Миссис Кеннеди и я - Хилл Клинт - Страница 10

Палм-Бич запомнился мне постоянным потоком гостей, которые приезжали и уезжали чуть ли не каждый день: отец и мать президента, посол Джо Кеннеди с супругой Роуз, проживали в самой резиденции, а его младший брат Роберт, которого все звали Бобби, расположился в доме по соседству вместе с женой Этель и семью детьми. И президент, и миссис Кеннеди самостоятельно выбирали для себя прислугу и советников, поэтому агентам секретной службы требовалось знать в лицо всех, кто имел доступ к членам семьи. Это был вопрос безопасности и уважения к начальству.

Порой выбор союзников семейства Кеннеди удивлял меня.

На очень важную должность главного прокурора президент назначил своего брата Роберта. В то время Бобби было тридцать пять лет, он весьма успешно провел избирательную кампанию для Джека, однако его опыт работы в правительстве ограничивался членством в подкомитете по расследованиям сената. Впервые в истории президент США выбрал в члены своего кабинета столь близкого родственника. Законом подобное было не запрещено, но и общепринятой практикой это назвать было нельзя. Позднее мистер Кеннеди встретит критику своих политических решений грудью в своей неповторимой манере: в интервью одной из социально-политических организаций Вашингтона он объяснит, почему выбрал на пост генпрокурора именно Бобби.

Склонив голову в раздумье, он вдруг оживился, заразительно улыбнулся и заявил:

– А что такого плохого в том, чтобы дать парню возможность попрактиковаться в бумагомарании, прежде чем выпускать его на улицу вершить справедливость?

Толпа зрителей разразилась хохотом, а критики пристыженно замолчали.

Миссис Кеннеди тем временем объявила, что ее пресс-секретарем станет юная Памела Тернер, в прошлом одна из помощниц мистера Кеннеди. В двадцать три года Памела не могла похвастаться большим опытом работы, и я подумал, что она не слишком подходит для этой должности. В то время первая леди еще не до конца осознала, насколько силен интерес народа к семье президента, однажды она и вовсе заявила, что не понимает, зачем ей вообще может пригодиться пресс-секретарь.

Личным секретарем миссис Кеннеди стала ее подруга детства и бывшая одноклассница Летиция Болдридж. Друзья называли ее «Тиш». Она окончила ту же школу и колледж, что и первая леди, но училась на два курса старше и на момент нового назначения успела получить весьма неплохой опыт работы.

Ранее она служила личной помощницей жены посла США во Франции Дэвида К. Э. Брюса, затем стала секретарем посла США в Италии Клэр Бут Льюс – эти должности дали ей безупречное владение французским и итальянским. Тиш была выдающейся во всех смыслах женщиной: высокая, красивая, уверенная в себе. Мне нравилась сила ее характера, и мы быстро нашли общий язык.

Приближалось Рождество, и я начинал осознавать, что не смогу провести праздничные дни дома с семьей. Кэролайн ждала прихода Санта-Клауса со все растущим нетерпением, и понимать, что я не смогу разделить приятное волнение рождественского утра с сыном, оказалось неожиданно тяжело. К счастью, я мог пользоваться телефонной станцией на посту секретной службы, чтобы звонить домой. Если бы я звонил по межгороду из мотеля или по платной линии, то вскоре остался бы без гроша за душой. Я делал это не слишком часто: веселый голос Криса в трубке каждый раз звучал как ножом по сердцу.

Другие агенты, которые жили в мотеле «Вуди», скучали по своим семьям не меньше моего, и мы все пытались поддерживать друг друга, как могли. Наша важная, нужная и интересная работа давала нам привилегии, о которых мы раньше и мечтать не могли, но, к сожалению, пропущенные из-за очередной смены праздники приходилось принимать как должное.

Рождество и Новый год прошли мимо нас, и этой зимой оставалось только ждать инаугурации.

Мирная передача власти от одного президента к другому всегда считалась одним из символов американской свободы и демократии. Для агентов же это событие было не только шансом запечатлеть в памяти исторический момент, но и возможностью вернуться в Вашингтон и побыть наконец с близкими.

Несмотря на то что защищать мне пришлось бы первую леди, а не самого президента, я все равно ждал наступления двадцатого января 1961 года с большим нетерпением. За несколько дней до вылета в Вашингтон меня поймал на командном посту Джерри Бен – руководящий агент президентской группы – и отвел в сторону, чтобы сообщить:

– Клинт, мистер и миссис Кеннеди решили не брать Кэролайн и Джона с собой на инаугурацию. Дети останутся здесь под присмотром мисс Шоу, а ты будешь обеспечивать их безопасность.

