Шепот в темноте - Звездная Елена - Страница 55

Нет…

— Я бы о многом хотела спросить, — проговорила, ковыряясь в омлете.

— Ешь давай, тебе восстанавливаться нужно.

К слову о восстановлении:

— Ты из меня вообще кровь пил? — прямо спросила я.

— Мне пришлось. Один раз, — не отводя взгляд, честно ответил Аделард. — А потом сцедил немного, чтобы тебя каждый вечер не мучить.

— Что?

Он, сверкнув белоснежной улыбкой, мягко произнес:

— Роутег дал тебе свободу.

Вздрогнув, потрясенно посмотрела на вампира.

— Не знаю, в чем причина, — продолжил Аделард. — По всем законам, как нашим, так и оборотней, ты принадлежишь ему. Не просто принадлежишь — он имеет право вырвать глотку любому, кто прикоснется к тебе. А после боя с Вихо, как ты понимаешь, идиотов не найдется — о силе Роутега уже ходят легенды, но боюсь, и они далеки от реальных возможностей Повелителя Истэка. Оборотень оказался неимоверно силен.

Я продолжала молча смотреть на Аделарда. Вампир развел руками и добавил:

— Мне больше нечего сказать, Мадди. Я действительно не знаю, почему он так поступил. Но, может, у тебя есть какие-нибудь предположения?

У меня было не предположение, у меня было четкое понимание — потому что я была Роутегу не нужна. Совершенно не нужна… Вероятно, он появился и бросил вызов, чтобы разобраться с Вихо, и я оказалась прекрасным поводом для этого. А дальше… дальше в Ночь весенних песен он найдет себе девушку из оборотней и будет с ней счастлив… Опустив взгляд, я вновь принялась ковыряться в тарелке.

— Мадди? — позвал Аделард.

Я посмотрела на него и с удивлением заметила, что вампир взглядом указал мне на дверь.

Обернувшись, увидела Имара. Второй вампир с несколько странным выражением посмотрел на меня, кивнул приветливо, перевел взгляд на босса.

— Да, я ощутил «блохастого» на своем пороге. Говори уже, ей решать, — произнес Аделард.

Имар хмыкнул, затем сказал:

— Он тут три дня крутился, явно не находя себе места. К двери подошел минут десять назад. Мадди только что пришла в себя, да? Чувствует он ее, что ли?

Я три дня была без сознания?! Недоуменно посмотрела на Аделарда, тот пожав плечами, ответил для начала мне:

— Ты много крови потеряла. Понимаешь, ритуал постановки метки довольно специфичен, человеческих женщин крайне редко подвергают ему, а если и ставят метку — тут же зализывают рану, не позволяя крови собственно пролиться, плюс сам акт слияния с оборотнем восстанавливает силы. А тебя Роутегу пришлось делать своей показательно, чтобы никто не мог оспорить его право защищать твою жизнь. Поэтому крови ты потеряла много, ну и твою рану зализывать он не стал, потому как… Небо его ведает, почему не стал. «Блохастые» довольно скрытный народ, я к их виду не отношусь, поэтому не могу утверждать точно, связано ли зализывание метки непосредственно с интимным актом… Вероятно, связано, иначе Роутег не отдал бы мне тебя, так и не излечив. — Аделард помолчал, затем продолжил: — Трое суток я держал тебя под капельницей, наверх перенес только сегодня.

А затем он ответил уже Имару:

— Вероятно, чувствует. У «блохастых» есть свои секреты. Впусти. Как минимум с ним поговорю я.

Имар кивнул и вышел. Точнее — растворился в дверном проеме, видимо переместившись в другой мир. Я же вопросительно посмотрела на Аделарда и тихо спросила:

— Там… Роутег?

Отрицательно покачав головой, вампир посоветовал:

— Ешь.

— Ад?!

Но он остался невозмутим и повторил:

— Ешь. Я, конечно, могу еще сутки продержать тебя на питательном растворе, но сомневаюсь, что это хорошо отразится на твоем желудке. Тебе нужна еда. И… — он как-то грустно улыбнулся, — нет, это не Роутег.

Испытав смешанные, тревожные и мало объяснимые мне самой чувства, я подцепила на вилку кусочек омлета и… отложила вилку. Посмотрела на Ада, он смотрел на меня.

— Ничего не хочешь мне сказать? — прямо спросил он.

Я не хотела, у меня, напротив, вопрос был:

— Кто там?

Ад не ответил, просто молча указал взглядом на дверь. Я повернулась и увидела входящего Имара, а за ним, в нерешительности замерев на пороге, стоял мой отец. Мой… настоящий отец. Тот, кто меня растил, кто воспитывал, кто учил обращаться с оружием. Мой папа. Он смотрел на меня с видом побитой собаки, небритый, уставший, в помятой одежде, которую явно не менял несколько дней.

