Обмен властью (СИ) - "Эш Локи" - Страница 33

Убрав ногу, Тимур опустился на колени и снова прижал, только на этот раз — рукой. Я ощутил лёгкий захват в районе шеи и вздрогнул, но не перестал говорить:

— Поверь мне… я никогда не стал бы… делать такое ради того, чтобы повлиять на тебя.

— А если бы случилось что-то серьёзное? Если бы у них было оружие? У тебя вообще голова включается хоть иногда?!

— Прости… Прости. Пожалуйста.

Отпустив меня, Тимур резко поднялся и отошёл.

До меня, наконец, дошло, почему он был в таком раздрае. Он думал, что я намеренно влез в потасовку, чтобы получить наказание — мазохист-наркоман… не лучше мусора. И если бы ситуация действительно была опасной, если бы я нарвался на отморозков с оружием, то всё вдвойне глупо. Ради жалкой провокации — под нож?

— Почему ты такой недоверчивый? — полушёпотом спросил я. — Разве я давал повод?

— Ты блядский мазохист. Этого достаточно, — в сердцах бросил Тимур.

Я поднялся и неуклюже схватился за дверную ручку. Ларионов вдруг оказался за моей спиной и упёрся ладонью в дверь, не давая выйти.

Впервые рядом с ним я испытал страх. Но не потому, что от Тимура веяло серьёзной опасностью, — я испугался, что ничего не смогу доказать.

Всё было точно так же, как когда-то с моей семьёй. В голове эхом звучали срывающиеся голоса, грохот посуды, оправдания, брошенные в пустоту. Человеку, настолько убеждённому в своей правоте, в том, что вокруг одни подлые твари, ничего не объяснишь, пока он сам не захочет слушать.

Моё сердце болезненно сжалось в ожидании, но Тимур ничего не делал. Просто стоял позади и держал дверь.

— Люблю тебя, — не выдержав давления, сказал я.

Тимур убрал руку.

Я вышел и захлопнул за собой дверь.

— Что-то ты совсем себя не бережёшь, — подколол Валера, водрузив мне на голову холодный компресс. — Не хватало только падений в обморок.

— Где Тимур? — спросил я, стараясь удержать одновременно мешочек со льдом у щеки и ткань на лбу. Губа припухла и неприятно ныла. Идти докладываться в таком виде к Артемию Олеговичу совершенно не хотелось — у него и так море забот с закрытием месяца, а тут ещё всякие неадекватные администраторы со своим геройством.

— Закрылся у себя, — Совушка закатил глаза. — Да не переживай, он сейчас испепелит пачку сигарет и перебесится. Судя по тому, что я услышал от Лизы, ты вовремя вмешался. Только что-то мне подсказывает, что и влетело не просто так.

— Я начал драку, — почти беззвучно признался я. — Только этого не видели, поэтому никому не рассказывай.

— Обижаешь, — лучезарно улыбнулся Валера. В последнее время он был почти такой же, как прежде: глянцевый, ухоженный, только опаздывал на смены. Я боялся думать о причинах, как и о том, что творится у него в душе на самом деле. Просто старался поддерживать прежние непринуждённые отношения. — А Тим… я же говорил, он впечатлительный. Если увидел, как тебя стукнули, то повезло, что все живы-здоровы остались.

— Как он вообще там оказался… — страдальчески взвыл я.

— Бармен ляпнул, что в чёрном какие-то разборки, пока бегал за охраной. Он, дурак, побежал не к тому выходу. Стечение обстоятельств.

— Заебись стечение…

— Вот что странно — как правило, Тим куда спокойнее относится к таким вещам. Что стряслось?

— Он злится не только из-за потасовки. Из-за меня.

— То есть?

— Решил, что я хитрожопый, — со злости я едва не запульнул несчастный ледяной мешочек в стену.

— О, дела… Опять двадцать пять.

— То есть?

— А это, друг мой, подарочки Ильи. Он нарушал правила и запреты специально, чтобы потрепать Тиму нервы и получить наказание. Почти всё время.

А. Вот оно что.

Мне стоило догадаться самому. Вновь уткнулись в прошлое. Наверное, большая часть проблем Тимура так или иначе связана с тем опытом, даже «ты — мой, а не я — твой».

И как я, спрашивается, должен с этим бороться?

— Что случилось? — на лестнице появился Артемий Олегович. Мы с Валерой перевели взгляды и оба виновато заулыбались, не зная, с чего начать.

