Жажда Крови (СИ) - Булан Александр Владимирович - Страница 7

     Небольшая четырёхместная карета, поскрипывая и шатаясь, ползла по ярнамской мостовой. Возница, полный солидный мужчина с длинной ухоженной бородой и некрасивой бородавкой на подбородке, успевал одновременно править лошадьми и курить треснувшую трубку. К ночи потеплело, и выпавший за день снег успел подтаять. Царило безветрие, и печная гарь окутала Ярнам удушливой пеленой.     Из тёмных подворотен доносились сварливые голоса спешащих по домам горожан: хотя этой ночью не ожидалось происшествий, никто не хотел задерживаться на улице после наступления темноты.     Соборный округ остался позади, и карета выехала на северную окраину города. Здесь располагались ткацкая и стекольная мануфактуры. Чуть восточнее находился обширный жилой квартал. Жили там в основном люди небогатые: рабочие и младшие служащие. Этот район существовал до основания Церкви Исцеления, и местные старожилы порой относились к церковникам с недоверием, уважая знать Кейнхёрста как дань традиции. Многие здешние обитатели даже наотрез отказывались пользоваться медицинскими услугами Церкви, обрекая себя на болезни и быстрое увядание от тяжёлого труда и нездорового воздуха. Среди таких консерваторов процветала чахотка и иные лёгочные заболевания.     Выглянув в окно и посмотрев на противно-серый снег, Гисберт пожаловался Марии.     — Леди Мария, снег серый! — недовольно воскликнул он.     — Ты только сейчас заметил это неприятное обстоятельство? — слабо улыбнулась девушка.     Огнестрельное ранение не обошлось просто так. Тела охотников выталкивали инородные объекты. Когда отряд вернулся в старую мастерскую, затянувшаяся рана открылась и выдавила застрявшую пулю вместе с кровью и слизью. Благодаря пузырьку целебной крови перевязанная бинтами как мумия Мария смогла быстро встать на ноги. Сложив грязное и изорванное охотничье одеяние в мешок, она переоделась в чистое и сейчас на вид не отличалась от обычной состоятельной горожанки.     Но неестественно залеченные повреждения давали о себе знать. Тело болело так, словно его непрерывно драли когти кровоглота. Руки немели, кости ужасно ломило. К горлу подкатывала тошнота, стоило лишь совершить резкое движение. Марии отчаянно хотелось просто лечь и не шевелиться. Сутки минимум, а лучше дольше. Ещё хотелось пить и есть.     — Нет, заметил, как в город вернулись, — ответил охотник. — Просто в деревне, где я провёл детство, снег всегда белый был.     — В печах жгут уголь, — невнятно пробурчала Мария. — Нужно же людям греться? Но я тоже больше люблю белый снег и свежий воздух. Но без копоти никак, судя по опыту. Такие уж мы, люди, противоречивые существа. Любим чистоту, но не можем не пачкать. И так во всём. Нас словно всегда растягивал двумя лошадьми безжалостный палач...     — Я не знаю. Леди Мария, скажите, вы ведь учились в Бюргенверте?     — Да, — подтвердила она, поморщившись от укола боли в заживающей ране.     — Я слышал, там изучают... всякое, — смущённо произнёс он, глядя на засыпающую улицу. — Скажите, разве нельзя обогреть дома как-нибудь... эдак?     — Ещё можно газом или керосином, если месторождение рядом. Но нам не досталось таких подарков природы, — повеселев, ответила Мария. — Ещё недавно имперские учёные* научились вырабатывать электричество, сжигая тот же уголь или используя падающую воду. Пропуская электричество через металлическую пластину с высоким сопротивлением, можно получить тепло.     Увидев недоумение собеседника, она поспешила пояснить.     — Электричество — это молнии. Их можно передавать по металлической проволоке.     — А разве молнией можно согреть? Она же убивает! И как металл может сопротивляться молнии? — ошарашенно проронил Гисберт.     — Если молния попала в тебя — да, может убить. Но молния в проволоке почти безопасна, если оплести металл плотной тканью или чем-нибудь ещё, — разъяснила девушка. — Чем больше сопротивление у металла, тем труднее молниям проходить через него, тем больше они теряют силу.     — Всё равно не понимаю! Но я имел в виду не совсем это, — не унимался Гисберт.     Снаружи раздались громкие женские крики. Выглянув в окно, охотники увидели, как высокий мужчина в поношенном плаще яростно пнул лежащего в слякоти белобрысого паренька. Рядом испуганно вопила худая женщина в потемневшем от копоти жёлтом платье. Из её разбитого носа ползла струйка крови. Порванный правый рукав платья болтался лоскутом.     — Прекратить! В полицию захотел? — прокричала Мария, высунувшись из окна и приказав вознице остановится.     Увидев новых участников событий, женщина метнулась к карете. Драчун медленно развернулся к охотнице.     — Мне золочёные аристократические задницы не указ! — пьяно гоготнул он.     Мария почувствовала, как в душе поднимается стена дикой злобы. Даже боль отступила, будто испугавшись багровой волны. Пусть она не в лучшей форме, но подобное не спустит.     Гисберт тоже рассвирепел. Сжав руки в кулаки, он презрительно посмотрел на пьяного. На шее охотника дёрнулась жилка.     — Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь, ничтожество?! — заорал охотник. — Леди Мария — двоюродная племянница королевы!     — Лижи дальше свою холёную потаскуху и не рыпайся, сопляк! — сплюнул хам, набычившись.     Видимо, местный хулиган под действием выпитого совершенно потерял чувство самосохранения, неожиданно отстранённо подумала Мария. Нормальный человек не станет так безрассудно искать противостояния, чреватого ножом в печени или пулей в голове.     Открыв дверь, охотница вышла из кареты, держа за спиной меньшее лезвие Ракуйо. Убивать она не собиралась — лишь сломать нос или челюсть и напугать до отрезвления. Научить урода уму-разуму необходимо. Увидев выражение её лица, неизвестный потерял спесь, но глупая гордыня не дала ему отступить. Привычно присматриваясь к противнику, Мария с удивлением заметила, что одежду мужчины, не считая плаща, никак нельзя назвать дешёвой. На шее виднелась золотая цепочка.     — Леди Мария, позвольте мне, — попросил Гисберт, кипя от ярости.     Злобно оскалившись, неизвестный вынул двуствольный пистолет. Возница испуганно спрятался за карету.     — Это нападение! — нагло крикнул он, наводя оружие на охотника. — Попробуешь тронуть меня — мозги вышибу! Я защищаюсь!     Мария испытала сожаление пополам с нездоровой кровожадной радостью. Дурак зарвался. Просвистевший в воздухе клинок вонзился мужчине в руку. Гисберт молниеносно дёрнулся в сторону, и обе пули прошли мимо.     Любой человек на самом деле гораздо сильнее и быстрее, чем кажется. Даже хрупкая юная девушка может свернуть шею громиле в два раза тяжелее — однако это приведёт к серьёзным повреждениям мышц, трещинам в костях или даже к разрыву связок. Поэтому на человека природой наложено психическое ограничение, не позволяющее мышцам развивать опасное для организма усилие.     Всех охотников учили снимать это ограничение. Их тела подвергались изменениям тайной силой крови. Укрепившиеся ткани легче переносили опасные нагрузки, а ускоренное восстановление излечивало постоянные повреждения. Поэтому охотники могли заставлять работать своё тело на максимуме возможностей, не опасаясь остаться калеками. А в самые тяжёлые моменты помогала нечеловеческая кровь.     Кулак Марии врезался стрелку в челюсть. В костяшках пальцев вспыхнула резкая боль, но противник тряпичной куклой повалился в лужу.     — Не по чину мне кулаками размахивать, — тряся ушибленной кистью, посетовала она.     Женщина в жёлтом хлопотала вокруг светловолосого парня. Тот, простонав, поднялся на ноги.     — Ээ... спасибо вам, — проблеял белобрысый.     Пока Гисберт разговаривал с жертвами драчуна, охотница осмотрела недавнего врага. Лицо показалось Марии смутно знакомым. На кого-то он похож. На кого? Где она видела похожего человека? Мастерская? Точно нет. Кейнхёрст? Нет. Просто в городе? Вроде нет. Церковь? Возможно.     