Батарейка (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 102

Так вот, дедушка… Он всё-таки прибыл в замок спустя десять дней со дня смерти родителей. Прибыл с одной единственной целью – забрать меня и увезти. Спасти. Спрятать. Он умолял Дальзора и Амайа отпустить меня с ним, клялся, что я навсегда исчезну из их жизни и никогда не побеспокою их более своим присутствием. Он в ногах у них валялся, в самом прямом смысле на коленях их умолял… И Дальзор заколебался. Он всё-таки не был чересчур дурным человеком, да и я ему был племянником, как ни крути. Он уже почти готов был отпустить меня, но Амайа…

Амайа… В этом Благородном было что-то от змеи – красивый, высокий, гибкий, темноглазый, резкий в движениях. Даже его коса напоминала атакующую змею – такая же длинная, гибкая и блестящая, она со свистом рассекала воздух, когда он резко поворачивал голову. Дальхем пошёл в него – чем старше, тем больше он становится похожим на отца внешне. А уж внутренне…

Так вот, хотя Амайа и был Младшим Супругом, но мало кто из окружающих обманывался в том, кто, в самом деле, верховодит в этой Семье. Дальзор был скорее добродушным увальнем, обожавшим охоту, вкусную еду и немудреные сельские развлечения. Амайа же был гордецом, каких мало. Его Семья была родовитой, но не особенно богатой. Так что он был очень заинтересован в том, чтобы сохранить и приумножить неожиданно свалившееся на их голову богатство. А меня – наследника своих родителей – воспринимал, как врага. Именно Амайа во всём попустительствовал Дальхему и Дальхашу, когда они начали издеваться надо мной. Ему хотелось,чтобы я забыл всё – своё происхождение, свою Семью, любовь своих родителей. И уж, конечно, он не хотел меня никуда отпускать. «Держи своих друзей близко, а врагов ещё ближе» - видно этой поговоркой он и руководствовался, когда заявил Дальзору, что вдали от них, со своими родственниками со стороны отца, я буду представлять для них постоянную угрозу. Так что Амайа убедил Дальзора никуда меня не отпускать, и дедушка Караги получил грубый отказ. А когда он попробовал настаивать на своих правах – его прогнали из замка чуть ли не плетьми. Я присутствовал при этой сцене. Я помню, как дедушка просил за меня. Я помню, как плакал, уверяя, что увезёт меня на Острова, и что Дальзор с Амайа никогда не услышат обо мне… и я понял, что как бы дедушка ни просил – меня ему не отдадут.

И тогда я собрался с силами и сказал дедушке, чтобы он не унижался перед этим Благородным отродьем. Что я люблю его и своих дядей, и что когда-нибудь мы обязательно встретимся, и я буду счастливым и свободным, а те, кто обижал его – пожалеют об этом. Я не знаю даже, откуда у меня взялась смелость, чтобы сказать такое, я никогда не был смелым, да и сейчас храбрее не стал. Но тогда я сказал всё, что думаю. Благородные настолько были поражены моими словами, что я успел сказать всё. А потом дедушку взашей вытолкали из замка, а меня высекли. Впервые в жизни. Для мальчика, которого не пороли никогда, это было шоком. Я тогда проболел две недели, и чуть не умер. Но всё-таки выжил. А когда я смог вставать – я окончательно превратился в прислугу и няньку для Рина. Но вот последнее меня, как раз, нисколько не напрягало. Рин в детстве был таким милым – толстый, смешливый колобок с забавно торчащей косичкой. А если братья начинали его дразнить Пузырём – он так смешно ревел басом. С ним было спокойно. Я придумывал разные игры, рассказывал ему сказки и рисовал смешные рисунки. Я его даже на руках таскал, хотя мальчишка был тяжёленький. А он порой обнимал меня за шею, целовал в щёку слюнявым детским поцелуем и говорил, что я самый хороший. Мне порой казалось, что я не с ним, а с Натиком, с моим братишкой, которого убили по приказу этой твари – Аматты. К счастью, он редко появлялся в замке, иначе я точно сошёл бы с ума. Или попытался бы его убить, что было равносильно смертному приговору. И я понял, почему он бывает в замке так редко. Как ни странно, но ему больно было смотреть на семейное счастье брата – ведь Дальзор и Амайа жили вполне мирно, они неплохо дополняли друг друга, любили своих сыновей и практически не ссорились. А Аматта, мерзкий извращенец, был влюблён в собственного брата. Я об этом догадывался. Я вообще догадывался о многом, но предпочитал держать свои мысли при себе. Тем более, что у меня было немало поводов для беспокойства. Я не знал, что с дедушкой и моими дядями, они через месяц после неудачной попытки забрать меня, попытались меня выкрасть, но неудачно. Я только надеялся, что дедушка и дяди скрылись на Островах, как хотели, иначе их судьба могла бы быть очень печальной. Дальзора и Амайа я не рискнул расспрашивать, боясь нарваться на насмешки или наказание. Но потом я рассудил, что раз уж мне ничего не говорят – значит с моей роднёй всё в порядке, иначе кто-нибудь из родственников не упустил бы случая укусить меня побольнее. Но мне никто ничего не сказал, только в наказание за несостоявшийся побег снова высекли и остригли косу. Последнее, что осталось у меня от прошлой жизни. Но я не плакал. Я не хотел, чтобы они увидели, как мне больно на самом деле. А потом… потом потянулись совершенно беспросветные годы. Годы, наполненные рабским подчинением, насилием и издевательствами. Смерть Дальзора и Амайа не обрадовала и не огорчила меня, более того, я готов был даже пожалеть братьев, я-то знал, как им тяжело. И пожалел бы, но к тому времени Дальхем уже успел превратить меня в свою шлюху, которой порой делился с братом. Им вообще нравилось насиловать меня вдвоём, а позже, много позже, когда в замке появился Экор – я сочувствовал ему от всей души. И хоть как-то пытался помочь. И, если бы не Экор, я не знаю что было бы со мной и с моим любимым. Со Скареллом. Я только продолжал надеяться, что мы будем когда-нибудь свободны и счастливы, и это свершилось. И это второе самое большое чудо, которое вообще могло случиться со мной в этой жизни.