— Тут из «Лимита» приходили, пытались Лизоньку плюшками и печеньками на тёмную сторону переманить, — в своей идиотской манере расписал Лер. — Наш кудрявый рыцарь вступил в неравный бой с врагами за её честь, потом рыцарь кудрявого рыцаря подъехал и сделал бой совсем уж неравным… а потом охрана прибежала. Таки хэппи энд.

Я сглотнул, пристально разглядывая жёсткое лицо Хозяина.

Честно говоря, раньше я не замечал за ним таких взглядов. В тёмных глазах заиграли тёплые блики, совсем робкие, сдержанные. То ли свет точечный влиял, то ли услышанное и вправду показалось ему забавным.

Теперь, когда я знал, что происходит между этими двумя, было тяжело наблюдать со стороны. Фальшь, осторожность… игра с сохранением дистанции. В каждом жесте. В каждом слове.

— В этом клубе хоть день может пройти без драмы? — вздохнул Валера. — Пойду я, проведаю нашего Бэтмена.

Я проводил его взглядом и убрал полотенце со лба.

— Простите, Артемий Олегович.

— Ты в последнее время сам не свой. Может, возьмёшь парочку выходных?

Моему удивлению не было границ — Хозяин скатился с темы конфликта и решил поддержать. И штраф не влепил. У вселенной совсем поехала крыша.

— Да, пожалуй, вы правы. Но одного дня хватит за глаза.

— Хорошо.

Артемий Олегович двинулся в манч, собирать по крупицам картину произошедшего, а я свалился на свой стол.

Чудовища… Печальные и одинокие. Как я оказался среди них?

Под стать настроению, небо психануло и разразилось мерзким ледяным дождём. Угрожающе рычало, кутаясь в чёрные тучи. Я спрятался под козырьком и разглядывал это буйство добрых десять минут, пытаясь определиться, как начать разговор с Тимуром. Я не ждал извинений, да и сам не собирался извиняться, но и спустить всё случившееся на тормозах не мог.

Но Ларионов не стал нагнетать — проходя мимо, молча прикрыл зонтом. Мы вместе двинулись к парковке. Забрались в салон, включили печь, как ни в чём не бывало. Но едва Тимур разогрел двигатель, я собрался с духом и выпалил:

— Можно завтра я побуду дома?

Мы двинулись в тишине, разрываемой лишь постукиванием капель и эхом далёкого грома. Тимур даже музыку не включил, видимо, тоже полностью погрузившись в себя. Через двадцать минут он остановился возле моего подъезда и положил зонт рядом на сиденье. Заметив это, я тихо фыркнул.

— Не нужно.

Слегка прикрылся полами пальто и прыгнул в дождь.

Я преодолел всего пару метров, как вдруг понял, что не могу сдвинуться с места.

Оказывается, Тимур тоже вышел. Догнал, схватил за локоть, осторожно, без усилия.

Было ужасно холодно, но я чувствовал только его руку — неспешно, убийственно медленно спустившуюся по рукаву вниз и нежно подцепившую мои пальцы.

— Прости, — шепнул Тимур мне в ухо. Холодные капли, текущие с его подбородка, попали под ворот, и я вздрогнул. — Прости меня.

За какие-то секунды мы оба промокли до нитки, а я всё никак не мог подобрать слов. Тимур же, заметив замешательство, притянул меня к себе и обнял.

Так откровенно.

Любовь-безумие не заканчивается «жили долго и счастливо». Она душит, лишает воли, мыслей и желаний. Не может быть так — и долго. Так — и счастливо. Просто не может.

Мы стояли — напряжённые до предела, до ноющей боли в груди, до дрожи… и в тот момент казалось, что не существует ничего болезненнее. Но, как только я поцеловал Тимура в уголок губ, боль ушла.

На этот раз не было игры. Не было правил, рамок, ограничений, Доминанта и сабмиссива. Он отбросил всё — и пропал. А я, кажется, свихнулся.

Мы ввалились в коридор, целуясь на ходу, слизывая друг с друга дождевую воду, вытряхивая неуклюжие, неловкие тела из верхней одежды. Запнулись о мои кроссовки, едва не грохнулись. Тимур успел схватиться за тумбу и поймать меня в полёте. Рассмеялись в губы — мы не могли оторваться друг от друга ни на секунду.