У мерзавца перелом челюсти, поняла она. Но драчун дышал, и это обрадовало её. Нелепое получилось бы убийство. Ненужное. Нет, Мария не желала убивать людей. Нельзя позволять чудовищу хозяйничать в своей душе. Чем тогда она будет лучше своих жертв?     — Гисберт, скажи им, чтобы позвали врачей, — попросила девушка.     ***     Карета остановилась у ветхого двухэтажного дома, похожего на длинный амбар с окнами. Здесь жил Гисберт, наотрез отказываясь переселяться ближе к центральным кварталам: свежий ветер с Лунного озера сдувал вездесущую гарь, иногда даря блаженные часы свежего воздуха.     Лунное озеро, на котором стоял Ярнам, не являлось озером в строгом смысле слова: огромный залив соединялся с морем в дальней от города части. Однако водная перемычка шириной всего в километр по воли случая осталась неучтенённой и залив назвали озером.     — Гисберт, опять мы приключений нашли. Даже до дома доехать спокойно нельзя, — обессилено вздохнула Мария. — Тебе пора.     — Спасибо, леди Мария, что подвезли. Как вы? — побеспокоился охотник.     — Со мной всё хорошо. Надеюсь, эта история обойдётся без последствий, — понадеялась она. — Мне кажется, что я видела нашего забияку в Церкви.     — Мне сказали, что он младший брат какого-то высокопоставленного церковника, — замялся Гисберт. — Я тоже надеюсь, что проблем не будет. У вас, думаю, точно не будет.     — В любом случае, он сам напросился. К тому же, у нас есть свидетели, — ободрила его охотница. — Ты что-то хотел спросить?     — По поводу обогрева. Я не успел спросить — нельзя ли обогревать дома и делать другие хозяйственные вещи с помощью тех сил, что используют члены Хора? Это же настоящая магия!     — Понимаешь, те силы, что ты называешь «магией», вовсе не волшебная палочка доброй феи из сказки, — печально покачала головой Мария. — Чтобы использовать их даже на самую малость, необходимо чем-то пожертвовать. Большая часть так называемых «тайных артефактов» — каналы связи с Великими. Отдавая свою кровь или выполняя волю истинных хозяев артефактов, ты можешь надеяться, что сила Великого придёт к тебе на помощь. Подобная сделка может привести к безумию, уродствам, чему угодно — этим созданиям нет дела до человеческих чувств. Они не выполняют нашу волю, нет, хотя многие глупцы в Церкви думают иначе. Они помогают тогда, когда наши просьбы совпадают с их планами, не более. Так что им нет дела до обогрева домов, да и к лучшему это — такое масштабное проявление потусторонних сил уничтожило бы рассудок ярнамитов. Некоторые члены Хора сами обладают некоторыми возможностями Великих — в урезанном варианте. Все они отмечены ужасающими переменами в теле и психике.     — Я понял вас, леди Мария. Не стоило людям во всё это лезть, — горестно прошептал Гисберт. — Прошу простить за настырные расспросы. Счастливого пути и доброй ночи.     После того, как Гисберт скрылся в дверях дома, карета неторопливо двинулась в сторону старого замка.     ***     Герман, Валлар и Валентайн собрались в охотничьей мастерской. Усталые охотники расселись кто куда. Герман устроился в кресле с высокой спинкой. Валлар сел на ящик со снаряжением. Валентайн развалился в кресле у окна. Разожжённая печь распространяла вокруг волны тепла.     Поленившийся переодеваться Валентайн нёс с собой гнилостный смрад подземелья. Герман сердито посмотрел на охотника.     — Переоденься, — лаконично бросил командир. — А то мы чувствуем себя по уши в болоте.     Поморщившись от резкой боли в раненом боку, Валлар тяжело вздохнул и крепко сжал край ящика.     — Как ты? — увидев состояние товарища, забеспокоился Герман.     — Жив, — просипел тот.     — Нужна моя помощь? — будничным тоном спросил Валентайн. — Отрезать, пришить?     — Иди, переодевайся, — сердито повторил Герман.     Когда через несколько минут Валентайн вернулся, его товарищи сидели на прежних местах. Улыбнувшись, охотник с размаху плюхнулся в кресло.     