Нотами под кожу (СИ) - "Anzholik" - Страница 39

— Для татуировщика у тебя на удивление чистая кожа.

— Ну, у меня есть две татуировки. Просто они для меня, а не для всех, потому сделаны аккуратно и не слишком заметно, — пожимаю плечами, отложив тюбик.

— Вот как, покажешь?

Подношу к нему левую руку, где вдоль вены от локтя к запястью мелким почерком белой краской виднеется надпись «forever alone». Она практически незаметна на моей бледной коже.

— Ее я сделал в память о брате, а эту, — показываю другую руку, где ровно в том же месте написано «My mom is my idol», — тут, я думаю, и так ясно.

— Красиво, — проводит пальцами по моим рукам. Погладив сразу одну, а после другую тату. Как-то особенно. Излишне чувственно, и становится не по себе. Отдергиваю руку и, включив машинку, начинаю работать, чтобы уйти подальше от этой дикости и от мыслей о брате и матери. Это слишком больно, все еще больно и я не знаю, смогу ли вообще хоть когда-нибудь до конца смириться с тем, что их нет.

Забыв о времени в своих раздумьях, не сразу улавливаю момент, когда тело передо мной напрягается от каждого движения иглы. Знаю прекрасно, насколько болезненно бить на этом месте тату, а он сидит и молчит, терпит. Герой, блять.

— Больно? С хуя ли молчишь тогда?

— Может, на сегодня хватит? Сколько за сеанс? Я расценки не помню.

— Бесплатно, — отмахиваюсь, пытаясь отодвинуться, но он не позволяет, притянув еще ближе. — Дай хоть перчатки сниму, или тебя возбуждает латекс на руках? — ехидно спрашиваю.

— Меня возбуждаешь ты.

— Да ладно? Серьезно, что ли? — смеюсь и падаю на спину, как только он расцепляет за спиной моей руки. Смотрю на него снизу вверх, на волосы, что завиваясь на кончиках, рассыпались по его голым плечам. На парочку веснушек, еле заметных, около носа. И родинку, маленькую, но чертовски сексуальную, около уголка губ. Впервые настолько серьезно рассматриваю его, словно и не видел до этого… Я уже говорил, что эта зараза пиздец какой охуенный? Спортивное тело с хорошо выраженной умеренной мускулатурой, загорелое, правда, на плечах и спине веснушки… смешные, забавные. Волосы вечно взлохмаченные, грязно-пшеничные. Глазищи мутно-зеленые. Губы светло-розовые, аккуратные. И выглядит он сейчас таким… красивым?

— Любуешься? — вздергивает бровь и расплывается в улыбке. Именно улыбке, а не привычной для меня наглой ухмылке… Чудаковатое ощущение. И какое-то неправильное.

— Ну, ты же любовался мной неделями, надо ж и мне хоть разок, — не без сарказма отвечаю.

— Я не виноват, что ты притягиваешь взгляд. Чертов демон… — наклоняется и, глядя прямо в глаза, облизывает мои губы одним быстрым движением. — Мне нужно на работе появиться.

— Вперед, не держу.

— И даже не предложишь позавтракать? Хотя уже скорее пообедать.

— Пиздуй давай, работничек, — усмехаюсь, вынырнув из-под него, убираю все с кровати и, пока раскладываю на тумбочке, слышу щелчок входной двери. Так как Тихон еще даже не натянул на себя майку, Макс и Пашка в другом городе, то прийти может или Леха, или малая.

Выхожу проверить, кого там принесло, и натыкаюсь на Олю.

— Гера, сука! Приехал, тварь, и даже не позвонил! Мог бы зайти хотя бы, скотина блядская, — скидывает с ног кеды. Взметнув копной волос, грозно надвигается на меня, я же пячусь, начиная посмеиваться.

— Привет, мелкая, — врезаюсь спиной в блондина, вышедшего из моей комнаты. Глаза Оли перемещаются от меня к нему, после обратно, и так раз пять. Картина маслом. Особенно если учесть, что он так и стоит сзади меня, а я упираюсь задницей в его причинное место.

— А ты кто? — прямо в лоб задает вопрос моя подруга. Ну, она такое умеет. Чувства такта или чего-то отдаленно схожего в ней нет, не было и вряд ли будет. Не та порода.

— Тихон.

— Оля, — представляется с ходу. — А я тебя видела, ты тату приходил к нам делать. Гер, а хули он у тебя полуголый делает?

— Тату доделывал, — как ни в чем не бывало, отвечает.

— Это после того, как он меня трижды трахнул, — добавляю за ним, а малая сразу охуевает, после открывает рот что-то сказать, но захлопывает его, уставившись на меня а-ля «ты че мне тут пиздишь?».

