В объятиях волка (ЛП) - Ли Лора - Страница 11

Внезапно все, кроме тепла Матиаса, перестало иметь значение. Она знала о том аде, который он пережил и который победил. Знала о боли и крови, которой была наполнена его жизнь. Поэтому он убил ублюдка, который был виновником всего этого, ее взбудораженный разум обдумывал всё это. Поступила бы она иначе? Ее жизнь была наполнена смехом и любовью. Всем тем, за что Матиас все еще боролся. Всем тем, что она мечтала подарить ему.

Матиас боролся с дрожью в теле, с потребностью облизать и попробовать ее кожу, пока гладил ее. Он чувствовал сладкий запах тепла ее киски, зовущий его, заставляющий его облизываться и мечтать об этом богатом сиропе, который, как он знал, вытекал из нее.

Его руки заполнены ее отяжелевшими грудями, твердые соски потирались об его большие пальцы. Но он обещал. Обещал не позволить афродизиаку, заполняющему его рот, добраться до нее. Это убивало его. Железы выплескивали в его рот гормон, заполняя изнутри, зажигая в нем потребность трахнуть ее. Член был настолько тверд, пульсируя так сильно, что он едва сдерживал рвущееся рычание.

Он позволил себе дотронуться до нее щекой, лбом, молясь, чтобы пот, собирающийся у него на коже, не имел чувственного эффекта. Обвел ее шею, плечи и согнулся, лаская щекой верхнюю часть ее груди, затем твердые холмики.

Его рука скользнула к ее талии, когда глубоко задышал, его дыхание заставило ее сосок затвердеть, и ее тихий стон удовольствия принудил его стиснуть зубы, чтобы сдержаться.

— Матиас, ты убиваешь нас обоих, — она дрожала в его руках. — Не делай этого.

— Ты просишь меня остановиться, Грейс?

Боже, пожалуйста, только не это! Он не сможет перенести этого. Ему необходимо прикасаться к ней, иначе он умрет.

— Матиас, — мягкий протест сорвал небольшое рычание с его губ.

— Я мечтаю обнимать тебя.

Он быстро провел щекой по ее соску и двинулся ниже. Он медленно опустился на колени, только его руки и лицо касались ее, поглаживая кожу, такую мягкую, что ему казалось, будто это не реально. Наверное, это сон. Бог милосерден. Каким-то образом он умер, и Бог дал ему ангела, чтобы любить его. Должно быть так. Потому что она была такой теплой и мягкой и всё то, о чем он мечтал, и никакого аромата смерти вокруг нее.

Когда он достиг эластичной и кружевной полоски ее трусиков, он почувствовал, что на его члене появился зубец. Он дернулся от удовольствия из-за маленькой эякуляции, его пальцы напряглись на полоске, и он заставил себя замедлиться.

— Я чувствую твой запах, — вздохнул он напротив ее бедра. – Словно теплые сливки и сладкий сироп. Я говорил, что у меня слабость к сливкам и сиропу?

Ее руки были на его плечах, пальцы массажировали их через рубашку, которая была на нем, когда легкие вскрики вырвались из ее горла.

Он потянул ее трусики, медленно стягивая их с ягодиц, а затем с бедер. Небольшая выпуклость ее живота привлекала его. Он хотел облизать его, стремился попробовать, но довольствовался всего лишь прикосновением к нему щеки.

— Матиас, я не думаю, что могу выдержать это, — проговорила Грейс с придыханием.

— Еще несколько минут в раю, Грейс. - Он открыл глаза, смотря на самое прекрасное, что видел в жизни. Милые медово-золотистые завитки, украшенные бисером ее женских соков. Сочные небольшие выделения цеплялись за мягкие завитки, окружающие ее киску, блестящую от возбуждения и тепла. — О, Боже, Грейс. - Его рука дрожала, когда он коснулся единственной капельки пальцем, взяв ее с завитка прежде, чем поднес к губам. Его глаза закрылись, ноздри расширились, и грудное рычание казалось животным, голодным и почти яростным. Он слизал ее вкус с губ, тонущий в потребности к большему и смакующий даже этот самый маленький намек страсти. — Я мечтал оказаться у тебя между ног. - Матиас стиснул зубы, борясь за контроль над собой. Он уже сомневался, удержится ли. — Облизывать твою плоть, видеть эти симпатичные завитки, влажные от твоей потребности во мне. У Пород нет волос на теле, ты знаешь?

