И снова девственница! (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia" - Страница 45

Сердце ходит ходуном, глаза пылают, кулаки сжаты до побелевших костяшек. Лишь в общей нервозности движений угадывается страх.

— Не бойся, — Корд протянул перевернутые ладонями вверх руки, — пока все думают, что ты под арестом, тебе ничто не угрожает.

И устало улыбнулся. Из Любы как будто весь воздух вышел: запал потух, а с ним ушли и последние силы. Он едва успел подхватить потерявшее опору тело.

— Всё хорошо, результаты вскрытия и анализа слюны показали, что принц умер от банальной аллергии. Реакция произошла настолько быстро, что даже целительская магия не помогла. Представляешь? Мы с тобой ломали голову, как бы его спасти: ты рисковала своей жизнью, я вывихнул мозги в поисках выхода, и таки нашёл его, а он… у него оказалась острая непереносимость желчи богомола.

Параллельно с объяснениями он аккуратно усадил девушку в уютное кресло, открыл шкаф, где хранил запасы готовой еды в стазисе, быстренько сервировал стол и пристроился напротив.

Облегчение позорно затопило все муки совести. В данный момент ей было нисколько не жалко усопшего, лишь безмерное счастье, что завтра её не отправят на плаху. «Стрёмно!» — скажете вы? «Да пофиг!» — ответит вам инстинкт самосохранения. Конечно, позже, когда сильные эмоции улягутся, она ещё не раз вспомнит о неплохом, хоть и слабохарактерном парне. Помянет, поставит свечку в храме за упокой души.

Ели жадно, молча, наслаждаясь приятным ощущением наполняющегося желудка. Лишь после того, как была съедена последняя крошечка последнего кусочка, они осмелились перейти к разговору.

— Даже не знаю с чего начать, — резко выдохнув, приступила к объяснениям Любаня.

— Может, с самого главного? — не стал теряться главмаг, — или хотя бы простого, — заметив смущение, добавил он.

— Блин, — она в волнении закусила губу и лихорадочно выбирала: говорить о ребёнке или сразу приступить к тому, что она иномирянка. Если бы дело касалось кого другого, вопрос бы даже не стоял (кому какое дело до её личной жизни?), но этот мужчина совершил в ней настоящую гормональную революцию. А уж как смотрит, чертяка…

— Занимательное начало, — не дождавшись продолжения, пошутил Корд, — давай ты скажешь, как тебя по-настоящему зовут.

— Люба, — с облегчением выдохнула девушка, а потом поправилась, — Любовь.

— Любовь, — он смаковал, перекатывал буквы по языку, наслаждаясь красотой звучания, — интересное имя, но странное. Я такое даже в других языках не встречал.

— Оно нездешнее, — сцепила пальцы, — я сама нездешняя.

— Понятно, — кивнул маг, наклоняясь всё ближе к прекрасной незнакомке, — а как же генетический анализ?

— Подделка.

— Это я и так знал, — ехидно ухмыльнулся, — вопрос: откуда образцы?

— От короля Меравии, — удивила — это слабо сказано. С учётом того, что меравийское посольство изрядно тогда потрепало нервы.

— Чёрт, я так не могу — это просто какая-то невообразимая бесконечность! — внезапно он оказался совсем рядом, схватил в охапку и запечатал рот обжигающим поцелуем.

Стоит ли говорить, что коленки у бедняжки, и без того ослабшие, подкосились, голова закружилась, а гормоны с криками: «Наконец-то! Давно пора! Гип-гип ура!» и прочими непатриотичными лозунгами заполонили и без того потрёпанный мозг.

Очнулись они в кровати, запыхавшиеся, как два сердечника, с частичной потерей одежды. У неё куда-то таинственным образом исчезли чулки (странно, что не халат — любимый, точнее не любимый, учитывая то, что снимать его обычно спешили в первую очередь, предмет одежды у мужчин), у ворона отсутствовал камзол и пара верхних пуговиц на рубашке. Люба, определённо, не испытывала страсти к чулочно-носочным изделиям.

— Давай сэкономим время нам обоим, — коварно предложил товарищ допроситель, — ты откроешь мне своё сознание, я быстро посмотрю, что мне нужно, и мы вернёмся к твоей первой брачной ночи.

И так при этом горячо улыбнулся, что даже Фаина Григорьевна не смогла бы ему отказать.

