Баллада о Мертвой Королеве - Панов Вадим - Страница 10

– Убей! – приказал он, расколов скорлупу несвободы.

И тварь убила.

Всех тех, кто был непонятной для нее частью незнакомого мира. По сравнению с ней они оказались слабыми и медлительными. Но вкусными. Твари понравились их мясо и кровь, тварь хотела устроить пир, но создатель отозвал ее и вновь запер.

Но теперь, в скорлупе несвободы, ей не было так тоскливо: у твари наконец-то появилось то, что следовало за словом «чудовище», – жизнь, воплощенная в цель.

Тварь дождалась, когда создатель отвлечется, и позволила себе уйти.

Ей было любопытно изучать чужой мир и сладостно исполнять данную создателем цель.

Тварь хотела убивать.

Ей нравилось.

– «Глаз» сдох! – крикнул Белосвет. Хотел еще просить водителя прибавить, но глянул на спидометр и благоразумно промолчал.

Машина неслась по Ленинградскому проспекту, играя с человскими автомобилями не просто в шашки, а в безбашенные «чапаевки». Сидящий за рулем хван процедил сквозь зубы что-то короткое, емкое и, возможно, обидное, но что именно, Белосвет не расслышал, а переспрашивать не стал. Не сейчас.

Четырехрукий Пиф, выходец из алтайской семьи профессиональных убийц, заявился в «Тиградком» с месяц назад, скромно предложил свои услуги в качестве штатного водителя и – что было совершенно неожиданно – скромно согласился на более чем скромную зарплату. Что именно побудило Пифа так поступить со своей жизнью, не знал никто. А на прямой вопрос хван мрачно обронил: «Давно мечтал» и так посмотрел на начальника отдела кадров, что тот молча подписал необходимые бумаги, после чего сказался больным и неделю не появлялся в офисе.

Расспросы прекратились, но воображение творческого коллектива «Тиградком» разыгралось до неприличия. В одном углу шептались, что на отдыхе Пиф взял покататься истребитель пятого поколения и забыл вернуть. В другом утверждали, что неразговорчивый хван без спроса подписал слишком «горячий» контракт на устранение высшего человского политика и теперь отбывает ссылку за непослушание. В третьем намекали на крупные, но засекреченные неприятности, которые четырехрукий доставил Великому Дому Людь по контракту с Великим Домом Навь, что вызвало неудовольствие у Великого Дома Чудь, но правду, как легко догадаться, не знал никто. Как бы там ни было, с машинами Пиф управлялся великолепно, в случае необходимости, мог поддержать съемочную группу грубой силой, и считался важным членом коллектива. К тому же хван категорически отказался водить стандартный репортерский фургон, презрительно назвав его так, как запрещено повторять по соображениям морали, и предоставил в распоряжение группы личный «Кадиллак Escalade», чем сразу повысил свой рейтинг на тысячу с лишним пунктов.

Постепенно к Пифу привыкли, разговоры утихли, и внутри съемочной группы возникла нормальная рабочая атмосфера, хотя поначалу люд Белосвет – репортер, хвана задирал, а ко́нец Лакриций впадал в его присутствии в ступор.

Лакриций когда-то держал в Тайном Городе фотосалон. Затем, когда человская техника шагнула вперед, салон превратился в кинотеатр, где во время сеансов творились настоящие чудеса, поскольку морок успешно дополнял кинореальность. Лакриций гордился тем, что изобрел 3D раньше челов, однако применить свое открытие не сумел, продал кинотеатр, купил маленькое кафе с пафосным названием «Приют киномана», проскучал в нем несколько лет, после чего свалил дела на управляющего и устроился в «Тиградком» оператором.

И обрел себя. Лакриций не просто снимал хронику, стендапы и проходы – он создавал новости! Работа приводила ко́нца в восторг. Ведь пока его сородичи, воображавшие, что знают толк в развлечениях, изощрялись в чревоугодии и плотских утехах, он творил историю!

От такого кипения его творческой крови у Пифа и Белосвета множились неприятности и случались незапланированные поездки к эрлийцам, поскольку толстенький оператор бесстрашно лез в самую гущу событий.

– Держитесь!

«Кадиллак» резко свернул с Ленинградского проспекта вправо, ускорился, внатяг прошел скользкий поворот, но выровнялся и с ревом помчался дальше.

– Мы уже приехали?

– Еще нет.

