Мир на продажу (СИ) - "Шлифовальщик" - Страница 27

   - Откуда?

   - Оттуда. На, подержи!

   Поэт бережно, как святыню, принял штаны из моих рук.

   - У нас таких не выдумывают, - завистливо произнёс он, рассматривая джинсы на вытянутых руках. - У нас в выдумницах - только эту дрянь.

   Он с отвращением кивнул на свою одежду.

   - А незачем такие выдумывать! - заметил я. - Если джинсов будет много, тогда все будут их носить, и никто удивляться не будет. А так они будут у тебя одного. Дарю!

   От привалившего счастья поэт совсем обезумел. Он счастливыми глазами смотрел на меня и прижимал джинсы к груди.

   - Если ты хочешь добиться славы, добивайся её любыми способами, - менторским тоном поучал я. - А слава - это публичность, внимание людей. Как говорят в нашем мире: без пиара нет навара. Наденешь джинсы - автоматически становишься центром внимания, и можешь спокойно читать свои стихи. Тебя выслушают из уважения к твоим фирменным штанам.

   - Что я могу для тебя сделать? - засуетился поэт, с собачей преданностью глядя на меня.

   О, это уже другой разговор! Приятно слышать и понимать, что зацеп состоялся. В любом мире, хоть рабовладельческом, хоть в коммунистическом, есть люди, способные за джинсы сделать всё, что угодно. Они - потенциальные жертвы зацепа.

   - У меня есть много интересных вещих, - опутывал сетями поэта я всё сильнее и сильнее. - Получше этих джинсов. И они все будут твоими. К тому же я помогу тебе стать знаменитым, чтобы тебя слушали и обсуждали. Помоги мне немного тоже.

   - Чем помочь? - прошептал поэт.

   - Не спеши. Я скажу, когда мне будет нужна твоя помощь.

5

   Ант выпухнул нас из своего дома уже в сумерках. Спокойной ночи он пожелал своеобразно:

   - Уснуть, и чтоб весь мир пропал,

   Уснуть, проспав судьбы запал.

   Проснуться бы в тиши ночной

   И вечный ощутить покой.

   Своим стихотворным бредом поэт изрядно надоел за этот вечер. Я привычно вздохнул, закатив глаза, на этот раз просто от облегчения.

   В гостиницу мы не пошли. По сумеречным опустевшим улицам я и стажёр добрались до окраины города и нашли укромное место на берегу небольшой речушки. Мне необходимо посоветоваться с суфлёром, подвести итоги дня. В гостинице вряд ли могла быть прослушка, но перестраховаться никогда не вредно. Стажёра я поставил караулить.

   Я отключил понимальник и постучал по переговорнику.

   - А? - встрепенулся на том конце "провода" Павлик.

   - Спишь, что ли? - сердито спросил я. - Запамятовал, что должен двое суток проекта дежурить непрерывно?

   - Глаз не сомкнул! - вяло заверил меня суфлёр, смачно зевнув.

   - Что скажешь? В общем и целом?

   Аналитик хмыкнул:

   - Лучше бы девку зацепили, чем патластого графомана. Хотя бы эту, Элину. Или рыженькую в кафе.

   - Кто бы рассуждал о девках! - рассердился я. - Донжуан-теоретик! Учил мерин жеребца кобыл клеить! По существу что скажешь?

   - И так всё понятно. Коммунизм с пережитками социализма. Или социализм с зачатками коммунизма. От каждого по способности, каждому по морде.

   Виталик, обладающий умением искренне смеяться над самой тупой шуткой, хохотнул и тут же смолк под моим сердитым взглядом.

   - Павлик, - сказал я проникновенно, - я знаю, что ты главный остряк аналитического отдела. Но мне сейчас не до шуток. Я и так весь вечер идиотские стихи слушаю. Давай просыпайся до конца и выдавай своё мнение. Думаю, ты не всё на свете проспал.

   - Мирок интересный. Эксклюза тоже неплоха, - выдал скромное мнение суфлёр, посерьёзнев.

   - "Неплоха"! - Я даже подскочил от возмущения. - Шикарная эксклюза, роскошная! Хрен кто такую добывал из дилаперов!

   - Эксклюза - это так, мелочёвка, - не разделил моего восторга Павлик. - Тут другое интересно: перепухание, картофелекапуста... Вывод не напрашивается?

