И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 49

— Ненавижу тебя, — чуть не плакал Анж. — Ненавижу, слышишь?..

Его пальцев коснулись пальцы Сана. Сжались, переплелись, соединяя ладони, и будто разряд прошил тела.

— Ненавидь, — обжег его взглядом Матей и выпрямился. Закинул одну его ногу на плечо, лизнул косточку на лодыжке и, раскрыв бедра настолько широко, насколько это можно, вошел одним долгим толчком. Немного подождал, прислушиваясь к реакциям его тела, и задвигался в таком же ритме — неторопливом, скользящим, заставляя выгибаться в попытке получить его в себя больше, глубже, чаще.

Анжей стонал и ругался, грязно, по-польски, совершенно не выбирая слов. Да это и не было нужным. Он никогда за словом в карман не лез. Да и ругаться мог на пяти или семи языках. Но сейчас это было так непристойно, так возбуждающе и безумно. Жаль, что нельзя дотянуться до рук Санады, до его бедер, чтоб оставить отметины — алые борозды на золотистой коже.

— Хочешь его, верно? — Матей остановился, давя на простату несильно, но неумолимо. — Хочешь? Только скажи — и я тебя отпущу.

— Я хочу все! — простонал Анжей, глядя ему в глаза. Он дернулся, подаваясь вперед вопреки удерживающим его рукам. Почти больно, почти на грани. Но он привык получать то, что хотел.

Но Матей только стиснул его сильнее, не давая ему двигаться. Наклонился, жестко поцеловал, впившись зубами в губы, и вдруг отстранился, вышел из тела. Жадно поцеловал приоткрытые губы Айвена, обласкал сосок Санады и откинулся на спину, потягиваясь с непристойным стоном. — Он весь твой, мой сладкий.

Серые глаза полыхнули яростью. Но губы растянулись в улыбке и Анжей вытянулся рядом с разметавшимся по постели Санадой. Взял его за руку, с нежностью, какой-то совершенно запредельной, бросив поверх постели взгляд на замершего Матея. Коснулся середины ладони Санады, кончиком языка прочертил линии, обнял губами поочередно каждый палец, погружая его в глубину рта, облизывая и посасывая. Переместился на запястье, под светлой кожей которого бились голубые русла вен, сгиб руки и выше, пока не вжался губами в шею, а потом и вовсе завладел его ртом, почти трахая языком в ритме проникновений Айвена.

Матей облизнулся, подался вперед, перехватывая вторую руку японца, почти зеркально повторив все движения Анжа. Айвен рыкнул, подвел руки под спину Санады и вздернул на себя, усаживая на своих бедрах.

— Сейчас он мой!

— Твой, — Анжей потянулся и на миг прижался к его губам своими, а потом сел за спиной японца, принимаясь ласкать того. Гладить и целовать плечи, покусывать шею, и глухой стон с дрожью стали ответом на его ласки.

Айвен обжег его тяжелым, жарким взглядом, перевел его на Матея и тот, ведомый этим взглядом, плавно переместился уже ему за спину, осыпая короткими поцелуями покрытые пленкой пота плечи, ероша волосы. Айвен выдохнул, откинул голову, закрывая глаза и на миг замирая в подрагивающем на пределе теле.

— Ты больше не хочешь нас, ангелочек?

— Он хочет не нас, — Матей дрожащими губами оставил красный след на шее Вани.

— Вы слышите, но не понимаете… — точно отразив его действия и оставив такой же след, но на шее Санады, произнес Анж. — Я хочу все. Я хочу его, — кончики пальцев коснулись входа в тело, там, где напряженно и сильно двигался горячий член. — Тебя, — прямой взгляд в глаза Айвена. — Тебя, — теперь он сидел, грудью прижавшись к спине японца, одной рукой лаская его плоть, другой же, несущей вкус смазки Айвена, провел по губам Матея.

Глаза Матея полыхнули:

— Давай, Ваня, — не отпуская взгляда серых глаз Анжа, он сжал пальцы. — Заставь его кричать. Мы довели его до края. Пусть он упадет.

Айвен вздрогнул, улыбнулся и вдруг подался вперед, двигаясь резко, сильно, почти не выходя. И заговорил, зашептал, используя свое самое убойное оружие — голос:

— Мой самый красивый, мой принц… Я хочу видеть, как ты кончаешь, услышать как стонешь. Са-на-да…

Черные пряди хлестнули по лицу. Будда задрожал всем телом, забился, зажатый в тиски, цепляясь за плечи любовника. Сквозь зацелованные губы из напряженного горла прорвался вскрик, перешедший в протяжный стон, и он обмяк, почти теряя сознание от переполняющих ощущений. Усталый, измученный… выпавший из реальности в слепящий океан удовольствия.

