Нотами под кожу (СИ) - "Anzholik" - Страница 38

Влажный поцелуй прямо у двух маленьких ямочек на копчике, а следом скользящий язык ниже, ныряя между расслабленных ягодиц… Героически терплю, делая вид, что сплю, хотя самого это все уже заводит, все давно стоит, но это, так сказать — «утренняя проблема», не он тому виной, наверное. Осторожно кружит пальцами между ягодиц, поглаживает чувствительную кожу вокруг входа. Чуть раздвигает половинки. Мягко, легко массирует. Целует выступающие позвонки, спускаясь от самой шеи.

Чувственное удовольствие. Утонченное. Неспешное. Немного сонное. Ленивое. И до жути непривычное…

Покусывает кожу на пояснице, вылизывает ямочки, но не останавливается привычно, ныряет между полушариями. Проводит языком медленно, словно смакует каждое свое движение. Необычная ласка, настолько, что прошибает удовольствием, как тараном. Твою мать… Руки дрожат, в ушах кровь шумит. Радуюсь, что он не видит моего охуевшего лица, что перед тем, как вырубиться, затраханный по самое не могу и еле волочащий ноги, я быстро принял душ, иначе бы сгорел сейчас от стыда. Умер бы нахуй от остановки сердца…. Что же творит, сука. С ума сводит.

Медленно. Мучительно, крышесносно и дико томительно. Целует сморщенную кожу, проникает языком внутрь. Лижет. Обсасывает, раздвигая руками все шире ягодицы. У меня же дыхание сбивается, уткнувшись лицом в подушку, комкая ее же в руках, выдыхаю прерывисто. Приподнимаю попу навстречу его рту, неосознанно… Тело требует разрядки. До боли требует. Член пульсирует, елозя по влажному пятну на простыне от смазки. Я подобного не испытывал никогда, но это просто пиздец какой-то. Ласка захлестывает. Меня трясет уже практически от того, как руки умелые плавят, распаляют еще сильнее. Сна давно ни в одном глазу, но говорить ему об этом я не стану. Хотя догадаться несложно по характерному пыхтению, что я либо проснулся, либо на подходе, но посмотрим, насколько далеко он зайдет.

Оу… в меня проникает палец. Влажный. Легко входит, ведь всего-то пару часов назад он здорово растянул мою многострадальную задницу и, по правде говоря, все еще немного саднит, хоть он и был аккуратен. Но это не ко мне, жопа по определению не предназначена для подобных забав. Второй палец входит тяжелее, но боли как таковой нет, лишь легкий дискомфорт вперемешку с приятными отголосками ощущений, мышцы слабо сопротивляются.

Тихон старательно доставляет мне удовольствие, целует спину, лопатки, плечи. Дышит шумно, утыкаясь в мой затылок лицом. Гладит рукой, прижимает к себе ближе, перехватив меня поперек живота. Отчего я чувствую его член, что влажной головкой оставляет следы от вязкой смазки. Твердый. Горячий. Бархатистый.

Заводит. Невыносимо. Хочется уже орать на него, чтобы прекратил пытку, потому что терпеть сил нет. Тело как пружина напряжено, скрученное уже до невозможности от желания. Подаюсь к нему назад, трусь об него. Мне правда насрать, что будет дискомфортно, возможно больно. С непривычки вообще нежелательно столько сексом заниматься, это даже травмоопасно, насколько я понял из наставлений Макса. Но у меня разве есть тормоза? Правильно, их нет, и никогда не было.

Смазывает обильно и себя, и меня. Медленно сантиметр за сантиметром погружается, пульсирующий, огромный, если судить по ощущению охуительной наполненности. Прогибаюсь в пояснице, не понимая, чего больше хочу: отодвинуться или насадиться до конца. Но природный мазохизм, правда, легкой степени, побуждает двинуться навстречу. Пытаясь расслабить максимально сопротивляющиеся мышцы, впускаю полностью, сжимаю со стоном.

Остро. Горячо, жжет и внутри, и снаружи. Похуй, удовольствие сильнее. Тону в ощущениях, теряюсь во времени. Становлюсь одним комком нервных окончаний. Во рту пересохло, и потому с губ только хрипы приглушенные слетают. Задыхаюсь…. Поджимаю пальцы на ногах и руках до хруста, впиваюсь в подушку до онемения. Хорошо, мне чертовски хорошо, и я даже не буду на него пиздеть за этот произвол.

