Обмен властью (СИ) - "Эш Локи" - Страница 41

— Вова, спасибо тебе. Я очень тебя люблю, но знай, ты редкостный идиот. Ты идиот, Тимур идиот и судя по всему Тёма тоже… Меня окружают одни умственно отсталые извращенцы. И я всем вам устрою трёпку, так и знай.

Я вздохнул, рассеянно разглядывая серые дома в прямоугольнике окна.

— Не за что.

И впервые за месяц смог искренне улыбнуться.

Тимур ждал возле красавицы Субару. В утеплённом сером пальто, колючий, отстранённо-раздражённый. Курил, рассматривая проплывающих мимо людей, неуклюже балансирующих на тонкой корке льда. Огонёк сигареты мерцал в тонких пальцах, рукав наплывал на запястье.

Мне хотелось сказать ему столько всего и сразу. Передать слова Лера, извиниться, выложить всё, о чём я думал, пока приходил в себя, но я слишком хорошо помнил, чем закончился наш последний разговор.

Вполне возможно, ему были уже не нужны мои новости и покаяние.

Очень скоро это предположение превратилось в железную уверенность. Заметив меня, Тимур бросил сигарету в снег и выпрямился.

— Ты не изменил своего решения? — зачем-то спросил я.

Ларионов тихо вздохнул и отвёл глаза. Выражение его лица остро напомнило время нашего противостояния, а конкретно тот период, когда мы пытались одарить друг друга максимумом презрения.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, проигнорировав вопрос.

Всё повторялось? Нет, пожалуй… на этот раз пробиться через бетонную стену у меня не было ни шанса.

— Неплохо, — я пожал плечами.

— Садись в машину.

В салоне невнятно бормотало радио и пахло кофе. За окном блуждали огни и отблески фонарей, далёкие, словно свет незнакомых звёзд и галактик. Для меня всё это существовало где-то за пределами моей камеры заключения. Камеры на одного. Одиночество… проникало глубже, захватывая слой за слоем, как ядовитая плесень. Вместе с липким, удушливым жаром.

— Я видел Лера, — признался я, когда мы были в двух поворотах от дома. — Он сказал, что мы все идиоты.

Тимур фыркнул. Мне показалось, что в дороге он немного расслабился, но это была иллюзия. Стоило нам вновь оказаться наедине, закрыться в мирке один на один, отгородиться железной дверью — напряжение взгрело души до невыносимо болезненного состояния.

— Пожалуйста… не заставляй меня ждать. Скажи, что ты решил.

— Ты уже должен был понять, что мы друг другу не подходим, — сказал Тимур после небольшой паузы. На этот раз он включил свет везде, где только можно, пытаясь создать в центре урагана хоть какую-то безопасность. — Знаешь, чем всё кончится? Однажды я либо прибью тебя, либо ты сойдёшь с ума от страха. Ни того, ни другого…

Я молчал, подавляя малейшие порывы прервать его. И всё равно не был вознаграждён.

— Впрочем, не важно. Собирай вещи.

Ничего больше не говоря, я отправился в спальню. Я не собирался унижаться, о чём-то просить или устраивать сцену. Ведь понимал, что в наших отношениях право выбросить ненужное всегда оставалось только за ним.

Было горько, конечно. Но я решил, что разберусь со своими чувствами позже, когда вернусь в свою квартиру, когда смогу осознать. Без Тимура. Может быть, этот разрыв даже убьёт меня.

Но благодаря разговору с Лером я мог продержаться какое-то время. В жизни есть куда более важные вещи, чем личное счастье. Всё рано или поздно заканчивается…

Тимур тихой тенью блуждал поблизости, наблюдая за моей вознёй. Я не понимал, зачем ему это нужно и что он хочет увидеть, но старался не сталкиваться взглядом и вести себя как образцовый нижний. Но всё же решился на один каприз.

Когда сборы были закончены, сумка стояла у дверей и оставалось только одеться, я вытащил ошейник. Пропустил его сквозь пальцы, непроизвольно усмехнулся. Всего лишь полоска кожи, бережно выделанная неизвестным мастером, но… к ней у меня и вправду были особенные чувства.

— Всё потому, что я неподходящий? — попытался пошутить я, повернувшись к Тимуру, ждущему возле арки в спальню.

— Потому, что ты самый подходящий, — отозвался он.

