Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 28

И тут же стала прогонять эту мысль, убеждать себя, что умение целоваться не гарантирует столь же замечательного продолжения, но…

Не знаю, сколько я сидела так прежде, чем успокоилась. В конце концов сердцебиение вернулось в норму, ноги снова окрепли.

Поднявшись, я осмотрела роскошный холл. Он был сделан безупречно, в пропорциях, соединении линий, углах между направляющими орнаментов и элементов чувствовалась профессиональная гармония. В моём колледже за такой проект поставили бы пять.

Теперь, без Раввера, я видела окружающее отчётливее, могла анализировать, оценивать. Словно до этого я была в дурмане, а сейчас пришла в себя. Похоже, брачные чары все мысли сосредотачивали на муже.

А пока его нет, можно на трезвую голову провести ревизию в подведомственном доме и поэкспериментировать с интерьером в какой-нибудь не посещаемой гостями комнате.

Но прежде — магия!

Я протянула руку в сторону тени под дверью и представила, как её опутывает прорастающий из пола плющ. Представила, что тёплый поток магии из моего браслета перетёк в тень и принял форму плюща. Тот стал прорастать из пола, распускать листки с заострёнными кончиками. Дыхание перехватило, рука задрожала от волнения.

Я колдовала. Сама!

Плющ опутал дверь и, скукожившись, снова улёгся в тень. Мало… Но ведь это только начало!

***

Сердцебиение стало каким-то сумасшедшим, желание охватило меня так сильно, что я едва сообразил, как открыть дверь и выйти. Но в то же время мне стало так безумно хорошо после этого поцелуя, что думать о чём-то плохом я просто не мог.

Спускаясь с крыльца к ландо, я поймал удивлённый взгляд офицера, привёзшего послание императора, и понял, что улыбаюсь.

Стало не по себе. Уголки губ тут же поползли вниз. Не было у меня поводов для радости. Совсем не было.

— По дороге мы заедем в имение Какики, — бросил я офицеру и запрыгнул в ландо.

Постучал себя пальцами по лбу: как можно быть таким идиотом? Как можно забыться хоть на мгновение? К Лене я привязываться не должен. Ни при каких обстоятельствах. Иначе это будет слишком больно.

Я облокотился на борт ладно и, скользя взглядом по белым стенам чужих имений, пытался унять переполнявшие меня эмоции, физическое и душевное возбуждение: мой разум должен быть трезв и холоден, как клинок.

Но как трудно не думать о Лене! Столько удовольствия и страха, и сомнений.

Я оставил свой дом, всю мощь женской родовой магии на девушку, которую едва знал, которая, возможно, хотела сбежать из своего мира из-за совершённого преступления, а все мысли сводились к тому, что ещё ни с одной женой я не прощался так страстно и нежно.

Пожалуй, ни одну другую такой податливой и горячей я представить просто не могу. Все прежние прощания, церемонные и правильные, вдруг показались блеклыми, невыразительными…

И если у меня такой шквал эмоций сейчас, когда Лена пробыла рядом чуть более суток, чего ожидать через неделю? Месяц? Год? Я же совсем потеряю контроль над мыслями и чувствами, над своей жизнью.

Надо быть осторожнее. Осмотрительнее. Никаких непозволительных эмоций: Лена здесь временно. Какой бы привлекательной она ни была, она неподходящая жена для человека моего положения. И мне нельзя привязываться. Тем более нельзя влюбляться, потому что в этом случае давление брачных чар возрастёт.

Нельзя.

Шумно вдохнув, я постучал по борту ландо, откидной верх поднялся надо мной и над сидением напротив, края крыш соединились, щёлкнули замки. К сожалению, отверстия по бокам мешали почувствовать себя в уединении. Я сел глубже в тень, запрокинул голову.

Закрыл глаза.

Немыслимо, всё это не может быть правдой. Пальцы сами потянулись к спрятанному под одеждой браслету: цельный, снова цельный. Сердце кольнуло осознанием, какая у этой временной цельности может оказаться цена.

Я отчётливо увидел склонившуюся ко мне Лену, её светлые, искрящиеся глаза, нежный овал лица, губы… Приподнял руку и ощутил их тепло. Лена потёрлась губами о мои пальцы, улыбнулась — и от лёгкого толчка чары растворились, точно дым.

Ландо стояло на месте.

Медленно, со скрипом, открыли мне ворота имения Какики.

— Ждите здесь, — велел сопровождающему офицеру.

Ездовые ящеры потрусили дальше.

Мёртвый дом надвигался на меня, загадка убийства выталкивала из мыслей Лену. Должна была. Но это убийство связано с Лавентином, а Лена здесь из-за него, так что, минуя холл и через тайный ход пробираясь в спальню главы рода, я снова задумался о жене.

О её желании обладать магией.

У простолюдинок много сказок о том, как их избирали длоры и вводили в свой круг. Даже на подмостки сцен эти сюжеты проникли, но в пьесах простолюдинки сначала не желали становиться жёнами длоров, поэтому не демонстрировали такой милой радости от первых опытов волшебства, как Лена.

Мои прежние жёны были чистокровными длорками, магия для них настолько привычна, что не вызывала восхищения, а воплощение теней воспринималось как нечто совершенно бессмысленное на фоне пластичного дома. Они даже ради приличия не хвалили эту способность, а Лена приняла её так восторженно…

Если подумать, то сейчас я занимаюсь восхвалением Лены, чего делать нельзя.

Лучше задуматься, с чего это молодая девушка хочет остаться здесь, даже без магии. Я, конечно, ей помогу, но… такое желание подозрительно.

Я понял, что стою перед открытой дверью в спальню и не двигаюсь.

Место преступления вновь предстало передо мной во всей своей отвратительности: обсыпанная багряным пеплом спальня с проломленным витражным окном, через которое корень магоеда, пробив полог кровати, добрался до мумии главы рода, буквально вчера ходившего по острову длоров живым и здоровым.

И снова я задался вопросом: какая сила могла сделать с ним такое? Почему Какики превратился в подобие сухого корня?

Впопыхах наброшенный мной щит не допускал в спальню экспертов, притихших за моей спиной.

Отлично же я сейчас выгляжу со стороны: почти бежал и вдруг встал как вкопанный. Да и то, что утром без предупреждения умчался с места преступления, тоже чести не делало.

То, что дом Лавентина разрушился, а его боевая химера чуть не пошла гулять по острову, моё безответственное поведение не оправдывает: эксперты уже занимались бы исследованиями, если бы я, разобравшись с проблемами Лавентина, о них не забыл.