Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ) - "Рада Девил" - Страница 117

– Почему не рискуют?

– Потому что я – хам. Не испытывай моего терпения. Оно не безгранично. Что тебе от меня нужно? – Северус состроил одну из своих самых презрительных мин.

– Хочу услышать характеристику особых студентов: самых хулиганистых, самых умных, самых тупых и так далее. Ты меня понял. Если тебе не по нраву разговаривать в Большом зале, можем после отбоя выпить по глоточку хорошего вина, – предложила Амбридж, понизив голос. – И не смотри так, словно у меня выросли рога! Я не на свидание тебя зову! – она фыркнула так, словно Снейп ее оскорбил.

– Хорошо. Если до отбоя не случится никаких неприятных происшествий, то поговорим, – пообещал Северус, скорее, чтобы просто отцепиться от Амбридж. Хотя выяснить, чего от нее можно ожидать, тоже было бы неплохо, решил он. Отзывы Люциуса – это одно, а собственное мнение – гораздо ценнее.

В это время Снейп отчетливо почувствовал, что на него кто-то пристально смотрел, и это явно был не Дамблдор, которого он не выпускал из виду. Окинув осторожным взглядом зал, он успокоился, поняв, что это Гарри недоумевал по поводу его непривычно длительной беседы за обеденным столом, к тому же с Амбридж. От осознания, что Поттеру было не безразлично все, что происходит с ним, с Северусом, ему стало гораздо уютнее в Большом зале, однако виду он не подал.

========== Глава 30 ==========

Барти довольно прикладывался к стакану с огневиски, второй день подряд празднуя удачу в Косом Переулке. Его люди остались удовлетворенными – это была настоящая полновесная акция, недвусмысленно заявлявшая об их требованиях магическому миру. Теперь неуверенный лепет журналистов и их сомнения в отношении предыдущих бескровных нападений превратились в вопль репортеров о нашествии Упивающихся.

– Мы им показали, на что способны наши ребята! – Питер уже был пьян, однако его язык не заплетался, а в глазах по-прежнему светилась преданность их делу и самому Барти в частности.

– Это только начало. Наша подготовка и осторожные вылазки остались в прошлом, – лже-Волдеморт растянул в довольной ухмылке свои тонкие нечеловеческие губы. Вдруг он замер, словно в него попало обездвиживающее проклятье, и прислушался – ему почудилось, что хлопнула входная дверь в его «рабочей резиденции».

Накануне Барти пришлось выслушать довольно откровенную недовольную речь от Регулуса, возмутившегося кровожадностью совершенного нападения. Нет, тот не упрекал самого Барти, но советовал разобраться с зарвавшимися соратниками. «Объясни им, что нельзя убивать всех подряд. Чем провинились случайные прохожие? Волшебников слишком мало, чтобы так поступать», – вещал Регулус, а Барти не мог понять – неужели тот настолько наивен, что считает, будто кто-то в состоянии сделать что-либо по своему усмотрению или ослушаться его – возродившегося Волдеморта. Безграничное доверие Регулуса поражало воображение и было приятно, так же как и его флегматичное отношение ко всему происходившему на протяжении всех последних лет. Барти нравилось, что любовник терпеливо сидит с ним в глуши и не требует изменения обстановки, хотя раньше Регулус был большим любителем и шумных вечеринок, и путешествий по стране из города в город лишь для развлечения. И даже свою манеру вечно спорить и отстаивать собственную точку зрения Регулус, казалось, оставил в прошлом, там – до заключения Барти в Азкабан.

И вот вдруг такое неожиданное выступление после того, как он узнал о результатах операции, проведенной в Косом Переулке. Регулус, конечно, не кричал и не грозился доказать свою правоту, как бывало прежде. Скорее, казалось, что его слова приносили боль ему самому, хотя была непонятна причина подобного отношения к собственному же высказыванию. Однако Барти и этого было достаточно, чтобы рассердиться настолько, что он, опасаясь не сдержаться и поставить на место зарвавшегося любовника, вздумавшего делать ему замечания, отправился ночевать в свою рабочую резиденцию. Это был небольшой, но уютный домишко неподалеку от казарм и плаца для тренировок «молодняка», в котором также имелись и жилые комнаты, одну из которых занимал Питер, теперь редко отлучавшийся из ставки.