Первым был Скарелл – несчастный растерянный мальчишка, которого ждала страшная участь за грех, совершённый его отцом. И я не мог ничем помочь ему, продолжая оставаться рабом. Я помню, как его привезли в замок. Как собрали всех. И как один из Стражников по приказу дяди Аматты отрубил ему ступни и ладони. Это ужасное зрелище я не забуду никогда в жизни – как сильного красивого юношу за несколько минут превратили в беспомощный окровавленный обрубок. Дядюшка Аматта так и велел называть его - Обрубок. А мне велели ухаживать за ним – к тому времени все уже признали, что я неплохой лекарь. И я ухаживал. Я полюбил его сразу – всей душой, всем сердцем, каждой каплей крови своей полюбил. И я поклялся, что не только сам вырвусь из замка, но и его спасу. А ведь к тому времени мой побег был уже почти готов, я даже сумел подобрать ключи к заклятью, которое держало мой Амулет Подчинения, не хватало самой малости для окончательного успеха, но появился Скарелл, и я отбросил мысль о том, чтобы бежать одному. Я остался.

И, несмотря на весь ужас, который нас окружал, мы любили друг друга. Я успел продумать несколько планов совместного побега, но ни один вариант не показался мне удачным. Но время шло, мы оба начали отчаиваться и тут небеса сжалились над нами, поставив на сцену новое действующее лицо - Экора.

А сейчас… Сейчас, когда мой возлюбленный исцелён, когда нашёлся живым Натик – сейчас я понимаю, насколько мы у Экора и у его родных в неоплатном долгу. Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить за это. Ведь сейчас я счастлив.

========== Глава 88. Призыв. ==========

POV Егора.

За ужином собрались все. Я смотрел и поражался – столько народу. И всех я могу назвать либо своими друзьями, либо родственниками. И это притом, что в первые семнадцать лет моей жизни я не мог похвастаться тем, что легко сходился с людьми. Нет, я ни с кем не ссорился в тех детских домах, в которых мне пришлось жить, ровесники относились ко мне вполне по-приятельски, а старшие не обижали. Да и в гимназии не было бы конфликта, если бы не гадкая заносчивость богатеньких детишек, решивших, что мальчик из детдома – это такая бесплатная боксёрская груша и тренажёр по бегу на длинные дистанции одновременно. Но друзей – настоящих и близких у меня не было. Даже не особо понимаю, почему. Может быть, я понимал подсознательно всю временность моего пребывания в том мире, который ещё недавно считал родным, и не стремился оставлять там ни дружб, ни привязанностей. А вот в этом мире я сразу начал обрастать ими. Фехт, Скарелл, Дальрин, Лорик, Ургау, Ика, даже Сканти и Натик – все они мне по-настоящему дороги. А родители и братья? Я сразу полюбил их всех, и только сейчас понял, как это здорово – когда тебя кто-нибудь любит и беспокоится о тебе, и не за что-то, а просто так. Надеюсь, что и Натик это поймёт – я видел, как рад Фехт нашедшемуся братишке, тот изо всех сил пытался соответствовать ситуации, но всё равно было заметно, что для него нормальное человеческое общение куда более непривычно, чем даже для меня. Но, с другой стороны, будучи даже оторваны от своих семей, мы всё-таки воспитывались в разных условиях. Да, воспитатели в детских домах не могли заменить родителей, но они были неплохими людьми, честно выполнявшими свою работу, и вовсе не хотели воспитать из нас монстров-убийц. А вот бедолага Натик… Ох, нелегко придётся Фехту… Но я думаю, что он справится. После всего, что им со Скареллом пришлось перенести, они справятся с чем угодно.