— Давай, — облегчённо вздохнула Люба, радуясь, что не придётся подбирать слова и тянуть кота за хвост. А что, скрывать ей от него нечего, терять тоже. Хуже не может быть точно, потому что куда ещё?

— Расслабься, — он слегка отстранился и вновь посмотрел своим проникновенным взглядом. Завораживающим. Обещающим. Обжигающим. — Ничего не бойся. Доверься мне, я не обижу.

Люба буквально тонула в чёрных очах притягательного, как медовый торт, мужчины. Она мысленно считала звезды, отражавшиеся в бездонных омутах, пока её саму в них не засосало. Перед глазами замелькали, словно в ускоренной перемотке, кадры её дурацкой жизни, замедляясь в самых неожиданных местах, например, как она прыгала с трансформаторной будки в сугроб, или как на пару с подругой собирала по пустырю бутылки. Долго искала открытый приём стеклотары, выбирала, что купить…, а потом стояла в углу с выпоротой жопой, глотая горькую слюну. Отец так и не позволил съесть ни кусочка из того небольшого тортика, на который ей всё-таки хватило денег. В воспитательных целях, чтобы впредь помнила о времени и не опаздывала с прогулки. Как сам не подавился, когда ел? Потом развод родителей, облегчение матери от гнёта давно не работающего, но много о себе мнящего мужчины, занятия танцами, учёба, институт, нереализованный аборт, гонка за выживание и отчаянное сопротивление одному наглому, беспринципному магу. И тут её накрыло ответкой.

Совершенно другие картинки понеслись перед внутренним взором: жестокий отчим, исполосовывающий худую мальчишескую спину за достаточно невинные проказы, муштра в магической школе, драки за место под солнцем. Не детские: до крови, до сломанных рёбер и перебитых конечностей. Снова проказы, только уже совсем иные. Вовремя остановившийся парень, едва не переступивший через последнюю черту, после которой трудно вернуться, по крайней мере, нормальным. Ссора с Брэгданом, давно нарушившим все мыслимые табу. Приём на работу в королевскую службу безопасности, пока рядовым сыскарём. Трагический брак и полная пустота в выжженной от боли душе.

Они потерялись друг в друге, как две реки, слившиеся воедино. Казалось, будто воспоминания перемешались до такой степени, что уже не отличить, где заканчивается её жизнь и начинается его. Жаль, она не успела досмотреть до того момента, как он её встретил. Она вообще много чего не успела, но поняла главное: этот мужчина как никто другой заслуживает счастье. Простое, человеческое, без условностей и вранья. Он же в полной мере осознал, что не в силах оставить её на произвол судьбы. Ни в одном из миров. Хватит! Она и так вдосталь наигралась девчонкой, проверяя на прочность силу воли. И не важно: кто, откуда и зачем пришёл, у кого какой багаж за плечами, главное — есть они и их близкие, а всё остальное — пыль под подошвой дорожных сапог.

Как ни хотелось Корду остаться с Любой, пришлось выбираться из мягких объятий постели. Только тонизирующего эликсира хлебнуть и вперёд! Но, сперва прикрыть одеялом хрупкую фигурку, в последний раз поцеловать влажный висок и, преодолевая сопротивление собственного тела, выйти вон.

Девушка с непривычки отключилась, не выдержав напора чужого сознания. К слову, он вовсе не собирался углублять контакт, хотел лишь считать воспоминания за последний год, но, увидев её в мужском костюме перед светящимся экраном, тыкающей пальцами в чёрные кнопочки, понял, что лёгкий вариант не подойдёт. То, что он узнал, сразило его наповал. И дело даже не в том, что она оказалась из другого мира — это достаточно известное явление в магических кругах, а в том, какая у неё оказалась жизнь. Такое чувство, будто госпожа Судьба ставила над ней жестокий эксперимент: сможет ли выжить и сохранить человечность хрупкая девушка в море житейских невзгод или сорвётся. Единственный бонус, который был ей даден — любящая, самоотверженная мать, а после чудесная малышка, от появления которой, впрочем, проблем только прибавилось. Что самое удивительное, ни Люба, ни мать не считали чем-то ненормальным жить отдельно, не пытаясь найти себе мужей, хотя обе были выше всяческих похвал. Правда, не пытались — это не то слово, скорее, не попадались им на жизненном пути достойные индивиды. Что ж, теперь всё изменится, вот только дела уладит с этими треклятыми заговорщиками, и откроет портал. Будет у него вместо погибшего сына живая дочь. Не считая совместных детей, разумеется. И иномирная тёща. М-да!