   Я задумался с точки зрения суфлёра бессовестно долго, и он через три секунды сам ответил:

   - Вывод сам собой напрашивается - в Миогене нет чётких границ. Это нечёткий мир. Мир, в котором противоположности сглажены, между ними нет выраженной разницы. У нас каждая вещь - это отдельная сущность, а у них - полудрова-полудым и морквосвёкла.

   - А перепухание тут причём?

   - Я думаю, что тут тоже своего рода нечёткость. У нас каждое твёрдое тело занимает определённое место в пространстве. А у них, видать, оно размазано по всему пространству. То есть ваш поэт не целиком в соседней комнате дрыхнет, а в основном, на девяносто девять и девять десятых процента. А одна тысячная его часть размазана по всей тамошней Вселенной.

   - Ты точно проснулся? - поддел я Пашу, слегка обалдев от его гипотезы. В принципе у него все гипотезы сумасбродные.

   - Идиот! - прокричал суфлёр так, что я прикрыл рукой переговорник. Верный признак, что ему мысль кажется логичной и правильной; он всегда злится, когда его не понимают. - Включи мозг, недоучка! Поэтому и называется перепухание, что человек плавно перетекает из одной точки пространства в другую! В одном месте он сдувается, а в другом вспухает! Просто меняет концентрацию себя в данной точке. Что не ясно?!

   Мы с Виталиком промолчали, переваривая Пашины умозаключения.

   - И между самими вещами, кстати, нет чёткой разницы, - слегка успокоился Павлик. - У нас есть морковь, и есть свёкла, и между ними нет ничего общего.

   - Корнеплоды, - брякнул я.

   - Что?! - опешил суфлёр.

   - Я говорю, у них есть общее: морковь и свёкла - корнеплоды.

   - Вот идиот!- задохнулся от возмущения суфлёр-философ. - Что с тобой сегодня? Ты что-то соображать плохо стал. Я же тебе о другом толкую, а не о классификации! Я говорю, что у нас между любыми вещами есть чёткая разница, граница. А в Миогене можно из любых двух вещей получить нечто среднее. На четверть свёклу, на три четверти морковку.

   "Что среднить будем?", - всплыли в мозгу странные слова поварихи.

   - И фазовые переходы тут, скорее всего, плавные. Водалёд. Значит, вода в лёд переходит не скачком, как у нас, а плавно густеет. Заметил, кстати, что город здешний похож на село? И это тоже гладкость, сглаженность - в Миогене нет разницы между городом и деревней.

   - А конфигурация? - неожиданно возник из темноты уставший караулить Виталик.

   Я удивлённо вылупился на него, и он, смутившись, пробормотал:

   - Ну... Конфигурится тут всё... Само...

   - А смысловик? - добавил я, обращаясь к Павлику. - Бабочник, обратник? Какая тут нечёткость?

   Но суфлёра не так просто завести в тупик:

   - Я думаю, Миоген не только нечёткий, но и саморегулирующийся. Вся рояльность, которая тут зашкаливает - это результат саморегуляции. Следствие само настраивает причины, целое - части... У нас следствие зависит от причины, а тут ещё и причина от следствия. Обратная связь.

   И тут меня осенило:

   - Нечёткий, саморегулирующийся мир с обратной связью, говоришь? - усмехнулся я. - А ты, Паша, не перепил пива случайно? Где ты видишь нечёткость?

   Я повертелся вокруг себя, водя камерой.

   - Где расплывающиеся перетекающие друг в друга предметы? Вот река. Она что, наполовину река, а наполовину каша манная? Почему мы со стажёром не перетекли никуда? Саморегуляция... У меня что, внутренние органы отсаморегулировались?

   Даже здесь, в другом мире я почувствовал, что Павлик озадачен. Несомненно, мозги у него закипели, потому что я попал в десятку.

   - Я понял! - вдруг выкрикнул суфлёр из переговорника. - Всё так просто, что даже неинтересно. Онтологический мир!

   - Чего сказал? - За ходом мысли Павлика сложно уследить, особенно когда он увлечён.

   - Миоген - онтологический мир. Наш земной мир - технологический. Бывают другие миры, например, магические. А этот - онтологический.

   - Онтология - это раздел философии, изучающий наиболее общие вопросы бытия, - вставил Виталик, топтавшийся тут же рядом.