Гнев Земли (СИ) - Шалагин Роман - Страница 28

Третий человек за последний час оскорблял самым наглым образом его снайперские таланты. От шефа он еще мог стерпеть подобное, подчиняясь субординации, но выносить насмешки от пьяницы-сторожа и древнего деда было выше всяких сил. Гончаленков вместо того, чтобы вступиться за своего подчиненного, сказал, чтобы Петро отдал свое ружье деду. Теперь оборону можно было держать с четырех сторон.

<!--[if !supportFootnotes]-->[2]<!--[endif]--> – «человек разумный» на латыни.

<!--[if !supportFootnotes]-->[3]– на армейском жаргоне солдат-связист.

Мост через Большую Гнилку, 6:13.

Около часа косматый хищник, ничем не выдавая своего присутствия, караулил засевшего в перевернутом БТРе невидимого, но явно осязаемого им человека. Развязка наступила неожиданно: зверь из охотника, сидящего в засаде, превратился в беспомощную жертву.

Человек тихо и незаметно выбрался через люк механика-водителя, в то время как его «сторож» поджидал у левого борта. Когда обманутый хищник увидел человека, было уже поздно. Автоматная очередь ударила зверю в морду и шею.

– Вот так-то, - прокомментировал свой выстрел прапорщик Грибов.

Он осторожно наклонился над мертвой тушей и внимательно осмотрел доселе невиданного хищника, источавшего сильное зловоние. В том месте, где в тело вонзились пули, сочилась густая буро-желтая вонючая слизь.

– Вот параша! – с отвращением плюнул и отошел в сторону Грибов, - И не собака, и не гиена – х… знает, что за тварь!

Прапорщик оглянулся, холодное утро начиналось серо-хмурыми тонами и клубящимся вязким туманом. Грибов еще не разобрался в происходящем, но уже начал торопливо действовать, нутром чуя близкую опасность и малый запас времени. Первым делом он вооружился: в разгрузочный жилет удалось пристроить восемь магазинов, еще два смотанные скотчем вставил в автомат. Можно было взять цинковый ящик с тысячей патронов, но он слишком много весил и лишал маневренности.

Грибов ограничился тем, что взял несколько пачек патронов. Бесценным подарком можно было счесть две гранаты Ф-1. Их с собой на «последнее задание» взял ефрейтор Гигантов, который планировал распить на природе полтора литра водки в честь грядущего увольнения в запас, пострелять из автомата и взорвать две «лимонки», не понятно кем и каким образом раздобытые. Гранаты лежали в одном пакете с полуторалитровой бутылкой разливной водки. Прапорщик тут же продегустировал обнаруженный алкоголь двумя осторожными глотками.

- – Дерьмо самопальное, - сделал он заключение, однако наполнил им свою флягу, болтавшуюся на портупее.

Таскать с собой закуску Грибов счел нецелесообразным, поэтому быстро всухомятку съел припасенную личным составом колбасу, треть батона и полпачки печенья. Теперь можно было попробовать выйти на связь. Однако рация с трудом работала накануне, а после крушения транспортера она, выражаясь языком связистов, «сдохла до конца».

– На связь мы не выходили около шести часов, - сам себе сказал прапорщик, - Быть может забеспокоятся в полку… хотя х… с два пошевелятся эти задницы штабные.

Грибов осторожно покинул БТР, выйдя в зону наползавшего тумана и моросящего дождика. Осталось перенести погибших ребят в одно место. В том, что в живых никого не осталось, он не сомневался, нутром умел чуять подобные вещи.

Обнаружить удалось лишь останки Греева, механика-водителя и радиста, остальные исчезли, но судьба их вырисовывалась достаточно пессимистично. Грибов снял кепку, помял ее в руках, тихо вздохнул, отхлебнул из фляги, взял автомат наперевес и настороженно двинулся сквозь туман в сторону реки.

Звуки тонули в густом и влажном мороке, царящая тишина предвещала беду. Туман был слишком плотным, мешал дыханию, лишал возможности видеть что-либо. Подул легкий ветер, Грибов понял, что находится почти у кромки воды. Клубящиеся испарения скрывали от него обломки рухнувшего моста.

– Отлично, - голос прапорщика поглотил туман, - Единственная связь с большой землей утеряна. Дождливое, холодное сентябрьское утро как нельзя лучше подходит для переправы вплавь.

