Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 117

Продвинувшись глубже в нишу, Дима присел рядом с дракончиком и дотронулся до него кончиками пальцев. Малыш вздрогнул всем телом. Маленькие, еще не развитые крылышки встрепенулись, вскинулись над тельцем, но тут же снова улеглись: настолько детеныш ослаб от голода. Ему хватило сил только разомкнуть веки и посмотреть на лигу желтыми и блестящими, как яичный желток, глазами. Полоска зрачка была настолько тонкой, что ее не сразу можно было заметить, и от этого глаза дракончика казались слепыми.

Охотник огляделся в поисках еды, но обнаружил лишь тонкие, похожие на обрывки кожи остатки скорлупы. Судя по их состоянию, детеныш вылупился несколько дней назад. Значит, на дне ущелья лежала самкой. Она бросилась защищать кладку, и потому потеряла осторожность и угодила в западню, а малыш вылупился уже после смерти матери. Сейчас он умирал от голода и звал на помощь своих сородичей, но драконы ушли из этого мира, и никто не слышал голос детеныша. Никто, кроме лиги, который и дракона-то ни разу в жизни не видел.

Впервые за последние месяцы Дима разволновался. В его задачи не входила забота о ком-то, кроме людей, но о не мог допустить смерти маленького и беззащитного существа. Детеныша надо было срочно чем-то накормить, но чем питаются только что вылупившиеся драконы? Молоком? Мясом? Про взрослых особей Дима хоть немного, но знал, а вот насчет их потомства – ничего. Тут требовался совет кого-то более опытного.

– Потерпи, малыш, – Дима аккуратно взял на руки дракончика. Он был гладенький и теплый, еще не покрывшийся защитными наростами и шипами. Учуяв чужой запах, детеныш слабо зашипел, обнажив тонкие, но уже острые зубки.

– Не бойся, я помогу тебе, – прошептал Дима, прижимая к драконьему тельцу его неловкие, трепещущие крылышки, и шагнул.

В локации было тихо, и Дима в первые мгновения заволновался, что и здесь он останется один на один с проблемой, но тут навстречу вышел Рональд. Увидев в руках подчиненного необычную ношу, он слегка приподнял одну бровь:

– Живой?

– Умирает, – не стал лукавить Дима. – Его надо покормить.

– Драконы – не наш профиль, – напомнил Рональд и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направился по коридору, ведущему в лабораторию.

Дима обрадованно улыбнулся: командир любит поворчать. Ну и пусть! Главное – что он поможет. Дима шел поспешил, прижимая к груди найденыша:

– Рональд, я не мог его бросить! Он же совсем малютка. И потом… я подумал, что драконы нам не помеха, а наоборот, и если, скажем, выходить этого и воспитать, как сокола…

– Клади его сюда! – прервал его речи командир, зажигая лампу над стальным столом, где лиги лечили раны друг друга или препарировали пришельцев. – Пока у летунов не окрепли зубы, они питаются исключительно тварями. Придется сейчас скормить ему кого-нибудь из аквариума, а потом ты будешь охотиться.

Дима согласно кивнул, осторожно опустил малыша и кинулся за едой. Уже миновав половину коридора, спохватился: паразита или хищника нести? Мигом вернулся, чтобы спросить, но вопрос застыл у него на губах от увиденного. Сняв рукоять-контейнер с меча, Рональд вонзил заборную иглу в спину детеныша, и теперь контейнер наполнялся розовым дымом.

– Ты что… что ты делаешь?! – придя в себя, гаркнул Дима, одним прыжком достиг стола и перехватил руку командира.

– Он испустил дух прямо на столе, – спокойно ответил Рональд, заканчивая начатое. – Его душа испарилась бы, растворилась в воздухе. Смерть драконов не похожа на смерть людей, но раз уж это все равно произошло, я решил использовать это в наших целях.

– В наших?! – Дима чувствовал, как сжимается что-то внутри, на ладонь ниже горла. Раньше, когда он был человеком, он думал, что там находится душа. Но сейчас, когда он знал, что такое душа и где она живет, ему было сложно объяснить, что он чувствует. Это неведомое для лиги состояние на минуту сковало его.