— Слышь, Петросян местного разлива. Это ни разу не смешно, — начинает, а после, глянув на стоящего позади меня парня, на полтона тише. — Я что, правда чему-то помешала?

— Он, — тыкаю пальцем назад, — уже уходит. А ты проходи, не стесняйся.

Шокированная девушка усаживается на диван, в то время как Тихон одевается. И я ее понимаю, новость еще та. Она-то не в курсе, что меня опедерастили еще с месяц назад.

Перед уходом Тихон демонстративно притягивает рывком меня к себе, впечатав в крепкую грудь. Не сопротивляясь, отвечаю на поцелуй, однако злорадно всасываю нижнюю губу, ощутимо так укусив, а после отталкиваю, выпихиваю за дверь.

— Это что сейчас, блять, было?..

— Поцелуй, Оль, поцелуй.

— Ты в курсе, что он парень?

— Не поверишь.

— А ты, — тычет пальцем, начиная злиться, — гомофоб! И, по-твоему, нормально, что ты так резко соскочил к светло-синей братве?! Ты что, ебанулся вконец? Тебе толпищи баб, что хвостом ходят, мало?

— Не ори, — сажусь рядом, набирая номер доставки. Жрать-то охота.

— Давно?

— Что давно? — не поняв, спрашиваю.

— Давно ты с ним?

— Я не с ним, мы просто трахаемся. И, по правде говоря, это был второй раз всего.

— Я в шоке… Макс в курсе? — Я киваю в ответ, и в ее глазах вспыхивает привычная мне злоба. Сейчас будет пиздец, господа.

— Вот как? Оля, значит, нихуя не знает о том, что Герка-то в задницу долбит парня какого-то. — Я закатываю глаза, отрицательно махая головой. — Он тебя?! Ну, еще, блять, лучше.

Причитала мелкая долго. Обиделась смертельно. Хуями обложила стометровыми, но не ушла, так и проторчала у меня до полуночи, в итоге смирившись с тем, что мою задницу использовали. А я задумался. Кто мы с Тихоном? Не друзья, но и не пара. По крайней мере, для меня. А для него?

========== -20- ==========

POV Тихон

Проснуться в одной кровати с тем, по кому так безнадежно скучал, кого так сумасшедше хотел и думал о нем каждую минуту, отсылая нахуй мысли обо всех, кроме него… прекрасно до жути. Вот так повернуться и смотреть на занавешенное длинными смоляными прядями лицо. На бледную кожу плеч и спины, неприкрытой одеялом. На редкие родинки и шрам, едва заметный, бледный, выцветший, который рассекает идеальную белоснежную гладь. Авария… она оставила на нем след, а у меня так и тянется рука разгладить его. Стереть пальцами, сцеловать с полюбившегося тела. Зализать, как кот, его старую рану. Но я беспомощен. Я вообще, блять, беспомощен в своем помешательстве, в своем диком дурмане рядом с ним. Мне чертовски мало его. Я слишком сильно скучал…

Близость с ним — какой-то ядерно-отравляющий коктейль, сладко-горький, перечно-жгучий. Каждое касание медленно убивает, каждый его стон, поцелуй. Это невыносимо. Настолько невыносимо, что тянешься к желанному телу, ласкаешь, лижешь, не в силах прекратить это испытание для собственных нервов, что тонкой нитью в узлы, нахуй, скручены. Эта любовь убьет меня, высосет, опустошит, выпотрошит, а я не смогу уйти, я позволю все этому кареглазому демону… идиот.

Кусаю больно, впиваюсь в мягкую плоть зубами, как животное. Дикое. Неподконтрольное. Делаю больно, потому что мне было плохо без него этот месяц… это месть, глупая, неуместная, но месть. Оставляю метки на плавящемся подо мной теле, чувствуя его предел, то, как дрожит он, как задыхается, шипит и стонет. Мазохист чертов, и меня таким сделал уже…

Этот оргазм был дозированным, как для наркомана. Ровно столько, сколько нужно, чтобы перетерпеть денек-другой, а после бежать и вкалывать новую дозу. Подсадил. Блять, как?! Мне дурно от этих мыслей… Меня ведет в стороны, мозги киселем, дебильным, густым месивом в голове тягуче перетекают. Я же как безумный, влюбленный по уши, конченный зомби.

Кривлюсь, глядя на себя в зеркало, пытаюсь привести в порядок волосы, за которые этот сученок так самозабвенно дергал. Растираю на коже багровый огромный засос, прямо, сука, на шее. Благо рубашкой прикрыть можно. Не то, чтобы мне это слишком помешает, но я же гребаный руководитель крупной фирмы, а мне непозволительно выглядеть помятым. Непозволительно, а я такой уже не одну неделю. Позорище.