Level Up. Рестарт (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 45

— Чуть больше недели, да и не держусь особо.

— И не тянет даже? — изумляется отец.

— Бывает, конечно. Но если перетерпеть эти пару минут, то дальше все нормально. Как вы? Как мама?

— Хорошо все, сынок. На маме еще пахать можно, это она у соседских бабок взяла моду на здоровье жаловаться — мол, так и дети чаще наведываются, и внимания больше.

Я ему верю — первым делом посмотрел мамины очки жизненных сил — все нормально, как и у отца, со скидкой на возраст, конечно. Дебаф старости тикает.

И, конечно, отношение ко мне у них обоих — любовь. Один из одного. А еще высокий уровень социальной значимости — за тридцать. Сказываются и большой трудовой стаж — мамы в школе, отца в пожарной охране, и их отзывчивость, и большой круг друзей.

— Ты-то как? Кирка говорила, на работу устроился?

— Да, па, все быстро получилось, в понедельник только собеседование прошел, а в четверг уже вышел.

— Хм… Что за место-то такое? Не обманут?

— Производственная компания по упаковке. Вроде серьезная. Посмотрим.

— Поздно присматриваться в твои годы, сынок. Держись теперь за это место, дурака не валяй-то, а то у тебя не трудовая книжка, а доска позора какая-то! — Отец строго смотрит, и я ежусь под его взглядом. — Книжка эта твоя долгостройная, дописал? Нет! Игрульки дурацкие… Столько времени впустую… Вот и Янку потерял! Докатился?

Только сейчас, стоя с ним на балконе, потеряв жену, впервые за все годы я его понимаю и воспринимаю его речь не как пустые слова «ничего не понимающего» отца. Я ставлю себя на его место и сочувствую ему.

— Пап, все хорошо будет, не переживай.

Он отворачивается, но я успеваю заметить его заблестевшие глаза. Он трет их кулаком.

— Что-то дым в глаз попал… Ладно, сынок, ты человек взрослый, а мы тебе не няньки, ты свою жизнь сам строишь.

У меня дежавю — утром я то же самое говорил Сяве. Понимаю, что эту фразу я неоднократно слышал от отца, вот и сам использовал.

— Па, у вас все нормально? — к нам заглядывает Кира.

— Сейчас докурю и придем. Иди, дочка.

— Ну-ну, — Кира переводит взгляд с отца на меня и обратно и исчезает.

Отец хмыкает, аккуратно гасит окурок, и мы идем в дом…

Обычный семейный ужин с тактичными расспросами о Яне и о моих планах на будущее медленно подходит к концу. Все было, как всегда у мамы, вкусно и крайне нездорово: «Сельдь под шубой», «Оливье», запеченная в духовке пряная курица, обильно обмазанная майонезом с чесноком и солянка на грибном бульоне. Мамина солянка, куда же без нее — она готовила ее и в дефицитные перестроечные, и в нищие девяностые, и в благополучные нулевые. Любимое блюдо папы, значит любимое блюдо всей семьи.

Кирюша вовсю зевает. Пока мама с Кирой убирают со стола, а отец выходит покурить, я смотрю телевизор. Пульт у племянника, и он радостно перещелкивает каналы.

— Постой, — я отбираю у него пульт.

На местном канале во весь экран фотография пропавшей девочки, а голос за кадром озвучивает ее приметы. Хватаю смартфон и фотографирую экран.

Пропала девушка

Оксана Воронцова, 14 лет

14 мая 2016 года около 20:00 ушла из дома и до настоящего времени ее местонахождение неизвестно.

Приметы: на вид 15–16 лет, рост 172 см, худощавая, длинные черные волосы, курносый нос, густые брови, карие глаза.

Была одета: розовая кофта, белая футболка, короткие джинсовые шорты и белые кроссовки.

Всех, кто может сообщить какую-либо информацию о местонахождении Оксаны, просим позвонить…

И контактные номера телефонов родителей, волонтеров, полиции.

Запоминаю всю информацию, тщательно запоминаю лицо пропавшей девочки, всматриваясь в ее глаза, открытую улыбку, легкий скол на переднем верхнем зубе.

Открываю карту и делаю запрос. Ничего: «Недостаточно ЕКИИ».