Барти праздновал начало серьезных действий их организации в компании своего главного помощника – Петтигрю, все же надеясь, что Регулус поймет его. О том, что партнер вдруг надумает сбежать, Барти не волновался – он давно убедился, что на столь решительный шаг Блэк ни за что не решится. Все же что-то сломалось в том мальчике, в которого Барти когда-то влюбился. В нем не горел прежний огонь, не наблюдалось былой жажды изменить мир, подчинив его собственным требованиям. Регулус словно спал, довольствуясь присутствием Барти рядом с собой, будто весь его мир сузился до одного лишь любовника. Даже работа в лаборатории и возможность командовать полудюжиной толковых помощников не растопили его бесстрастности и почти полного равнодушия к окружающему миру. Только общение с Барти, казалось, оставалось центром его вселенной, тем, что еще было ему нужно в этом мире. Поэтому-то так неожиданно и прозвучало недовольство, высказанное накануне, хоть и в мягкой форме, но тем не менее относительно категорично.

– Мы теперь сами по себе? Или все же он будет командовать нашими действиями? – Питер, прищурившись, словно пытался присмотреться к чему-то расплывавшемуся перед его глазами, задал вопрос вполне осмысленным тоном. Уточнять, кого он имел в виду, не было нужды – они с Барти понимали друг друга с полуслова, особенно после того, как стали связаны через метки.

– Командовать Волдемортом никто не будет! – вскинулся Барти. – Я не для того потратил годы своей жизни, чтобы теперь слушаться, как примерный мальчик, – он пристально посмотрел на Питера, стараясь догадаться, дойдут ли его слова до Дамблдора. Хотя ему сейчас по большому счету было все равно – его армия готова к полноценному наступлению. Так что ему нет дела до Альбуса и его указаний. – Пойдешь докладывать? – глядя в упор на Питера, поинтересовался он, подпустив в свой тон хорошую долю ехидства пополам с насмешкой. – Или думал, что я не в курсе, что ты шпионишь для него?

– Не думал и не скрывал этого. Да и не шпионю я особенно, – отмахнулся, как от чего-то неважного, Питер. – Не спрашивает – я и не рассказываю. Нечего ему знать, что у нас уже давно не пять отрядов, – Питер высокомерно хмыкнул. – Почему и интересуюсь у тебя – как мы будем дальше себя вести с ним. Меня никакие особые клятвы не держат. Долг жизни я ему давно отдал, – только произнеся это, Питер понял, что сболтнул лишнее.

– Долг жизни? Ты не рассказывал раньше. И за что же ты был ему должен? – Барти, на которого огневиски почти не воздействовал, сразу заинтересовался столь примечательным фактом.

– Не думаю, что об этом стоит говорить. Главное – все уже позади. Мне неприятно вспоминать, – Питер не соврал ни единым словом, стараясь увести беседу в сторону.

– Не хочешь поделиться историей – твое дело, – Барти не стал давить, но взял себе на заметку расспросить в другой раз – это могло оказаться полезным.

Помощь Питера он ценил очень высоко, поэтому старался лишний раз ничего не приказывать ему. Барти полагался на Петтигрю в решении большинства организационных вопросов, хотя полностью доверять пока не рисковал. Он вообще никому не доверял окончательно, даже Регулусу, и как выяснилось накануне – правильно делал. Партнер не хотел осознать, что не бывает сражения без крови, а достичь их цели можно, только развязав настоящую войну. Вот Питер это понимал, поэтому Барти им и дорожил.

Конечно, он заметил, что его связь с Питером через метку ощущалась по-иному, чем с другими соратниками, получившими на руку этот знак отличия, а значит, и влияние усилилось, заставляя Петтигрю сильнее проникаться его идеями. Сделав несколько тестов, Барти пришел к выводу, что таким образом влияет старая метка, поставленная тем, чье имя теперь он носил. Лишь у двоих – у него самого и у Питера черная магическая отметина осталась под новой. И именно она, вероятнее всего, некоторым образом усиливала все свойства, которые Барти смог разработать для своей версии знака, но, главное, не мешала его работе. Даже отображенная в небе, метка имела все признаки новой, будучи серой, а не зеленой, как раньше. Барти предполагал, что, используя связь через знак, сможет полностью подчинить Питера своей воле, стоит ему только этого пожелать. Однако, пока Петтигрю был на его стороне, этого делать не следовало. Добровольный помощник гораздо ценнее марионетки, считал он.