— Перевернись…

Послушно укладываюсь на спину, раскинув руки в стороны. Смотрю вопросительно, нетерпеливо ерзая. Я как бы кончить хочу, а он пялится на меня, как на статую, блять, в музее. Хватаю за руку и тяну на себя, сам нахожу его губы, грубо, требовательно целуя. Всего шаг до оргазма, маленький такой шаг до провала в бездну, а он руки мои отводит, не подпускает к собственному члену. Что за хуйня? Пытаюсь возмутиться, но он ладонью мне рот закрывает, а взгляд с молчаливым приказом. Кусает за плечо, впивается гребаными зубами до боли, так что заорать охота, но лишь мычу в его руку, что заглушает мое недовольство. И вроде боль отрезвить должна, а у меня наоборот, крышу срывает и после полувскрика болезненного стон глухой вылетает. Пытаюсь суку эту спихнуть с себя и отомстить, но он сильнее, причем явно. Его зубам подвергается сосок, который начинает пульсировать, наливаясь кровью, ебаное мазохистское удовольствие. Я знал всегда, что боль умеренная удовольствие доставляет, но сейчас убедился окончательно в том, что я конченный извращенец, с мужиком ебусь и от боли кайфую. А он как раскусил?

Второй сосок также истерзан. Руки, до сего момента осторожные, стали грубыми. Губы, мягко скользящие, теперь пиявкой в тело впиваются. А зубы метки оставляют, не сказать, что очень сильно, но достаточно для того, чтобы на денек-другой с отметинами остаться.

— Нравится? — ухмыляется довольно. Возбужденный, с глазами отъехавшими. Мутными. Диковатыми.

— Да пошел ты, — выстанываю после очередного укуса, теперь уже в зоне ребер.

Бесцеремонно дергает на себя и, наклонившись, заглатывает мой член до самых яиц. Охуительное ощущение, особенно когда все на грани, когда еще немного — и взорвешься нахуй. Хватаю за волосы на затылке, насаживаю его на свой член, ритмично двигая еще и бедрами навстречу. Пара резких рывков, а после останавливаюсь, давая ему отдышаться. Слюна тянется от его рта к напряженной багровой головке, пиздец зрелище, правда. И я уже готов кончить, как он сжимает мой член у основания, не позволяя. Скотина…

Вылизывает яйца, всасывая поочередно их в рот, а после кусает за внутреннюю сторону бедра. Шиплю, приподнявшись на локтях, а он усмехается довольно. И что с ним вдруг стало? Когда будил, нежничал, осторожный такой, страстный, но нежный, а сейчас зверье зверьем.

— Озверина въебал?

— Не делай вид, что тебе это не нравится. — После слов втягивает головку в рот. Играет с ней языком, скользя кончиком по кругу, втягивает глубже, как в вакуум, пока до конца не заглатывает. Я же злорадно нажимаю на затылок, не давая отстраниться, и кончаю. Сильно. Чертовски, мать его, сильно. На данный момент это наш с ним лучший секс.

Откидываюсь на подушки, восстанавливаю дыхание, чувствую, как из задницы медленно вытекает смазка вперемешку со спермой, после того, как я пару раз сжимаю мышцы заднего прохода. Неприятно.

— Я в душ, — сползаю с кровати, морщась от ноющей поясницы и саднящей задницы. Дотрахался, милок. Иду к ванной черепашьими шагами. Сука, Тихон, чтоб ему, блять, неладно было, заебет до смерти, дай только согласие.

Моюсь долго. Сначала, изворачиваясь, вымываю многострадальную пятую точку, после тело, что пощипывает в местах укусов. Бреюсь, мажусь всякой херней, натягиваю джинсы, предусмотрительно захваченные мной. И шлепаю в комнату босыми ногами по холодному полу.

— Ванная свободна, — бросаю чистое полотенце в лежащего на кровати парня и натягиваю чистую футболку. После же, распаковав новую пачку с носками, наконец, прячу от холода ледяные ступни и, нырнув в кеды, иду в салон. Где беру свою излюбленную машинку, перчатки, мазь обезболивающую и перекидываюсь парочкой слов с пацанами.

— Готов? — плюхаюсь на кровать, скинув кеды. Кладу возле себя все необходимое.

— Прямо здесь? — удивленно спрашивает и стягивает майку, сев напротив.

— А разница, где?

Придвигаюсь ближе, сажусь удобнее, практически к нему на колени залезаю. Натягиваю перчатки и поднимаю на него глаза. Открываю тюбик с анестезирующей мазью и аккуратно наношу, мягко втирая. Не понимаю я смысла его тату. Абстракции, линии, беспорядочные практически. Лабиринтообразная фигня на всю спину, маска какая-то на плече. В общем, смотрится вроде неплохо, но нахуя такое делать? Не понимаю. Вот и сейчас буду доделывать на ключице неизвестную мне хрень.