Айвен вышел из его тела аккуратно, почти нежно. Уложил на подушки, подарив напоследок сладкий и томный поцелуй:

— Спасибо, любимый.

— Ты же не думаешь, что это все? — Матей прижался снова к его спине, накрывая ладонью колом стоящий член. — Кое-кто здесь думает, что его хватит на двоих.

— Не попробуем — не узнаем? — с коротким злым стоном выдохнул Айвен и потянулся к Анжею. — Ты уверен?

— Абсолютно, — тот поднялся на колени, и теперь поглаживал обеими руками его бедра. Медленно и размеренно. Взглядом — снизу вверх, совсем как рукой. Беззастенчиво. Пошло. Из-под полуопущенных ресниц. — Чуть больше терпения. Смазки. И вперед-вперед в рай… Хочешь — держи меня на себе и бери снизу… хочешь — уступи это место Матею и трахай меня сверху, вбивайся в меня, и помни, что он ТАМ рядом с тобой. Чувствуй его во мне, — низким шепотом на ухо, улыбаясь, глядя в пылающие глаза Матея. — Я уже мокрый и теку, если можно так сказать. А ты? — И черт его знает, к кому он обращался и с кем из них говорил. Сказочно испорченная дрянь.

— Кажется, я понял, — на мгновение в темных глазах Айвена полыхнуло бешенством. — Тебе это так просто не сойдет, обещаю, — рыкнул он и упал на подушки, увлекая Анжа за собой. Приподнял над собой, пальцами проверил его вход и опустил на свой член сразу до конца. Больно и сладко, почти зло.

Анжей вскрикнул, застонал, запрокидывая голову. Но не сжался. Напротив, шире развел бедра, расслабляясь, приказывая собственному телу быть податливым.

— Ничерта ты не понял, — ладонями накрыл собственные ягодицы, раскрывая еще сильнее, точно приглашая наблюдающего Матея, наконец, присоединиться. — Нихрена.

— Так объясни мне, — Айвен дал ему по рукам и дернул к себе, вынуждая практически лечь на себя. С нежностью провел губами по скуле и болезненно впился в рот. Матей за спиной хрипло рассмеялся и, обильно увлажнив пальцы, аккуратно проник внутрь растянутого тела, заставив Айвена зашипеть сквозь зубы от трения.

Красивое лицо исказилось от сдерживаемого стона, и Анжей судорожно выдохнул, осторожно двигаясь на встречу пальцам и члену.

— Иногда мне… чертовски мало кого-то одного… а игрушки я не люблю… не одногрупников же мне… трахать…

— Не смей двигаться, — рыкнул Матей, удерживая его на месте, — если не хочешь себе что-нибудь порвать.

Смех Айвена был почти надсадным.

— Где еще ты найдешь трех кобелей, которые будут трахать тебя одновременно и не грызться меж собой, да, ангелочек? Матей, кажется, я знаю, почему он так не хочет с нами расставаться.

— И в самом деле, — мурлыкнул тот, погладил вздувшуюся венку на члене Айвена, вызвав у того судорожный вздох, и добавил еще один палец.

— Есть еще преподы и кураторы, — елейным голоском, сквозь стон, заявил Анж, бросая совсем уж блядский взгляд через плечо на Матея. — Эти между собой не грызутся… спорю что и в постели недурны…

— Слова-слова-слова, — пропел Матей, отвечая на его взгляд своим — не менее интенсивным. — Пока сам не попробуешь — не узнаешь. Хочешь попробовать? — убедившись, что поляк растянут достаточно, он извлек пальцы из его тела и, добавив еще смазки, приставил головку ко входу. Стиснул бедра Анжея и не давая ему шевелиться, чуть двинулся вперед, проникая внутрь очень осторожно, по миллиметру.

Анжей хотел было что-то сказать, но вместо слов с губ срывались бессвязные стоны, не прервавшиеся даже тогда, когда он буквально вцепился в губы Айвена в каком-то зверином поцелуе. Его держали, не позволяя двигаться, прижимая стиснутые руки к телу. Им владели. Его хотели. Он не один. Нет, не один.

— Трахни меня… оооообоже…

— Не так быстро, — прохрипел Матей, стиснув зубы. Это не так просто, как показывают в фильмах. Каким бы распущенным Анжей не был, он не был шлюхой. И любое неосторожное или резкое движение могло его порвать. — Бога ради, даже не думай шевелиться, — чуть больше напора, на самой грани. Еще чуть-чуть, покачиваясь, ввинчиваясь, сходя с ума от тесноты и ощущения другого, такого же горячего и каменного члена. — Сан… помоги ему…