Впереди что-то забурлило и всколыхнуло поверхность реки. Грибов тут же опустил предохранитель автомата и положил указательный палец на спусковой крючок. Неожиданно водная гладь вспенилась, у самых ног человека всплыло что-то огромное и ветвистое – непонятная смесь сплетенных коряг, ветвей и гнилых водорослей.

Мохнатые гнущиеся щупальца потянулись к Грибову. Прапорщик всадил в это нечто из глубин весь магазин, отскочил назад и разрядил второй. Всплывшее уродство зашипело, издало трубные звуки, окрасилось желтой слизью и исчезло в глубине. Прапорщик быстро сунул пустые магазины в карман и вставил новый.

Поверхность реки окрасилась в желто-бурый цвет, точно такого же цвета испарения заклубились и двинулись в сторону берега. Грибов ощутил першение в горле, жжение в носу и глазах, ручьем потекли слезы, грудь едва не разорвал надсадный кашель. Зажав рот и нос рукой, прапорщик бросился прочь от клубящейся отравы.

7 км от Ворошиловки, 6:25.

Беглецы рухнули на мокрую листву одновременно и минут пять свистели, хрипели и отплевывались. Гусев перевернулся на спину и нашел силы на разговор:

– Как думаешь, много доз радиации поймали?

Лостопадов еще не был способен на длительные диалоги, поэтому ответил лаконично:

– Достаточное количество…

– Теперь у нас два пути, - марш-бросок вызвал в Гусеве прилив словоохотливости, - И оба они ведут на кладбище.

– Это почему? – Лостопадов никак не мог обуздать дыхание.

– Либо мы «открякаемся» в ближайшие дни или даже часы от острой лучевой болезни, либо в будущем нас ждет что-нибудь онкологическое.

Лостопадов тоже перевернулся на спину.

– Есть еще один путь.

– Что ты за человек – вечно споришь, все умника из себя лепишь.

Лостопадов будто и не слышал «наезда» товарища:

– Мы не «крякнем» теперь, даже сможем дожить до пенсии, но уже через пару лет облысеем, одряхлеем, станем импотентами, получим кучу хронических заболеваний.

Гусев злобно заворчал:

– Ну, блин, настоящий профессор медицинских наук. Откуда ты это взял.

– Нужно читать научную литературу, а не «особенности ландшафтного группового секса».

Гусев смачно покраснел:

– Че ты гонишь!?

– А то, думаешь, я не видел у тебя в тумбочке эту брошюрку?

– По тумбочкам шныряешь, падла?

– Она у нас одна на двоих, забыл?

Гусев замахнулся на дерзкого совладельца прикроватной тумбочки. Он был мощнее, поэтому справедливо рассчитывал на физическое превосходство.

– Причем тут моя книжка и будущая лысина с импотенцией? – поднеся кулак к лицу оппонента, спросил Гусев.

Лостопадов прежде, чем дать ответ, внимательно обозрел кулачище соперника, оценил расстояние до своего лица и только после осторожно ответил

– Кратковременное воздействие больших доз радиации приводит к последствиям, о которых говорил я, твоя книжонка ни причем.

Кулак приблизился на предельно допустимо расстояние к носу:

– Опять умничаешь? Друзя из себя строишь?

– Тогда не спрашивай, - возмутился Лостопадов, - Сам лезешь с вопросами, а потом граблями перед рылом машешь.

Кулак вернулся на исходную позицию.

– Будь проще, тогда битым не останешься.

Лостопадов вздохнул с облегчением:

– Че ты нервничаешь? Подумаешь, облысеешь и к бабам равнодушен, будешь, зато живой останешься.

– На хера такая жизнь?

– Есть много удовольствий, кроме секса и ношения густой шевелюры.

– Например, читать научную литературу, которой твои мозги напичканы? – Гусеву стало смешно, и он опустил руку.

– Хотя бы…

– Ты точно псих, - выставил свой диагноз Гусев, - Начитался всякой лабуды и вдвойне стал психом.

Лостопадов на всякий случай отодвинулся подальше, а потом заявил:

– К твоему сведению, до сих пор нет точного определения абсолютно нормального человека. Так что все люди на земле в той или иной мере психи.