шамса. Юный эмир и Тадж ул-Мулк перешли к правителю в подчинение. Он разрешил вернуться им в город.

Скоро вернулся в Хама дан и Абу Али. Тадж ул-Мулк, сладко улыбаясь, просил:

— Если ты станешь писать письмо к Ала уд-Даула, обязательно сообщи ему о моей верности.

У ворот города Абу Али встречал Джузджани и какой-то человек…

Абу Али на минуту замер, вглядываясь в лицо этого человека, потом братья бросились обнимать друг друга.

— Я все приготовил для побега из города, — сказал в этот же день Джузджани. — От Таджа ул-Мулка можно ожидать чего угодно. Правитель Исфагана знает о твоем желании переехать к нему и будет рад тебя встретить. Тюки с твоими книгами уже переправлены в Исфаган с надежными людьми.

Рано утром, переодевшись в черные одежды суфиев, Абу Али, Джузджани, брат Махмуд и двое слуг выехали из ворот Хамадана.

Иногда навстречу им попадались воины Таджа ул-Мулка.

На всякий случай слуги заслоняли собой Абу Али от глаз воинов. А сам Абу Али глубже прятал лицо в черный плащ суфия.

По дороге братья рассказали друг другу о своих скитаниях.

Брат Махмуд приехал из Бухары в Гургандж. Он разыскал Ширин, пришел ко дворцу хорезмшаха.

Бируни, врач Хуммар и Аррак уже отправились к султану.

Люди везира ас-Сухайли сказали брату, что Абу Али надо искать в Джурджане на службе у эмира Кабуса.

Брат Махмуд пошел с караваном в Джурджан, но не нашел там ни Абу Али, ни эмира Кабуса. Абу Али в это время жил в Дихистане на берегу Каспийского моря и болел лихорадкой.

Потом Махмуд объехал несколько городов. Он решил вернуться снова в Гургандж.

Город был разгромлен войсками султана. Вместо дома, где жила Ширин, брат нашел лишь обгорелые обломки.

Где Ширин, где имущество, соседи не знали. Соседи были новыми людьми. Старых увели в плен, в Газну.

Кончились деньги. Он поехал в Нишапур, поступил там на службу.

Вокруг ученые люди читали философские труды Ибн-Сины. Устраивали диспуты, обсуждали эти труды. Но никто толком не знал, где живет их автор, в каком он скрывается городе. Разные люди называли разные города, в которых якобы видели Ибн-Сину.

Однажды на диспуте по законоведению — фикху заезжий факих клятвенно утверждал, что всего лишь два месяца назад видел Ибн-Сину.

— Где? В каком городе ты его видел? — Брат бросился к факиху.

— В Хамадане, — сказал факих. — Или ты не знаешь, что Абу Али уже не скрывается от султана. Абу Али стал везиром при дворе Шамса уд-Даула и султану до него не дотянуться. А случаи, которые там рассказывают об исцелении им болезней, превосходят сказания о святых.

Так Махмуд нашел старшего брата.

У ворот Исфагана произошла торжественная церемония.

Прибытия Ибн-Сины ждали придворные и вельможи, их выслал навстречу сам эмир Ала уд-Даула. Ждали ученые, врачи и поэты, они пришли сами.

Ибн-Сина приготовил было кошелек, чтобы уплатить въездную плату.

— Мы счастливы видеть тебя, аш-шейх ур-раис, в нашем городе, — закивали, запели, заулыбались придворные.

— Они называют меня «старейшина — глава ученых». Это что же, титул такой придумали? — удивился Ибн-Сина.

— Правитель нашего города эмир Ала уд-Даула жалует тебя этим титулом, — вновь закивали придворные. — Он награждает тебя ценной одеждой, верховыми конями и значительной суммой денег. Он приготовил для тебя дом в квартале Гун-и-Гунбаз. В том доме из утвари и ковров есть все, в чем только можно нуждаться. После того как ты устроишься, эмир приглашает тебя к себе во дворец.

Наконец придворные отступили, и Ибн-Сину окружили люди, которые переписывались с ним, которые читали его книги, те, которые давно мечтали встретиться с автором этих книг.

На следующий день, едва только стало светать, Ибн- Сина поднялся, сделал привычные гимнастические упражнения и сел заканчивать «Книгу исцеления души».

Днем он должен был поехать во дворец к Ала уд- Даула и беседовать с ним о государственных делах.