Красный Царицын. Взгляд изнутри
(Записки белого разведчика) - Носович Анатолий Леонидович - Страница 3

В своих статьях А. Л. Носович раскрывает образы высшего советского военного руководства по мере того, как оно менялось. Он дает интересные характеристики главнокомандующим Вооруженными силами Республики И. И. Вацетису и С. С. Каменеву. О самом наркоме по военным и морским делам, председателе Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцком он пишет мало. О Троцком в то время и без Носовича много, ярко и зло писали, но один штрих привлекает внимание: «Такие лица, как Троцкий и Вацетис, в особенности первый, поражают своей энергией, заражают ею своих подчиненных, и, действительно, согласно германскому воинскому уставу строжайшим образом карают не за ошибки, которые естественно у неопытных совдеповцев случаются весьма часто, но, главным образом, кары налагаются за промедление или за бездействие власти».

Вацетису, полковнику-латышу, возглавившему оперативное руководство Красной Армией, посвящен самый подробный и пространный очерк. И тут стиль А. Л. Носовича меняется. Автор становится зол и язвителен, и это же можно будет проследить при прочтении следующих очерков. Здесь все понятно. Профессиональные революционеры, унтер-офицеры и бывшие слесари для Носовича — явные враги, и о них он пишет, по мере возможности, объективно или, по крайней мере, спокойно. Но возглавившие большевистские войска бывшие офицеры и генералы российской императорской армии для А. Л. Носовича — предатели, и при их описании автор не жалеет сарказма.

«Внешность Вацетиса самая неказистая: маленького роста, очень толстый, настолько, что фигура его представляется совершенно четырехугольной, с короткой совершенно заплывшей жиром шеей и микроскопическими постоянно воспаленными глазами, которые у него непрестанно бегают по сторонам. Одет он в костюм, представляющий нечто среднее между просто штатским и формой капитана волжского парохода».

Вацетис — «злобный латыш», для которого русские — «только материал, на котором он строит свое благополучие… Что ему Россия, и что он России?!». «…Сам он… едва ли может быть причислен к выдающимся стратегам теперешнего момента». «В своих теоретических рассуждениях Вацетис был часто смешон…» «Кучка самозванцев-интернационалистов призвала на пост главнокомандующего злобного латыша, которому чужды интересы России, непонятны ее исторические задачи и совершенно неуловимы душевные переживания и психика великого народа.

Такой главнокомандующий был нужен интернациональной компании, и в лице латыша Вацетиса большевистский совнарком нашел то, что искал».

Действительно, будучи на посту командующего Вооруженными силами Республики, И. И. Вацетис (1873–1938), помимо управления войсками, упражнялся в написании злобных антиказачьих статей, в которых доказывал, что некоторые казаки носят не только серьги в ушах, но и кольца в носу. В разгар деникинского наступления на Москву чекисты заподозрили Вацетиса в контрреволюционном заговоре, проведении секретных совещаний с врагами и арестовали. Тщательное расследование выявило лишь банальный «уход в запой». Но на пост главнокомандующего И. И. Вацетис больше не вернулся. Он работал в Реввоенсовете Республики, преподавал и, как многие ему подобные, был расстрелян в годы «великой чистки».

Сменивший Вацетиса на посту главкома полковник С. С. Каменев (1881–1936) тоже удостоился внимания А. Л. Носовича. О полководческих талантах Каменева Носович не писал, поскольку «служба этого бывшего офицера протекала большей частью в штабах, и он во время прошлой кампании не командовал никакой строевой частью». Указывается лишь, что Каменев «был большой любитель скачек, играя с увлечением на тотализаторе», и следует сомнительный комплимент: «Его внешность жгучего брюнета, с большими черными навыкате глазами и иссиня-черными, пушистыми усами очень походит на румына».