Вдруг сделал несколько шагов навстречу. Понять, что Тимур чувствует, было невозможно. Снова сложночитаемость, неопределённость, тяжёлая, давящая… Он всегда плохо справлялся с сильными эмоциями. И, когда он не мог их побороть, лицо превращалось в постоянно меняющуюся гримасу.

— Спасибо за то, что был моим хозяином, — я попытался растянуть губы в улыбке и почтительно протянул ошейник на раскрытых ладонях.

Неторопливо, через силу, Тимур взял его. Взгляд вдруг изменился, и неестественное спокойствие обернулось болью.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — выдохнул он. — Я не хочу тебя отпускать. Но всё повторится. Всё снова…

Тимур сглотнул, прикрыл лицо рукой. Какая-то мысль не давала ему покоя, поэтому я просто ждал, затаив дыхание.

— У меня есть предложение, которое тебе не понравится.

— Что?

Голос упал до полурычания, и моё сердце, до этого момента тяжёлыми ударами сотрясающее грудную клетку, просто взбесилось.

— Мы разберёмся как обычно. Десять ударов кнутом и любое наказание на выбор.

Мои внутренности сжались от его взгляда, но неожиданно Тимур приложил ошейник к своей шее. Рваным, неуверенным движением обвёл горло и застегнул сзади. Кольцо аккуратно улеглось в ямочку между его ключиц.

Я похолодел.

— Поменяемся местами.

— Ты что…

Всё это давалось Тимуру очень нелегко. Пальцы подрагивали, гордость трескалась по швам. А я, наверное, по белизне лица мог выиграть даже у японской гейши.

— Ты рехнулся?

— Если не можешь, то вали. Я тебя не держу.

— Тимур…

— И не шучу.

— Я же… ни разу не делал ничего подобного! Я могу тебе навредить! И…

— Так и есть. Мы будем в равных условиях.

Тимур сжал зубы. Медленно, будто в трансе, опустился передо мной на колени. Я замер, ещё не до конца веря в то, что это происходит взаправду, что он это серьёзно. Но как бы я ни пытался проморгаться, картинка не менялась. Тимур, напуганный собственным шагом, мучительно красивый в тёмно-фиолетовой рубашке сидел на полу, в ошейнике, глядя на меня снизу вверх.

— Я никогда и никому не позволил бы, — сказал он. — Кроме тебя. Только тебе.

Пришлось облокотиться на стену, чтобы не свалиться навзничь. Он точно сошёл с ума. Обезумел.

— Но, если не можешь, просто уходи.

Если бы кто-то когда-нибудь сказал мне, что Тимур может быть таким, я бы не поверил. Он ждал моего решения со смирением, напряжённый до последней мышцы в теле, словно я могу выстрелить в него из пистолета. Убить одним движением.

Подумать только — этот человек довёл Илью до побега. Он может вызывать страх одним прикосновением, и вот теперь, здесь и сейчас, он готов подчиниться. Такому человеку, как я…

— Мне страшно.

— Мне тоже. Но я сотню раз видел, как это делается. И ты тоже.

Я кивнул.

— Но… если что-то пойдёт не так, мы прекратим. Сразу же!

Тимур слабо усмехнулся. Наверное, для него моё нетвёрдое согласие стало доказательством того, что я готов на всё, чтобы остаться рядом.

Поднявшись и отправившись в спальню, Тимур на ходу снял рубашку, бросил её на кровать. Вытащил из шкафа кнут и положил сверху. Когда всё было готово, он сел возле постели. Рука неловко скользнула по шее, упала вниз.

Я, на ватных ногах стоящий неподалёку, попробовал представить, что сейчас может чувствовать Доминант. Невозможно…

— Ты сказал десять ударов, — пролепетал я. — Кнутом… Тимур, это безумие. Я никогда не бил. Никогда вообще.

— Представь, что чувствую я, когда не знаю, какую силу должен приложить. И знай, что, если попадёшь куда-нибудь по нервам, я могу остаться инвалидом.

— Стоит ли оно того?

Он хмыкнул, складывая руки за спиной.

— Скажу, если справишься.

Я подошёл к кровати. Кнут лежал, изгибаясь точно в центре, и напоминал хвост ящерицы-мутанта. Я не мог представить, что делать дальше. Но Тимур сказал — либо так, либо уходи, и я знал, что разрыв принесёт нам обоим намного больше страданий, чем подобный опыт.