Неожиданно Валлар охнул и стиснул зубы. Валентайн протянул руку к невысокому шкафчику с медными ручками. Вытащив объёмистую бутылку, он подмигнул Герману.     — Нам надо проспиртоваться, — торжественно поднял он сосуд с зельем. — Тогда всё пройдёт.     — Что замер? — сердито зыркнул Валлар. — Неси бокалы и наливай.     Горькая настойка обещала унять боль, тревоги и печаль, и охотники от души приложились к бокалам. Зажмурив глаза, Валентайн шумно выдохнул.     — Мне больше всего не нравятся непонятные игры церковных иерархов, — пожаловался он. — Мне кажется, им нет дела до города и людей. Этот Джоул, например. Зачем он хотел убить Марию? Какое чудовище в человеческом обличье околдовало Грубера? Не хочу лезть во всё это. Но того гада прибил, если бы знал.     — Не волнуйся, — в глазах Валлара мелькнули мстительные огоньки. — Мы найдём, кто за этим стоит, и объясним ему, что он сильно ошибся. Мы — команда Германа. Мы должны стоять друг за друга горой...     — Как ты думаешь, кто виноват, кроме Джоула? — полюбопытствовал Валентайн.     — Понятия не имею, — развёл руками Валлар и подлил себе настойки. — Говорят, что Логариус хочет выдавить из околоцерковных кругов всех, кто связан с Кейнхёрстом. Но не думаю, что он стал бы действовать так прямолинейно. Подставить мог бы. Подсылать убийц — вряд ли. Скорее, это кто-то из его учеников.     — Мария видела у него «Зов вовне», — вставил Герман. — Этот артефакт доступен только Хору. Каждый образец подлежит учёту и не выходит за пределы Верхнего Соборного округа без записи в соответствующем документе.     — А не мог ли Джоул просто украсть его? — предположил Валентайн.     — Сомневаюсь, что просто, — не согласился Герман. — Возьми он такую вещь без спросу, началось бы разбирательство. Зачем предполагаемым заговорщикам лишние проблемы? Ставлю на то, что артефакт получили через Логариуса. Вопрос в том, насколько он вовлечён и кто именно подчинил Грубера.     — Кто-то из Хора? Я знаю, что ценой потери человеческого облика и повреждения разума некоторые хористы получили отдельные способности Великих, — выдвинул идею Валлар. — Амигдалы, если труд Миколаша Дворжака не является исключительно порождением больного воображения безумца, способны управлять живыми существами. Даже людьми.     Услышав упоминание Великих, Валентайн поперхнулся. Герман нервно поёжился и покосился на тёмное окно.     — Хор не имеет никакого отношения к этим существам, — покачал головой командир охотников. — Хористам доступны возможности Великой Ибраитас. Я не разбираюсь во всей этой мистике. Но если подозревать тех, о ком ты сказал, следует обратить внимание на Яаар'гул.     Яаар'гул — так назывался недавно построенный городской квартал, получивший имя на птумерианском языке. Слово яаар' гул означало — «сновидец». В нём обосновалось отделение Церкви Исцеления, занимавшееся изучением снов и кошмаров, навеваемых присутствием высших сил. Обособленное и отчасти независимое от церковного руководства, сновидческое отделение жило тихо и незаметно. Таинственный квартал редко принимал посторонних. Такое положение дел сильно раздражало многих церковных иерархов, не жаловавших малоуправляемых и безразличных к внешнему миру сновидцев.     — Стоит. Не обязательно самому обладать тайной силой. Можно заключить договор с Великим. Поэтому одурманивший бедного капрала не обязательно из Хора, — согласился Валлар. — Однако есть «Зов вовне» — артефакт Хора. Да и сновидцы слишком равнодушны к городским распрям.     — Что будешь делать?     — Поговорю со старыми друзьями из Бюргенверта. Есть немало тех, кто хочет найти управу на Логариуса и ему подобных.     — Я поговорю с Лоуренсом, — нахмурившись, пообещал Герман. — Кто-то явно не понимает, что обязанности лидера подразумевают поддержание порядка среди подчинённых. Лоуренса ослепляют почести, он не понимает, что лизоблюдов нужно гнать от себя как чумных крыс. Иначе теряешь связь с действительностью.Примечание к части