— Мадди, — тихо сказал папа.

Я поняла, что у меня дрожат руки, и все перед глазами подернулось пеленой слез.

И вдруг Аделард произнес:

— Прежде чем ты окончательно разрыдаешься и совсем забудешь поесть, хочу, чтобы ты знала — отправив семью на территории стаи Северных Гор, сам Виквэя ушел в клан Вихо. Вернулся по своей воле и ради тебя.

— Виквэя? — заикаясь, переспросила я.

Моего отца звали Рон. Рон Дейтос.

— Я сменил имя, когда сбежал, — произнес папа.

Аделард, отодвинув стул, поднялся, подошел ко мне, наклонился и прошептал:

— Выслушай, тебе самой станет легче.

Выпрямился, погладил по щеке и сообщил папе:

— Кофейник на плите, в микроволновой печи стейк для вас. Будет просто замечательно, если вы уговорите Мадди поесть.

После чего кивнул Имару, и оба вампира вышли, скрывшись в другом мире.

Мы с отцом остались.

Он не посмотрел ни на кофе, ни в сторону микроволновки, он все время смотрел только на меня. А я… я, уже не сдерживая слезы, тихо спросила:

— Почему?.. Как?.. И… зачем?

Папа медленно подошел, сел передо мной на корточки, взял обе мои дрожащие ладони, поцеловал и ответил:

— Мне было четырнадцать лет, я хотел свободы. Свободы любой ценой. Дети? Я не думал тогда о детях вовсе, Мадди, вы были призрачны и несущественны, а свобода — свобода желанна, как никогда. Я принял его помощь на его условиях, думая, что легко отделался и вообще лихо обставил цепного ведьмака Вихо. Оказавшись на свободе, я много лет привыкал к человеческому миру, к тому, что я больше не раб, не пыль под ногами чистокровных, не отродье, которое не имеет права на существование. Я был опьянен тем, что свободен, тем, что значим, тем, что получил родителей, которые относились ко мне как к ценности, любили, баловали, берегли. Я и тогда думал, что эта сделка была самым правильным решением в моей жизни… А потом я встретил твою маму… я узнал, что такое любовь. Что такое — моя женщина. Именно в тот момент я с ужасом понял, что заключил сделку с дьяволом… что проиграл. Но молодости свойственно надеяться, я надеялся, что он меня не найдет. Ошибся. Ведьмак появился на пороге моего дома в день, когда твоей сестричке Салли исполнился годик. Появился и потребовал расплаты. Ему нужен был его ребенок, нужен был исключительно для одной цели — откупиться от Вихо, обменять свою жизнь на жизнь нового ведьмака.

Папа сжал мои ладони и судорожно сглотнул, словно переживал этот момент заново. Но через несколько секунд он продолжил:

— Отдать свою женщину даже на ночь? Я не мог. Не мог, это было… я не смог. Ведьмак угрожал, я искал варианты, чтобы избежать этого. Нашел клинику. Подкупил врачей. Твоя мать ни о чем не знала, оплодотворение произошло в пробирке… Прости меня.

Я молча плакала.

Папа опустил голову и вернулся к рассказу:

— А когда ты родилась, я… я даже на руки не хотел тебя брать, я знал, что ты не моя, знал, но… В ту ночь, когда вы вернулись из госпиталя, твоя мама спала, утомленная за день, и роды же только, считай, были, а ты проснулась и заплакала. Я думал просто покачать, успокоить, чтобы не разбудила никого, взял тебя из колыбельки и… и понял, что ты моя. Вопреки всему, и пусть не я был отцом, но ты ребенок моей любимой женщины, и ты… ты моя дочь, Мадди, несмотря ни на что. С того момента для меня не было разницы между твоими братьями и сестрами и тобой.

Он сжал мои ладони и продолжил срывающимся голосом:

— Вихо… Обменять твою жизнь на мою?! Как бы не так! Ты для меня дочь! Ты мой ребенок, я бы отдал свою жизнь за тебя, не задумываясь! Но он узнал… — Папин голос сорвался на стон. — Он узнал практически сразу. Ему уже было известно, кто мне помог сбежать. Он сопоставил отсутствие у тебя инстинкта подчинения и сделал выводы. И когда я попытался вернуться в клан, чтобы бросить вызов, пусть сдохнуть, я понимал, что у меня нет шансов, но защитить своего ребенка я мог… Прости меня, девочка. Он пригрозил… Ты дочь ведьмака, как бы сильно я ни жаждал забыть об этом. Дочь существа, которое вне закона во всем мире нелюдей. И Вихо пригрозил раскрыть этот факт, если я попытаюсь бросить ему вызов.