Ко́нец закрыл глаза руками и часто задышал.

– А сейчас?

– Нет! – хором ответили люд и хван.

– Ох…

Машина резко остановилась у обочины, несколько секунд Пиф внимательно разглядывал валяющиеся на поляне тела, после чего угрюмо сообщил:

– Опоздали.

– Вижу, – сухо ответил люд.

– Значит, приехали? – подал голос Лакриций, заметивший, что машина остановилась. – Отлично! Что снимаем, Бел? Ты продумал сюжет? Вы только посмотрите на этот… экспромт…

Ко́нец разглядел трупы и замолчал. Но оторопь не помешала ему опустить стекло и выставить в окно камеру.

Белосвет же выбрался из машины, окинул мрачным взглядом растерзанные тела, обернулся, посмотрел на Пифа и растерянно спросил:

– Что здесь произошло?

– Ты у меня спрашиваешь? – ровно поинтересовался хван, вставая рядом с репортером.

– Я… – Люд понял, что сглупил, и попытался объясниться: – Ты наверняка знаешь о таких вещах больше моего.

В отличие от собратьев Белосвет к военным игрищам относился с холодком, в дружине отслужил ровно столько, сколько требовала древняя традиция, ни часом больше, и полностью сосредоточился на любимой журналистике. Поэтому крови, которая пролилась в Петровском, он не испугался – насмотрелся за жизнь достаточно, но с трудом представлял, что могло вызвать такие потери.

Вечерний сумрак уже накрыл осенний парк, и в неясном свете фонарей разорванные тела рыцарей и дружинников казались залитыми черной навской кровью. Пятеро чудов против шести людов. У могучего балагура-десятника оказалось на одного друга больше, соответственно, потери Великого Дома Людь были чуть выше.

Зубчатая стена Путевого дворца возвышалась над полем боя могильной плитой.

– Надо найти «Глаз», – негромко произнес Пиф.

– Да, – согласился люд, но с места не сдвинулся.

– Все мертвы? – Лакриций наконец-то рискнул покинуть внедорожник и присоединиться к друзьям.

– Ага, – подтвердил хван. И вновь посмотрел на люда: – Как ты узнал, что здесь случится побоище?

– Что? – не понял тот.

– Как ты узнал, что сюда нужно направить «Глаз»? – повторил Пиф. – Мы ведь ехали снимать осеннюю распродажу в супермаркете Торговой Гильдии.

– Все слышали о проделках Марты, – не поворачиваясь к водителю, ответил Белосвет. – И я попросил Ярослава, двоюродного брата Данияра, сообщить мне, если начнется разборка. Надеялся продать сюжет в светскую хронику.

– А продадим в ЧП, – едва слышно пробурчал ко́нец.

– Когда пришла СМС – отправил сюда «Глаз», а Ярослав… – На лице люда на мгновение появилась гримаса боли. – Вон он лежит.

– Что будем делать?

– Надо сообщить, – высказал свое мнение Лакриций.

– Белосвет?

Но люд, судя по всему, продумывал другую версию.

– Белосвет? – повторил хван.

– О происшествии и без нас узнают, – прищурился репортер. – Цена вопроса – несколько минут, давайте используем их профессионально.

– Сделаем репортаж?

– Да. – Белосвет принял решение и стал раздавать приказы: – Пиф, пожалуйста, отыщи «Глаз».

– Хорошо.

– Лаки, дай мне прямой эфир через десять минут, как раз подгадаем к вечерним новостям.

– Сделаю!

Ко́нец вернулся к машине и принялся готовить аппаратуру.

Сам же Белосвет медленно прошел по краю поляны, не рискуя заходить за невидимую «линию смерти», но пересек ее, когда заметил слабое движение, и склонился над молодым чудом.

– Ты как?

Мальчишка приоткрыл залитый кровью глаз и прошептал:

– М-моряна… ч-ч…

– Моряна? Откуда? Зачем?

Но юноша, в котором люд опознал Евгения де Рю, уже потерял сознание.

Белосвет огляделся, мысленно согласился с рыжим: даже на его непрофессиональный взгляд, последствия страшной резни действительно напоминали «работу» оборотня, после чего бесцеремонно ощупал карманы раненого, отыскал «Дырку жизни» и активировал ее, порталом отправляя де Рю в приемный покой Московской Обители. А сам отскочил, чтобы не провалиться следом.