А. Л. Носович строит предположение о причинах службы Каменева у большевиков: «Повторяю, на тотализаторе Каменев играл с большим увлечением и азартом. Вероятно, его страстная натура и была причиной того, что он увлекся авантюрой и попал в русло большевистского потока». Затем автор приводит свои довольно провокационные сомнения — когда он несколько раз встречался с Каменевым, ему казалось, что тот переживает «нравственные мучения» из-за своей службы в Красной Армии, и «не оставалось никакого сомнения в том, что сердцем и душой генерал Каменев в том месте России, где свободно и гордо развевается наше национальное трехцветное знамя…».

«Дела Каменева в прошлом, настоящем и будущем покажут, насколько я был прав в своих предположениях, вернее в том, что я инстинктивно чувствовал», — писал А. Л. Носович. И это один из немногих случаев, когда автор очерков ошибся. С. С. Каменев оставался на посту главнокомандующего Вооруженными силами Республики до 1924 года, до упразднения данного поста, затем был начальником Штаба РККА, заместителем наркома по военным и морским делам, командармом 1-го ранга. Умер своей смертью. Урна с прахом — в Кремлевской стене.

Интересных характеристик удостоились оба командующие Южным фронтом — П. П. Сытин (1870–1938) и В. М. Гиттис (1881–1938).

Генерала Сытина, добровольно вступившего в Красную Армию в январе 1918 года и возглавлявшего в мае 1918 года советскую делегацию во время мирных переговоров с немцами в Харькове, Носович буквально «размазал», описав его как человека, «весь моральный запас которого сводился к жажде наживы по вывозу и спекуляции на мануфактуре, а честолюбивые замыслы требовали достижения места „главковерха“ путем какой угодно подлости…». Дал ему характеристику «беспринципного, за деньги все могущего сделать человека».

Гиттису, напротив, Носович дает характеристику «старого доблестного офицера, георгиевского кавалера», человека, который «пылко любил и понимал» Россию и русскую армию, и высказывает свою уверенность в возможности перехода Гиттиса к белым: «…Я уверенно могу сказать, что Сытин и компания заблуждаться не могут, а ищут только место, где больше дают… Гиттис же, не знаю — заблудился ли он, или тут дело еще сложнее?.. Но относительно его я уверен… Получи он соответствующий толчок извне, хотя бы такой, когда власть имеющий мог бы ему тем или другим путем напомнить его долг и обязанность… Если бы он услышал энергично-твердое: „Полковник, я вам приказываю“…

Быть может, красные раскаялись бы в том, что вверили ему армию».

Логично. Подобный пассаж является одновременно и намеком для большевиков и приглашением для Гиттиса. И характерно, что намеки на сомнения и неблагонадежность касаются действующих советских военачальников. Выходец из батраков, латыш Вацетис и оставивший командный пост генерал Сытин подобных подозрений не удостоены.

Впрочем, в 1938 году и Сытин, и Гиттис, и Вацетис закончили свою жизнь одинаково.

Большевистские вожди «второго эшелона» тоже получили от Носовича яркие, хлесткие характеристики. И здесь та же ситуация: одних он знал лично и привел при их описании ряд убийственных деталей, других он вынужден был описывать заочно, поскольку утвердился в статусе «эксперта» по большевистским вожакам, а «положение — обязывает».

К первым относятся «донской казак бывший войсковой старшина Миронов, бывший прапорщик Сиверс, хорошо известный Ростову по жестокостям его дивизии, бывший вольноопределяющийся Киквидзе и бывший подполковник Захаревич».

Сиверс и Киквидзе для А. Л. Носовича особого интереса не представляли, прапорщик из немцев и вольноопределяющийся из грузин, достигшие высоких командных постов в Красной Армии, на сторону белых перейти не могли, и о них он писал спокойно, даже объективно.

«Бывший вольноопределяющийся Киквидзе начал карьеру в январе 1918 года, когда из председателей дивизионного комитета попал на должность начальника дивизии… Он по национальности грузин и около него всегда находится изрядное количество его соотечественников.

Дивизия (Киквидзе — А. В.) грабит феерически, но хитрый начальник ее всегда от награбленного спешит уделить кое-что и голодающим советским деятелям, и главным образом, Москве.

Сам Киквидзе храбрый человек и появляется лично в самых опасных местах…