– Сущность дракона укрепляет нашу сущность, – наставительно сообщил Рональд и, вынув иглу из тела найденыша, воткнул ее себе в грудь.

Розовый дым заметался, не желая перемещаться в новое тело, но Рональд оказался сильнее и буквально втянул его в себя. Дима, все еще в ступоре, наблюдал, как уходит из контейнера жизнь, которая еще недавно теплилась в маленьком существе. Он ощущал неприятную слабость в руках и ногах – бессилие перед несправедливостью, жестокостью, властью. Даже среди тех, кто по идее должен уметь все это подавлять.

Лигами становились лишь те людские души, чье развитие позволяло им сопротивляться внутренним противоречиям и поддерживать баланс, необходимый для дальнейшего развития. Эти души словно сдали вступительный экзамен в университет жизни, и теперь должны были двигаться только вверх по лестнице, ведущей к абсолюту. Однако сданный экзамен не означал, что души теперь полны гармонии. В них по-прежнему кроме света оставалась и тьма, борьба с которой и означала путь к абсолюту. У Рональда временами тьма одерживала верх, и Дима со страхом замечал это, а сегодня к страху добавилась еще и неприязнь. Командир с самого начала не собирался спасать найденыша. Он задумал использовать его, чтобы стать сильнее и неуязвимее. Жжение в груди от несправедливости от этого поступка перерастало в пожар, и Дима поймал себя на том, что неистово сжимает рукоять меча. Лишь неимоверным усилием воли он запер этот пожар глубоко внутри и заставил себя разжать непослушные пальцы.

– Я похороню его, – сквозь зубы выдавил он.

Рональд хотел возразить, но, встретившись взглядом с подчиненным, промолчал.

Дима бережно взял мягкое, безвольное тельце и на том месте, где лежала тупоносая мордочка найденыша, заметил выпуклую темно-голубую каплю. Заставить дракона заплакать может не каждый, но Рональду удалось. А может, не Рональду, а Диме, который принес беспомощного детеныша на растерзание?

Капля быстро твердела, как воск, оставаясь при этом все такой же прозрачной. Дима незаметно для командира сковырнул ее со стола и спрятал в кулаке.

***

В мастерской было душно и тесно. Несмотря на то, что сквозь большие окна, вырубленные в стене под самым потолком, лился дневной свет, казалось, что в этом помещении постоянные сумерки. Возможно, от того, что сизым дымом чадила печь, или от того, что комната была заставлена сундуками и столами, завалена различными предметами утвари. Все это поглощало свет, создавая неприятный сумрак. За узким столом, что разделял комнату на две половины, сидели трое разновозрастных мальчишек-подмастерьев. Двое перебирали что-то в большой корзине, а третий, зажав щипцами какую-то пластину, от души лупил по ней маленьким молоточком. Увидев гостя, мальчишки отвлеклись от своих занятий и с любопытством разглядывали вельможу. Сам мастер, возившийся возле печи и услышавший, что мальчишек бросили работу, развернулся к столу и, не стесняясь в выражениях, велел им вернуться к работе.

Этого мастера Диме порекомендовал Вяз – охотник, с которым Дима часто пересекался в последнее время. Вяз работал среди людей, выслеживая в основном паразитов, промышляющих в городах и деревнях. Очистив от напасти один населенный пункт, Вяз перемещался в другой, потом в третий. Именно поэтому он хорошо, да что там – лучше всех! – знал людскую расу. И посоветовало Диме обратиться к ювелиру, который создавал поистине великолепные украшения.

Выглядел этот талантливый мастер довольно странно и даже отталкивающе: чумазый и низкорослый мужчина лет пятидесяти, чья голова сверху заросла космами, перетянутыми на лбу красной тряпицей, а снизу – жесткой и плотной бородой. Кроме того, ювелир ужасно шепелявил и сильно хромал на правую ногу.

Увидев благородного гостя (а Дима для такого случая по совету Вяза нарядился в богатые одежды и даже раздобыл коня), мастер с неохотой приблизился. Было видно, что ему не хочется бросать работу, но он все же заставил себя улыбнуться, показав вошедшему гнилые и кривые зубы:

– Щто челаете, гощподин?

– Желаю сделать заказ, – охотник протянул ему замшевый мешочек, стянутый узорной тесьмой. – Перстень.