Мне нужно пять единиц ключевой идентификационной информации, а у меня есть фото, имя, возраст и город проживания, который, возможно, еще и место рождения. Этого мало.

Матерюсь и оглядываюсь — не слышал ли отец. Нет, он еще курит. Кирилл не слышал точно, он уже заснул, а из кухни слышу голоса сестры и матери. Перекладываю племянника на родительскую кровать в спальне, а сам возвращаюсь в гостиную.

Импульсивно открываю окно навыков и пробую влить единицу навыка в «Познание сути», авось получится и поможет.

Вы не можете улучшить системный навык.

Странная система — я получил этот навык, влив в него очко за уровень, а улучшить нельзя? Получается, и «Оптимизацию» я смогу улучшить только многократным использованием скилла? С откатом в месяц? А может, она вообще не улучшаема? И так чит читерский.

Черт, не о том думаю, возвращаюсь к мыслям о пропавшей девочке.

Отец уже зашел, сел рядом и переключил канал на какой-то русский детективный сериал. Он смотрит телек и поглаживает меня по голове.

— Сейчас, пап, тут по работе кое-что надо сделать.

Сажусь к бате поближе, открываю социальную сеть, ввожу в поиск имя, фамилию и вижу несколько сотен девушек и женщин с именем Оксана и Ксения Воронцова. Добавляю фильтры: возраст, страна, город. Остается лишь шесть. Две без фотографии, с одной из оставшихся четырех надменно, как это умеют делать только девочки-подростки, сложив губы уточкой, смотрит пропавшая Оксана.

— Что за работа такая? — вдруг спрашивает отец. — На малолеток потянуло?

— Пап… — меня немного оскорбляет предположение отца. — Смотри.

Показываю ему снимок с телевизора с объявлением о пропаже, следом переключаюсь на ее профиль во «Вконтакте».

— Видишь? Это она. Мне показалось, что я недавно ее видел. Вот, пытаюсь понять, она — не она.

— И?

— Дай мне минуту.

В ее профиле ничего нужного: цитаты, мемы, картинки. Семейное положение: в активном поиске. Цинично шучу про себя: похоже, нашла.

В расширенном виде появляется нужное — это ее школа. Запоминаю и снова открываю карту, хотя испытываю опасения, что девочка уже не жива, и как тогда поведет себя карта интерфейса? Покажет ли хотя бы местоположение тела? В любом случае, если информации будет недостаточно, придется звонить родителям и что-то выдумывать, чтобы помочь им найти дочь.

В этот раз ЕКИИ достаточно. Метка на карте показывает, что Оксана где-то за городом, километрах в шестидесяти. Увеличиваю масштаб и вижу поселок, одноэтажные дома, проселочные улицы. Уже поздно, но в доме, где находится девочка, горит свет. Ничего не разглядеть, но карта обозначает и улицу, и номер дома.

— Она, пап.

— Звони! — он вскакивает с дивана.

Я колеблюсь. Звонить со своего телефона — не лучшая идея. Обязательно возникнут вопросы. Откуда узнали, гражданин Панфилов? Почему сразу не сообщили? Увидели по телевизору? Вы — экстрасенс? А может сами принимали участие в похищении девочки?

— Да звони же, я тебе говорю! Ты представляешь, что чувствуют ее родители? — отец гневается, взбешенный моим промедлением.

Как же включить антиопределитель номера? Хотя, какой в этом смысл, все равно у сотового оператора вытащат, откуда звонок был. Обречённо набираю номер родителей Воронцовой.

Мне сразу же отвечает женский взволнованный голос:

— Алло!

— Здравствуйте… — я не знаю, с чего начать. — Вы — мама Оксаны?

— Да-да, это я, вы знаете, где она?

— Оксана в области. Записывайте: поселок Листвянка, улица Куликова, дом 19.

Отец недоумевает, но я показываю ему, что объясню всё потом. Повторяю адрес еще раз.

— …Да, все верно. Прямо сейчас она там.

— Она… — голос в трубке замирает, боясь произнести то, что может стать приговором. — Она жива?

— Она жива, — отвечаю, надеясь, что будь Оксана мертва, система как-то пометила бы это.