— Знаю, — ее голос был тонким, дыхание сбилось, когда он развел ее ноги шире.

— Я никогда не брал женщину вот так, — сказал он ей мягко. — Только моими руками, только прикосновениями.

Его рука скользнула вверх по ее бедрам, пальцы с трепетом раздвинули заросшие кудрями складки. Господи, помоги! Она уже готова. Настолько готова, что его член горел от потребности в ней. Еще одна капля предэякуляра появилась на его члене, предупреждая, что лихорадка нарастала. Это был не просто предэякуляр, это – гормональная смазка, которая расслабит нежные стенки влагалища, подготавливая к его проникновению.

Породы Волков славились большими размерами. Большинство женщин, даже их вида, должны были приспособиться к размеру. Но во время лихорадки выделялась гормональная смазка, подготавливающая женщину. Эта жидкость помогала, но только во время лихорадки. Она способствовала расслаблению нежных мышц, увеличивала возбуждение, гарантировала, что половой акт пройдет без ненужной боли и подготавливала женское лоно к тому, что будет позже.

Матушка-природа та еще сука. Спаривание Пород было свирепо-сексуальным, и иногда для женщин это могло быть ужасно.

— Матиас, ты делаешь меня слабой, — застонала Грейс от вида его указательного пальца, проникающего между ее распухших губ и собирающего ее влажность.

Должен попробовать ее снова. Он не мог дотронуться губами, но может быть вот так… Матиас посмотрел на нее, поднеся сладкий сок к нижней губе и размазывая его. Убрав палец, он облизнулся. Матиас застонал от богатого вкуса. Она вскрикнула, ее ногти впились в его плечи, пока бедра дергались вперед, подталкивая ее киску к его губам.

— Остановись, Грейс. Легче, любимая.

— Будь ты проклят! – Выкрикнула Грейс. — Это убивает меня.

Выражение его лица убивало ее. Поглощая, намереваясь заполнить удовольствием, подчиняя. Его лицо раскраснелось, глаза блестели ярко-коричневым, золотисто-коричневым, почти огненным оттенком. Он смотрел на ее киску, словно она знала все тайны удовольствия. Его пальцы вновь заскользили по ее ноющим изгибам, раскрывая их, проникая в нее.

Проникая в нее, когда она стала нуждаться в большем. Ее бедра дернулись, киска билась в конвульсиях вокруг единственного пальца, пока он терся о ее чувствительную плоть.

— Матиас, пожалуйста. Пожалуйста! Мне нужно больше.

Грейс дрожала, потея. Боже, она никогда так не потела даже в разгар секса, не говоря уже о прелюдии. Ее мышцы напряглись, удовольствие растекалось по крови, клитор горел, налившийся кровью и нуждающийся.

— Полегче, детка. Я с тобой.

Два пальца скользнули в нее, пока большой гладил клитор, кружа по нему, потираясь о комочек нервов, посылая взрыв ощущений и каскад удовольствия. Сильный, горячий, феерический оргазм прошел через нее, заставляя выкрикнуть его имя. Ее ногти впились в его плечи, когда она поднялась на цыпочки, сжимаясь вокруг его пальцев и чувствуя, как ее соки текут по ним. Она чувствовала его руку, обхватывающую ее бедра, голову, прижатую к животу, и хоть она точно не была уверена, но ей показалось, что она слышала животный рык.

Еще никогда в жизни она не испытывала подобного. Никакое удовольствие, которое испытывала или воображала, не могло подготовить к чему-то настолько прекрасному, настолько интенсивному или, возможно, разрушительному.

Вероятно, ничто не могло подготовить ее к Матиасу.

Матиас должен был дать Грейс время принять его самого без лихорадки, мрачных проблем или чувств, заставляющих ее чувствовать себя вынужденной делать что-то, что не хотела. Но на следующий день он начал задаваться вопросом, а произойдет ли это вообще?

После того, как он заставил ее кончить, она убежала в душ и остальную часть дня и сегодняшнее утро смотрела на него с осторожностью, которая скребла его душу. Он никогда не видел себя со стороны, особенно, теми глазами, которые не знали всех тех ужасов лабораторий и цены свободы Пород. Он принял участие в схеме сохранения независимости своего народа и установления их положения на Земле. Да и не было никакой другой планеты, на которую они могли сбежать.