Это был удар в самое больное место. Я едва смог кивнуть и выдавить:

– Так точно, сэр. Как прикажете, сэр.

– За миссис Кеннеди в Вашингтоне будет следить агент Джеффрис.

Меня удивило, что руководство посчитало нужным приставить к первой леди только одного агента. 18, 19, 20 и 21 января обещали быть временем постоянных разъездов, и Джеффрису не помешала бы помощь, но приказ есть приказ. Я снова почувствовал себя игроком запаса. Мои коллеги участвовали в историческом событии, а я в их отсутствие назначался Руководящей Няней из спецгруппы «Подгузники».

Восемнадцатого числа я проводил миссис Кеннеди и агента Джеффриса на местный аэродром. Там их уже ждала «Кэролайн», готовая унести первую леди в Вашингтон на инаугурацию. Слухи о ее отбытии просочились в народ, и у ворот небольшого аэропорта уже собралась толпа. Миссис Кеннеди помахала зевакам, но не стала подходить близко. Я держался рядом, внимательно разглядывая людей вокруг нас на предмет подозрительных предметов в руках и стараясь поймать взгляд из-под темных очков. Важно установить зрительный контакт: если кто-то слишком быстро отводит глаза, начинает нервничать, тянется куда-то руками – это повод насторожиться. Несмотря на растущую популярность миссис Кеннеди в народе, ее муж постоянно получал письма, полные чистой ненависти. Возможно, девяносто девять из сотни зрителей никогда в жизни не подумали бы о том, чтобы причинить вред президенту или его семье, но всегда может найтись какой-нибудь сумасшедший, который захочет войти в историю. Впрочем, с той же вероятностью это может быть и сумасшедшая женщина.

У подножья трапа «Кэролайн» миссис Кеннеди повернулась ко мне и сказала:

– Мистер Хилл, я очень благодарна вам. Мои дети остаются в хороших руках.

– Не за что, миссис Кеннеди. Наслаждайтесь праздником. Я вернусь к вам после инаугурации.

«Кэролайн» взяла разгон и оторвалась от земли, я следил за самолетом с уже знакомым чувством одиночества. Как бы я хотел отправиться с ними!

В день инаугурации мы с мисс Шоу и Кэролайн смотрели прямую трансляцию по телевизору в резиденции Кеннеди. Няня была британкой, и ей еще не приходилось наблюдать церемонию передачи власти в реальном времени, так что я сел рядом с малышкой и попытался объяснить, что происходит на экране.

– Видишь папу, Кэролайн? – Я показал на экран, где мистер Кеннеди как раз произносил присягу. Она взглянула на телевизор и тут же отвлеклась на собственные ножки, которые свесила с дивана. Ее отец тем временем положил левую руку на Библию и поднял правую.

– Я, Джон Фитцджеральд Кеннеди, торжественно клянусь…

– Где мамочка? – спросила Кэролайн.

– …что буду добросовестно выполнять обязанности президента Соединенных Штатов…

– Мамочка тоже там. Ее скоро покажут, подожди минуту.

– …и в полную меру моих сил буду поддерживать, охранять и защищать Конституцию Соединенных Штатов.

– Я хочу порисовать пальчиками! – заявила малышка и спрыгнула с подушки.

Да поможет мне Бог.

– Кэролайн, твой папа только что стал тридцать пятым президентом Соединенных Штатов, – ласково сказал я, похлопал по подушке и добавил: – Сейчас он будет говорить очень важную речь. Иди сюда, сядь и послушай.

С явной неохотой она забралась обратно на диван.

Ночью в Вашингтоне выпало двадцать сантиметров осадков, зима в один момент укрыла город белым одеялом снега и льда. Инженерный корпус армии и тысяча муниципальных работников всю ночь трудились, чтобы расчистить улицы и убрать множество машин с пути инаугурационного парада. К полудню снег прекратился, и в кристально-чистом голубом небе показалось солнце, но температура так и не поднялась выше нуля, так что сотням тысяч зрителей, пришедших своими глазами увидеть историческое событие, пришлось утеплиться: повсюду можно было увидеть теплые пальто, перчатки, шапки и муфты. Дыхание президента Кеннеди повисало облачками пара в морозном воздухе.